Вместо того чтобы предложить вам описание страстей (что я намерен сделать в последующих главах в ходе рассмотрения характерологической предрасположенности к доминирующей страсти), я только хочу подчеркнуть, что нам необходимо вернуться к исходному пониманию традиционных слов. «Гнев», к примеру, будет использоваться в нашем контексте скорее как внутреннее и основополагающее сопротивление перед лицом реальности, нежели как вспыльчивая раздражительность. Под «сладострастием» подразумевается не только половое влечение или даже склонность к наслаждению - это стремление к избытку или избыточной страсти, и сексуальное удовлетворение является лишь одним из многих путей его достижения. Аналогично «обжорство» понимается не в узком смысле пристрастия к еде, но в предрасположенности к гедонизму и ненасытности. «Жадность» может включать, а может и не включать в себя общепринятый буквальный смысл и будет означать трусость и алчность, являясь альтернативой привязанности к сладострастию, обжорству, зависти и другим эмоциям.
Несмотря на то что из графического представления энеаграммы страстей вытекает, что в каждом человеке присутствуют девять основных форм недостаточной мотивации, как система взаимосвязанных составляющих, тем не менее взгляд на характер, изложенный в данный книге, предполагает дополнительный постулат: в каждом индивиде одна из страстей является доминирующей. В отличие от некоторых христианских богословов, говорящих об определенной иерархии смертных (основных) грехов, а также по контрасту с точкой зрения современной психологии, что сами характеры (в которых различные ментальные состояния наиболее четко выделены) проявляются не только из разных стадий развития, но оказываются более или менее вызывающими опасение или патологическими, нежели другие, - этот «Четвертый Путь» убеждает нас, что все страсти равноценны как в этико-теологическом, так и в прогностическом смыслах. Это означает, что, в то время как некоторые характеры более успешно, чем другие, поддаются лечению с помощью современной психотерапии, путь преобразования для разных индивидов с точки зрения применения традиционных подходов к работе над собой и медитации не является, по большому счету, лучшим или худшим.
Несмотря на то что слово «фиксация» не предполагает того значения, которое имелось в виду Фрейдом, тем не менее оно приводит к мысли, что именно когнитивное искажение является причиной нашего торможения: каждая фиксация возникает в результате рационализации соответствующей страсти. Хотя страсти и являются основой психопатологии, откуда возникает сфера фиксаций, тем не менее, в соответствии с нашей сегодняшней точкой зрения, именно фиксации лежат в основании страстей.
Ичазо определил фиксации как особые когнитивные дефекты, как грани ведущей к заблуждениям системы в эго, но названия, которые он им присвоил, отражают в одних случаях те же понятия, что и доминирующие страсти, а в других случаях - связанные с ними характеристики, которые не соответствуют его же собственному определению. На рис. 9 я привел энеаграмму фиксаций, данную в соответствии со взглядами Ичазо, которая взята из сборника Тарта «Трансперсональная психология» (автор статьи Лилли) [35].
Рис. 9
Можно заметить, что «негодование» в точке 1 означает почти то же самое, что «гнев», а в точке 2 «лесть» в основном касается самообольщения, которое неотделимо от «гордости» в процессе ее самовозвеличивания. Что же касается точки 3, то здесь Ичазо действительно наделил свои определения существенно иным смысловым значением в отношении к эмоциональным и когнитивным аспектам характера. Тем не менее мне кажется сомнительным и стремление Ичазо добиться достижений и успехов в области фиксаций, и его уход от эмоциональной области страстей [36]. В «Менделеевской» (Mendelejeffian) классификации, предложенной в «Арике» (Arica), где термины начинаются с «эго» и содержат первые несколько букв из фиксаций, термин «эго- мелан» («ego-melan») имеет значение, отличающееся от «зависти», поскольку он направлен на мазохистский аспект у рассматриваемого характера - поиск любви и внимания через усиление боли и беспомощности. Однако в точке 5 предложенное слово «скаредность» опять-таки не выходит за пределы понятия «жадность». То же самое можно сказать и о точке 6, поскольку «трусость» не дает нам существенно большей информации, чем страсть «страх». Хотя «трусость» и означает «страх перед лицом страха», я предпочитаю рассматривать обвинение окружающих и особенно самообвинение в качестве создающих главную когнитивную проблему для энеатипа VI, о чем мы будем говорить подробнее в соответствующей главе.
Когда мне впервые довелось услышать лекции Ичазо о про- тоанализе, читавшиеся в Институте прикладной психологии (Instituto de Psicologia Aplicada), то он там употреблял по отношению к фиксации в точке 7 слово «sharlataneria», по-испански означающее «шарлатанство». Позже, обращаясь к англоязычной аудитории, он определил данную личность как «эго- план» (ego-plan). Планирование выражает тенденцию типа VII жить в создаваемых им проектах и фантазиях и заменять действительность воображением;
Говоря об «эго-мести» (ego-venge), Ичазо вновь указывает на характерологическую предрасположенность, которую можно рассматривать как основную для соответствующего типа, и предоставляет нам дополнительную информацию о «сладострастии»: энеатип VIII является не только «дионисий- ским» и страстным, но к тому же еще жестоким и доминирующим; носителем предубеждения, что жизнь является борьбой, в которой побеждает только сила.
Что касается точки 9, где Ичазо употребляет слово «эго-ин» (ego-in) по отношению к праздности, то это понятие совпадает с «леностью» - словом, используемым для доминирующей страсти. Если леность понимать как психодуховную инертность, такую, как автоматизация жизни и потеря самосозерцания, тогда жизненную стратегию энеатипа IX, безусловно, можно рассматривать как чрезмерный уклон в сторону адаптации и самоотречения.
Если подобрать для фиксаций другие названия, исходя из тождества, провозглашенного Ичазо, между ними и «главным качеством» каждого типа характера, то акценты несколько смещаются. Названия, приведенные на рис. 10, подходят для обоих определений «фиксации»: они подходят для определения наиболее яркого качества, соответствующей структуры характера, и в то же время представляются неотделимыми от когнитивной деятельности.
Таким образом, «притворство» (более уместное в данном контексте, чем «хитрость») включает в себя самообман и притворство перед другими и, помимо этого, когнитивную путаницу (беспорядочность) в вопросе о том, что утверждается и что является истинным. В случае с «мстительностью» также имеется ссылка на главное качество энеатипа VIII - «наказуемость», и одновременно на подразумеваемую мысль о том, что это выражается в попытке исправить прошлое через возмездие или боль в настоящем.
Ложное великодушие и удовлетворенность энеатипа II также можно рассматривать и как главное качество, и как когнитивное заблуждение в человеке, склонном к обману. То же самое можно сказать и относительно свойства энеатипа IV расстраиваться из-за самого себя, которое проявляется в том, что человек видит только свои недостатки и не ощущает того, что в нем действительно есть. В энеатипе V «отчужденность» неотделима от убеждения, что «все лучше делать одному».
Несмотря на то что девять качеств, предложенных выше, возможно, составляют основу характеров и могут быть рассмотрены с когнитивной точки зрения, мне кажется, что необходимо более детально поговорить о предположениях, ценностях и предубеждениях каждого из характеров.
Можно говорить о том, что любой тип характера, который формируется на основе страстей, отчасти содержит в себе идеализацию; некий невыраженный взгляд на то, как надо жить. Иногда в процессе психотерапии удается воспроизвести в памяти человека какой-то период жизни, когда им было принято решение мстить, никогда больше не любить, жить в одиночестве, никому не верить и т. п. Даже когда это удается, все равно мы можем выявить еще множество предубеждений, которые принимаются человеком с тех пор как истинные и которые, возможно, тоже весьма сомнительны, а также предубеждения, появившиеся в детском возрасте из-за боли или паники, которые тоже необходимо принимать во внимание (об этом пишет Эллис (Ellis) в своей работе «Рационально-эмотивная терапия» (Rational - Emotive Therapy)).
Можно говорить о том, что каждый когнитивный стиль формируется под влиянием характеристик, описанных в вышеприведенной энеаграмме главных качеств или фиксаций, однако в рамках этого когнитивного стиля существуют и другие предположения, которые мы не учитываем, так как считаем само собой разумеющимися, но каждое из которых искажает восприятие и создает предпосылки для ложных суждений в обыденной жизни (на что указывает Бэк (Beck) в своей концепции автоматизации мышления). Ниже, в качестве примера, я привожу список типичных предубеждений, которые могут быть связаны с энеатипами.
Индивид типа I считает, что не стоит доверяться естественным порывам, что все должно контролироваться разумом и что долг превыше удовольствия. Действительно, существует тенденция рассматривать удовольствие в качестве отрицательной ценности, поскольку оно мешает в осуществлении того, что мы обязаны сделать. К тому же представления индивида о правильном и хорошем являются полностью авторитарными, в том смысле, что они не исходят из жизненного опыта данного индивида.
В типе II заложена идея вседозволенности во имя любви (подобно тому, как это имело место в известной пьесе Ибсена «Кукольный дом» (Ibsen's «The Doll House»), в которой героиня никак не может понять, что, подписывая чеки именем своего умирающего отца, она наносит ущерб банку, хотя и делает это с благими намерениями). Для этого типа характерно убеждение в том, что эмоции важнее мысли, и следовательно, если случается конфликт между этими сферами, то мышление игнорируется. В своем поведении такой человек также исходит из того, что в жизни надо быть соблазнителем и что в ней