ий между ними состоит в том, что из всех характеров ЭIХ наиболее ориентирован на традицию, тогда как ЭIII наиболее ориентирован на других людей; следует добавить, что характер ЭIХ функционирует в тесной связи с состоянием внутренних органов своего носителя, тогда как характер у ЭIII более зависит от внешних соматических факторов. Хотя оба типа практичны, ЭIХ более расслаблен и мягок, в то время как ЭIII энергичен и прям - не только в прямом физическом смысле, но и в психологическом отношении.
ЭIV и ЭV, занимающие места в самом низу энеаграммы, опознаются в качестве неудачников, что подразумевает у них наличие чувства неполноценности и вины, равно как и склонности к покорности и послушанию. Тем не менее в то время как ЭIV рассчитывает на установление контакта с другим человеком вопреки тому, что его надежды уже не единожды рушились, ЭV отказывается, считая это дело безнадежным, и если депрессия, характерная для ЭIV, в соответствии с его эмоциональными данными, - это сплав из печали, слез и самообвинений, то депрессия у ЭV выражается в сухости и опустошенности души, в той заброшенности и одинокости, при которой печаль кажется похороненной под тяжким грузом покорности судьбе. В целом можно утверждать, что у ЭIV тип личности интенсивный, тогда как у ЭV он наименее интенсивный, после ЭIХ, в сравнении с другими типами энеаграммы.
Вероятно, самое поразительное различие между этими типами - в эмоциональности и экспрессивности ЭIV в противоположность сосредоточенности на интеллекте и сдержанности чувств у ЭVI. Эти два типа трудно спутать.
В данном случае мы имеем дело с противоположностью депрессии и приподнятого настроения, а также чувства вины, с одной стороны, и ощущения того, что у «вас все о'кей», с другой. Кроме того, ЭIV в большей степени по сравнению с ЭVII получает свою характеристику через суперэго. В большинстве случаев ЭIV выражает свой гнев гораздо чаще, чем ЭVII, который буквально заставляет себя быть мягким и ласковым в обращении.
Хотя эти два типа имеют много общего, в первом больше эмоциональной интенсивности, тогда как во втором преобладает интенсивность, свойственная деятельной жизни. Так же и гнев дольше сохраняется в первом, тогда как во втором рассеивается благодаря его взрывчатой экспрессивности. Более важна, однако, противоположность между импульсивностью ЭVIII, который домогается того, чего ему хочется, и сдерживанием своих чувств у ЭIV, у которого страстное желание идет рука об руку с самозапретами и внутренним осуждением чрезмерных желаний. Вследствие этого ЭVIII завладевает, в то время как ЭIV жалуется или достигает своих целей, спекулируя на своих страданиях.
Единственная общая черта у этих характеров - это их способность создавать условия для депрессивных состояний. Тем не менее даже в таких случаях для ЭIV характерен «требующий тип» депрессии, тогда как у ЭIХ депрессия находит свое выражение в простой печали и пассивности, в которых мы не ощущаем драматического начала и потребности во внимании к себе, свойственных депрессии ЭIV. Хотя оба типа получили ярлык «мазохистские», ЭIV эмоционален и сверхчувствителен, a ЭIX практичен и долготерпелив, ЭIV лицемерен и театрален, тогда как ЭIX флегматичен.
Эти типы могут смешиваться благодаря наличию у ЭV шизоидных черт, равно как и склонности к печали у особой разновидности данного типа - еще более избегающей людей, нежели основной тип. Кроме того, ЭV может - как и ЭVI - быть недоверчивым. Здесь следует учесть, что недоверие ЭУ носит характер более избегающий, более сторонящийся, нежели недоверие представителя ЭVI, даже и в случае фобии последнего, поскольку он более зависим от людей, более ласков и великодушен: как в плане оказания услуг, так и в качестве гостеприимного хозяина. ЭVI также сравнительно более дисциплинирован и принимает во внимание существование внешней власти - как в плане готовности подчиняться условной или действительной власти, так и в сознании своего превосходства над теми, кто стоит ниже его на иерархической лестнице.
Эти два типа нетрудно и спутать, потому что, несмотря на противоположность между сверхчувствительным интровертом и экстравертом со «слаборазвитой чувствительностью», в отношении обоих мы можем говорить о резинъяции (смирении, покорности судьбе) и забвении собственных нужд. Различие же между ними в том, что в первом случае - это резинъяция, сопряженная с бегством от людей (изоляцией), тогда как в другом резинъяция не мешает участвовать в жизни людей, не устраняет способности к контакту с ними, что подразумевает противоположность психологических характеристик невеликодушного или скупого индивида и индивида, готового отказывать себе во всем. Однако наиболее ярко характеризует эти два типа противоположность между великодушием и щедростью, свойственной ЭIХ, и весьма умеренной помощью, сотрудничеством и поддержкой, которых можно ожидать со стороны ЭV.
Нет сомнений, что ЭVII гораздо обаятельней представителей ЭVI и значительно легче приспосабливается к обстоятельствам. С другой стороны, гнев и возмущение переживаются представителями ЭVI более заметно. Наиболее интересно различие между ними по линии такого показателя, как чувство вины: у первого оно отсутствует, зато присутствует у второго. В то время как ЭVI в своих отношениях с людьми придерживается иерархической точки зрения, ЭVII воспринимает людей как равных и не испытывает какого-либо особого страха перед представителями власти. Если о ЭVII можно сказать, что это - в широком смысле слова - опасающийся тип, то он все же, в отличие от ЭVI, не склонен поддаваться панике или испытывать беспричинную тревогу, и страх в данном случае является психодинамическим аспектом ставшей обязательной для этого типа мягкости и доброты.
Различие этих двух типов выступает с полной ясностью на примере застенчивости (ЭVI) против сверхсамоуверенности (ЭVIII) и явной боязливости (ЭVI) против столь же явного бесстрашия (ЭVIII) - за исключением случая, представленного одной из разновидностей трусливости - контрфобичес- кого характера (counter-phobic), у которого стремление к силе и воинственности может симулировать фалически-нар- цистический характер. Одно из различий между этими типами заключается в большей интеллектуальной ориентации ЭVI, что контрастирует с антиинтеллектуальной ориентацией, которая гораздо чаще встречается среди представителей ЭVI, - а также в большем чувстве вины у него и в озабоченности по поводу своего интеллектуального авторитета. Отметим также значительную степень интровертности первого и большую, в сравнении с ним, импульсивность и недисциплинированность последнего.
Одно из различий в данном случае проходит по линии наличия у этих типов интровертно-экстравертных показателей. Другое связано с только что упоминавшимся преобладанием соответственно интеллектуальной (ЭVI) и сенсорно-моторной (ЭIХ) ориентаций. В то время как ЭVI ориентируется на иерархию, ЭIХ не принимает иерархический взгляд на жизнь. Кроме того, если ЭVI, наряду с ЭУ, в своих действиях больше, чем какой- либо другой тип, руководствуется собственными взглядами независимо от их общепринятости, то ЭIХ в наиболее чистом виде представляет ориентированность на традицию.
Различие между этими двумя характерами можно передать с помощью противоположности между мягкосердечием и жестокосердием. Хотя оба одинаково импульсивны, - первый интеллектуален, второй активен. Кроме того, в то время как ЭVII свойственна тенденция к смирению и повиновению, ЭVIII стремится господствовать.
Эти два типа можно перепутать, поскольку такие характерные черты, как пассивность и лень, которые иногда имеются у представителей ЭVII, могут быть истолкованы как выражение преобладающей для ЭIX страсти. Одно из различий между ними в том, что интенсивной жизни в мечтах у ЭVII противостоит почти полное отсутствие внутренней жизни у ЭIХ. Другое - лисья хитрость и тонкость, свойственная представителям ЭVII и контрастирующая с отсутствием тонкости и наивностью - характерными признаками «синдрома Санчо Панса». Кроме того, потакание своим желаниям, характерное для ЭVII, заметно контрастирует со способностью ЭIХ откладывать свои желания и полностью приспосабливать свою жизнь к требованиям среды. Далее, хотя ненасытность приводит к тому, что человек обременяет себя разнообразными психологическими комплексами, тем не менее и психологическая леность приводит к чрезмерному упрощению психики.
[1] Перевод В. Зеленского.
[2] Хотя иногда я подчеркиваю поведенческую, когнитивную жди аффективную точки зрения, идея о том, что каждая поведенческая черта связана с когнитивным и мотивационным аспектами, является сквозной в данной книге.
[3] Основатель Психоаналитического института в Сантьяго н глава психоаналитически ориентированной психиатрической клиники Чилийского университета.
[4]Ouspensky P. D. In search of the miraculous (New York: Harcourt, Brace amp; World, 1949). Русский перевод: П. Успенский. В поисках чудесного. - СПб… 1994. - 528 с.
[5] Цитата Тотилы Альберта взята из неопубликованной рукописи. В более расширенном виде см. Клаудио Наранхо «Агония Патриархата». - Воронеж, 1995.