Она несколько раз подступалась к раздумьям о том, что скажет Илье, но сама мысль о нем заставляла ее внутренне сжиматься – их отношения были предметом, касаться которого не хотелось. Лежа вечером в постели, она даже пожаловалась Максиму. Он уже знал про предложение переехать в Париж.
К Ингиной досаде, Максим не проявил благородства и напомнил, что ровно об этом и предупреждал ее с самого начала. Он, впрочем, считал, что она преувеличивает проблему.
«Давай рассуждать логически, что он тебе сделает?»
«Устроит скандал как минимум».
«Вызови его на объяснение в публичном месте! Чтобы ему было стыдно перед людьми».
«Я уже думала об этом. Собираюсь так и сделать. Но все равно боюсь. Вдруг он будет мне мстить?»
«Как он будет тебе мстить? Не возьмет в Париж?»
«Это было бы как раз идеально. Но мало ли что он еще придумает».
«Он злопамятный?»
«Очень».
«Не завидую тебе, голубушка!»
«Ты не помогаешь(("
«Ну а как я могу тебе помочь. Ты решила от него уходить, значит, уходи. Ситуация не из приятных, но ты же не хочешь, чтобы так продолжалось и дальше?»
«НЕТ».
«Ну с богом тогда».
На следующий день Инга написала Илье и позвала его вечером в понедельник в бар. Место она выбирала долго: ей хотелось, чтобы оно располагалось на равном удалении от их домов и при этом в меру близко к офису, чтобы, с одной стороны, добираться недолго, а с другой стороны, чтобы Илья не струсил туда пойти. Он никогда не позволял ей выбирать заведения – даже то, куда они ходили возле ее дома, он сам нашел по «Трип эдвайзеру», презрев Ингины рекомендации. Поэтому теперь он, конечно, удивился ее инициативе.
«Почему туда? И вообще, что случилось?»
«Ничего, – торопливо набрала Инга, радуясь, что они переписываются, а не говорят. Она сидела на дачном крыльце, склонившись над телефоном и болезненно хмурясь, и знала, что не смогла бы сейчас убедительно сыграть беспечность. – Просто решила разнообразить географию питейных мест».
«А ты там была?»
«Нет».
«Ну я посмотрю, может, рядом что-то есть еще. Это мне как-то не очень».
Инга вздохнула, но не стала спорить. В конце концов, ей было уже все равно.
Утром в понедельник, едва проснувшись у себя в квартире, она вспомнила, что ей сегодня предстоит. Желудок сразу же скрутило, как у нее всегда бывало в день ответственного события. Встав, Инга направилась в ванную к зеркалу, посмотреть, как она выглядит сегодня. Ей хотелось, чтобы особенно хорошо. Однако из зеркала на нее смотрело напряженное лицо с морщинкой между бровями. Инга потерла ее пальцем и только потом сообразила расслабить лоб.
Она долго выбирала одежду и в итоге остановилась на самом неброском и закрытом платье из всех, что у нее были. Надевать что-то яркое казалось неуместным. Инга вообще предпочла бы облачиться в доспехи и опустить забрало.
Это платье она не любила и носила редко. В нем было неудобно, но она обнаружила это, только когда уже вышла из дома. Возвращаться не было времени.
В метро она то и дело включала фронтальную камеру на телефоне, чтобы проверить, как выглядит, и каждый раз наталкивалась на свое обеспокоенное выражение. Она сразу же расслабляла мышцы и долго разглядывала себя, стремясь запомнить это ощущение покоя, но стоило ей убрать телефон, как брови сами собой опять сползали на переносицу. Ей было жарко, и она боялась, что под мышками станут заметны темные круги. Сесть было некуда, а Инга еще и умудрилась надеть к этому платью не свои обычные туфли, а те, что, по ее мнению, больше подходили, но у них каблук был выше. Она постоянно переминалась с ноги на ногу. Уже сейчас все шло совсем не так, как она планировала.
Инга опаздывала на десять минут, но все равно сначала заскочила в офисный туалет: там было большое зеркало, а ей хотелось еще раз удостовериться, что она выглядит как надо. Едва переступив порог, Инга пожалела – перед зеркалом вертелась Мирошина.
– С возвращением! – воскликнула она, увидев Ингу в зеркало. – Как все прошло?
– Очень хорошо, – ответила Инга, натянуто улыбаясь. Меньше всего ей хотелось сейчас по душам разговаривать с Мирошиной. Она пристроила свою сумку на столешнице, в которой была утоплена раковина, и включила воду. – А вы тут как?
– Потихоньку. – Мирошина поправила волосы. – Я слышала про тебя новости.
Плечи и спина у Инги одеревенели. Она домыла руки, повернула кран и спросила, тоже глядя в зеркало прямо перед собой:
– Какие?
Значит, Илья уже сказал про Париж. Она еще даже не успела формально согласиться, а он растрезвонил всему офису. Было страшно подумать, о чем теперь будет сплетничать Мирошина. А главное – когда все узнают, что Инга не поедет, какой случится скандал!
– Ну, что Бурматов берет тебя с собой на тусовку в Интерфаксе.
– А? – удивилась Инга.
Она продолжала таращиться на себя в зеркало, а потом, спохватившись, скользнула взглядом вправо, на Мирошину.
– Ну, через неделю мероприятие в Интерфаксе. Два раза в год устраивают, зовут пресс-службы, с которыми работают. Помнишь, в ноябре было? Тогда мы с Бурматовым ходили. А теперь он сказал, что ты пойдешь.
– Я ничего не слышала об этом.
Инга подставила руки под сушилку. Та свирепо заревела, и слова Мирошиной потонули в этом шуме.
– Что?
– Я говорю: Бурматов прямо тобой очарован.
– Да, – сказала Инга, нисколько не ожидав от себя такой спонтанной уступчивости. Она подхватила сумку. – Многовато внимания. Но я думаю, это пройдет.
Мирошина как будто встала в охотничью стойку – так у нее в мгновение ока изменилось лицо, из снисходительного став азартным. Видимо, она вдруг почуяла в Инге союзника и обрадовалась, решив поделиться наблюдением о начальстве.
– Он вообще-то очень хороший, – понизив голос, произнесла она в своей любимой манере заговорщика. – Ну, как руководитель. Но бесит, что постоянно выбирает себе любимчиков. Хорошо, что ты это понимаешь.
Инга, уже пожалев о своей откровенности, постаралась сбить Мирошину со следа равнодушным пожатием плеч. Мол, она ничего такого не имела в виду, просто ляпнула.
– Одно время он повсюду Алевтину с собой таскал, потом меня. Теперь ты появилась. Но, – Мирошина отбросила волосы назад, хотя они были такие короткие, что не падали за спину, – это у него проходит всегда. Так что ты особо планы не строй. Ничего плохого не имею в виду, просто не будь слишком доверчивой.
Она продефилировала к выходу, и Инга побрела за ней. Было ясно, что краткий миг взаимопонимания ей только почудился. Мирошина не пыталась посплетничать об Илье, она просто завидовала и хотела Ингу задеть. Лучше все же держаться от нее подальше. Впрочем, сама Инга не покривила душой, сказав, что внимание Ильи скоро пройдет. Может, тогда и Мирошина успокоится.
Откуда она успела узнать про Интерфакс, было неясно. Инга слышала об этом впервые. Однако в конце планерки, которую решили провести неурочно, в счет пропуска на прошлой неделе, Аркаша сам спросил, пойдет ли туда кто-нибудь от них. Инга не сомневалась, что это Мирошина его подговорила – просто чтобы заставить Бурматова ответить при всех.
– Да. Я собираюсь. Возьму Соловьеву с собой в этот раз, ей полезно будет.
Все одновременно посмотрели на Ингу, и она, тут же выругавшись на себя за это, опустила глаза. На самом деле Инга была близка к отчаянию: события громоздились и громоздились вокруг нее, и она никак не могла это остановить. Вроде решила, что вечером раз и навсегда покончит с Ильей, но он даже за несколько оставшихся часов умудрился все испортить. Только он сам с его непробиваемым эгоизмом мог думать, будто остальные не замечают его предвзятости к ней. Выдумал эту дурацкую тусовку, и теперь им обоим будет еще более неловко. Хорошо хоть, что про Париж пока никто не узнал.
Весь день Инга сдавала разнообразные отчеты в связи с пресс-туром, чему была неожиданно рада – это отвлекало ее от мандража перед разговором. В пять Илья написал, что нашел другой бар. Он был намного ближе к его дому и, судя по фотографиям, ничуть не похож на тот, что выбрала Инга, но она махнула рукой. Они договорились, что встретятся в восемь уже там, потому что сначала Илье нужно было куда-то заехать.
До восьми времени было много, и Инга, чтобы убить его, написала в своем секретном фейсбуке пост про Мирошину. Та весь день бесила ее, по всей видимости окончательно решив выйти на тропу войны. Она то и дело отпускала многозначительные комментарии в адрес Инги и Ильи, которые очень веселили всех в отделе. Если остальные просто смеялись, не тая злобу и вроде бы даже не принимая Мирошину всерьез, то та явно вознамерилась с Ингой поссориться. Инга отшучивалась, сочтя эту тактику наиболее выигрышной, но постепенно закипала от злости. Раздражения прибавляло и то, что до расставания с Ильей оставалось несколько часов, поэтому сегодня все нападки казались Инге особенно несправедливыми.
Пост получился яростным до неприличия, но она все равно нажала на кнопку «опубликовать», осуществив таким образом свою невидимую месть. Мирошина в этот момент как раз встала, чтобы идти домой, и все нестройно с ней попрощались – кроме Инги, которая, только ярче распалив свою обиду постом, не снизошла даже до простого «пока».
Она рассчитала, что ей нужно выйти в семь двадцать, чтобы к восьми как раз оказаться в баре, но не смогла усидеть на месте и приехала раньше времени. Ильи еще не было, более того, он написал, что опаздывает, – необычайная любезность с его стороны, все еще раздраженная, подумала Инга. Она долго рассматривала меню, а потом заказала себе пятьдесят граммов виски и самый большой коктейль. Виски она выпила сразу же, для храбрости, и стакан попросила убрать – не хотела, чтобы Илья увидел его и начал шутить. Подумав, она сделала заказ и для него: «Олд фэшн», единственный коктейль, который он признавал.
Ильи все не было, поэтому Инга попросила еще один виски. Первый так легко проскочил ей в горло, что она даже не успела им обжечься и поморщиться. Опьян