Она разоспалась. Открыла глаза, когда берлогу заполнил тонкий аромат первой весны — мокрых крокусов и подснежников, пролесок, пробивающихся на пригорках, и оттаявшей еловой хвои. Медведица потянулась и улыбнулась. К запаху весны добавилась слабая нотка мойвы. Полар потоптался возле входа, заворчал, жалуясь на одиночество и тоску — тетя Милослава уже продавала ему яйца, но этого было мало для счастья.
Они обошли свои владения — медведица зевала и разминала лапы и спину, жевала промороженные и подсохшие ягоды боярышника, успокаивая ноющий желудок. Полар тыкался носом в бок и уши, щекотался, фырчал, выпрашивал внимание. Описав круг, медведи вернулись к дому и уступили место двуногим. Дана отправилась в душ, отметив, что у превратившегося Темиртаса исчезли медвежьи уши, а искупавшись, и подсушивая волосы полотенцем, обнаружила на кухне кастрюлю ароматного харчо.
— Я добавил туда фиолетовый бурьян, — гордо сказал Темиртас. — Суп простой, мне понравилось его варить.
— Не бурьян, а базилик, — поправила Дана. — Очень аппетитно пахнет. Угостишь?
Тёма заверил ее, что приготовил суп для двоих, и достал из шкафчика чистые тарелки. Дана ела медленно и осторожно, зная, что нельзя нагружать желудок после спячки. С трудом удержалась от того, чтобы съесть всё и попросить добавку — харчо с кинзой и базиликом был удивительно вкусным.
Весна закружила голову, теплый ветер унес прочь прилипшие клочья спячки, по спине бежали любовные мурашки, заставляющие ежиться от предвкушения. Они начали с поцелуев — в доме, возле погреба с единственной банкой рыжиков, в ельнике, рядом с берлогой и около полянки, на которой пробивалась фиалковая вербена. Поцелуи дополнялись прикосновениями — всё более и более откровенными — и однажды довели их до постели. До общей постели не по приказу или для маскировки, а по горячему обоюдному желанию.
Дана млела в крепких объятиях Темиртаса, открывала для себя новые горизонты чувственности — может быть, из-за стремительной и будоражащей южной весны, а может быть из-за того, что они идеально подходили друг другу. Словно Хлебодарная создала ее, чтобы вручить сыну Феофана с наказом любить и беречь, а тот охотно повиновался воле богини.
Предаваясь страсти, они почти позабыли о службе, но начальство напомнило о себе само — телеграммой и вызовом на телефонный разговор. Добравшись до Чернотропа, они заселились в знакомую гостиницу — уж теперь-то у горничной не должно было остаться даже малейшего подозрения — переночевали, изрядно помяв простыни, и в назначенный час прибыли на переговорный пункт. Дана ожидала контрольного разговора с Петровой и ошиблась. В трубке раздался голос ее непосредственного начальника. Их с Темиртасом отзывали с задания. В гостиницу должен был прибыть медведь, которого они представят соседям, как управляющего. Отъезд на Север объяснялся семейными делами, требующими личного присутствия.
Дана не растерялась и вытребовала себе отпуск — у нее еще со времен работы с барсуками дни накопились. Оказалось, что Темиртас тоже не растерялся и устно озвучил заявление на отпуск, отложенный еще до внедрения к тюленям. Оба начальника поломались, но позволили им хорошенько выгуляться, не забыв напомнить о сдаче служебного автомобиля и передаче «управляющему» документов на ферму.
— Надеюсь, они не отберут у меня этно-наряды, — сказала Темиртасу Дана. — Я юбок накупила целую кучу, некоторые только померила — не с руки было ездить к тете Милославе в шелках.
— Скажем, что потеряли, — придумал Тёма. — Возместим стоимость. И новых юбок купим. Я, конечно, не миллионер, но уж на юбки отпускных хватит.
Они завершили все дела к дням цветения алычи и абрикосов. Дана нюхала ветки, вставая на цыпочки, гладила цветы, позабыв о мозаиках и прочих достопримечательностях Чернотропа, и Тёма предложил:
— А давай возьмем машину в прокат и поедем, куда глаза глядят? Сначала поколесим по воеводствам, а потом рванем на север, продлевая весну.
— Давай, — согласилась Дана и обняла его за шею. — Ты и весна — это прекрасно.
Эпилог
— Как хорошо, что я тебя застала, — порадовалась Петрова. — Не сразу узнала, что вас отозвали, как узнала — побежала заказывать телефонный разговор. Это мы прокололись, Даночка. Мы долго выбирали, ехать в аэропорт в Минеральных Банях или в Лисогорске. Решили двинуться в Лисогорск, потому что в Минеральных Банях зимой народу раз-два и обчелся, будем на виду. И ошиблись — заночевали в гостинице по дороге, в каком-то задрипанном городишке, а местный пещерник сообразил, что Чеслав и Славица — медовики. И настучал островитянам. Спасибо, что не сразу, мы успели уехать и улететь. Но нас связали с вами — все окрестности Чернотропа знали, что мы приезжали в «Воронье гнездо» — и это перечеркнуло дальнейшие разведывательные операции. Хоть по линии медовиков, хоть по тюленям и пещерникам.
— Вот оно что, — покачала головой Дана. — А мне, конечно, ничего не объяснили. Удивилась, почему отзывают, но вникать не стала. Мы с Тёмой едем в путешествие — это куда интереснее, чем думать о делах.
— В свадебное путешествие? — оживилась Петрова.
— В предсвадебное, — улыбнулась Дана. — Мы посчитали накопившиеся дни отпусков и поняли, что можем себе позволить два путешествия. Свадьба будет у поларов. Тёма говорит, что его родители возьмут все хлопоты на себя, а мои приедут на всё готовое. Так распорядилась его бабушка — он дважды звонил домой, говорит, что все рады и ждут нас с нетерпением.
— А твои?
— Обрадовались. Поздравили. Просят, чтобы мы приехали и погостили у них до свадьбы. Папа собирается накормить нас самым правильным харчо и приготовить зеленый плов. Тёма облизывается, собирается брать у папы кулинарные уроки. Не знаю, как мы разорвемся, чтобы всё успеть, но как-то придется.
— Молодцы! — похвалила Петрова. — Так держать! Отдохните и за нас тоже — у нас длительная командировка к барсам.
Дана пообещала, что привезет домой какие-нибудь южные сувениры, а ко дню, когда они смогут увидеться, обязательно сварит харчо для Петрова. Закончив разговор, она вышла из телефонной кабинки и посмотрела на соседнюю. Темиртас еще не договорил — внимательно слушал собеседника, кивал, хмурил брови.
— Байбарыс? — спросила Дана, когда он вышел из кабинки.
— Да, Бай. Он узнал, что нас отозвали — по-моему, от Петровой, они перезваниваются — и поспешил сообщить последние новости.
Дана взяла его под руку, и они чинно вышли из переговорного пункта на залитую солнцем улицу.
— Минутку, — сказал Темиртас и пошел на угол, к пожилой лисице в цветастом платке, торгующей тюльпанами — еще не распустившимися крупными алыми бутонами.
После коротких переговоров Тёма отдал лисице купюру, забрал охапку тюльпанов из ведра — все до единого — и принес Дане. Со стеблей капала вода, но ее это не смутило. Она забрала цветы, прижала к себе и медленно пошла по улице, подставляя лицо солнцу. Темиртас покрутился вокруг, урвал поцелуй и спросил:
— Новости рассказывать?
— Конечно! Я жду!
— Бай хваткий, он везде успевает. Мало того, что с Петровой перезванивается, он еще и Славице позвонил и напросился на харчо. Пронюхал, что она умеет этот суп готовить, и — как он заявил — решил проверить, чей вкуснее. Твой или ее. Славица к сравнительному эксперименту отнеслась спокойно, велела ему приезжать в выходной день, когда она будет свободна от дежурства в больнице. Бай поехал и вляпался в оцепление. Спецназ вокруг дома, все бегают, но не орут, Бая с размаху ткнули носом в забор и нацепили наручники, потом проверили документы и расковали. Он кое-как прорвался в дом — со скандалом, размахивая удостоверением — и выяснил поразительную новость. Холод, весна только на календаре, снег в оврагах, а к Чеславу прилетели его пчелы.
— Да ты что?! — Дана остановилась, как вкопанная. — Пчелы?
— Да. Довольно большой рой. Ему тут же срочно привезли ульи. Начальство вокруг него вьется, лебезит и обещает охрану, лишь бы он продавал государству мёд. Он молчит и улыбается — Бай сказал, что он всё время молчит, не болтливый. А Славица наорала на спецназовцев и покормила Байбарыса харчо. Он просил передать, что твой — вкуснее.
— Это он еще твой харчо с фиолетовым бурьяном не пробовал, — улыбнулась Дана. — Он еще вкуснее. И папин у нас в запасе имеется. Бая ждут удивительные открытия. Интересно повернулось с пчелами. Теперь наши отцы-командиры с Чеслава пылинки сдувать будут. На вывоз мёда из волчьих воеводств приличная пошлина.
— Славица говорила, что свежий мёд из рук пасечника — самый целебный. Дело даже не в пошлинах.
— У нас есть баночка мёда, — вспомнила Дана. — И сахарная ветка шиповника. Не лежала душа класть ее в очаг «Вороньего гнезда». Сожжем там, где почувствуем себя дома.
Они вернулись в гостиницу, где заохавшая горничная нашла им три вазы и небольшое пластмассовое ведерко, и расставили тюльпаны по всему номеру. Комнату затопил аромат влажной свежести, бутоны робко приоткрылись. Темиртас плюхнулся на кровать, самодовольно улыбнулся. Дана легла рядом, обняла его за шею, поцеловала и прошептала:
— Спасибо за весну.
Последнюю ночь в Чернотропе они провели, залюбив друг друга до изнеможения. Тёма помял Дану, оставив синяки на плечах и бедрах — к утру синяки исчезли, но среди ночи изрядно смутили тюльпаны, которые отворачивались, потому что не могли покраснеть еще сильнее — и потом долго извинялся, вылизывая кожу и пытаясь убрать следы бесчинств языком.
Выспавшись и позавтракав, они погрузили в машину собранные вещи, а тюльпаны оставили в гостинице, строго-настрого запретив рассказывать об увиденном.
— В Лисогорск? — спросил Темиртас, усаживаясь за руль. — Или в Минеральные Бани? Если мы собираемся добраться до Ключевых Вод, то подходит любая дорога — обе ведут в нужном направлении.
— В Минеральные Бани, — выбрала Дана. — Не будем повторять путь Байбарыса и Петровой.
Тёма кивнул и поехал, следуя за солнцем — к цветущим яблоням, грушам и первой светлой сирени.