Я нагнулся и поднял лейфтр — точно такой же, как и у меня на поясе, но расколотый до середины — в металле застрял длинный коготь. Я повертел оружие на ладони и опустил обратно на камни.
— Что здесь произошло? — спросил я.
— Война, — ответил Вот.
Что-то наш Черный Хакер перестал быть многословным. Ворон с его плеча сорвался вниз, схватил зубастый череп какой-то твари и улетел к ближайшему дому. Илва шла ко мне очень близко, наши руки соприкасались, я чувствовал теплоту ее тела.
— Живой! — воскликнула она, вцепившись в мою ладонь. — Там, смотрите!
Тролль в изначальном облике казался синим в последних лучах заходящего солнца. Поднятые щупальца готовились вцепиться в противника. Зубастая пасть раскрывалась в неслышимом реве. Далее волшебник в красной одежде поднимал лейфтр. Плащ за его спиной взметнулся от несуществующего сильного ветра, да так и замер, словно раскрытые багровые крылья.
— Сбои графической системы, — сказал я. — Это лишь образы, артефакты, которые остаются в рабочей области, если по какой-либо причине теряется связь. Словно картины Хвергельмира проецируются в этот кусок старой игры.
Они были повсюду — фантомные изображения объектов мира льда и снегов. Мы будто шли сквозь музей бесплотных фигур.
— Смотрите! — указала Илва.
В тени железного дома стоял я. Светлые волосы торчали в совершенном беспорядке, слегка безумный взгляд смотрел сквозь нас, а меч в вытянутых руках готовился пронзить невидимого противника. С кем я сражался в тот момент, когда игра создала графический артефакт из моего виртуала: с пауком, с сокейтом, или, может быть, наносил удар в бою с Графом? Неужели в этом весь я — лишь орудие для убийства врагов?
Я подошел к своему изображению, взмахнул рукой. Она свободно прошла сквозь фантом, по которому пробежали волны помех, и бесплотная статуя вновь вернула прежний вид.
— Ну и ладно, — сказал я. — Стой.
В собрании сбоев системы присутствовал не только я. Изображения Илвы и Олега спроецировались во время того, как их виртуалы находились в Железном лесу.
— Не смотрите! — закричала Илва. В первый раз я слышал в ее голосе нотки истерики. — Отвернитесь сейчас же!
Вот похабно улыбнулся.
— Хе, — сказал он. — Фантазия богатая у вас. Способны иллюстрировать трактат восточный о любви.
— Да что вы знаете! — воскликнула Илва и пошла вперед, пригнувшись к земле.
На мгновение мне показалось, что она превратится в волчицу и убежит, но Илва выпрямилась, замедлила движение. Ее плечи мелко вздрагивали. Я подошел и обнял ее со спины.
— Успокойся, — сказал я. — Всё в порядке.
Сплетающиеся фигуры стояли у меня перед глазами. Илва обхватывала талию Олега ногами, прижималась к его груди, лица видно не было, и память насильно подсказывала образ Марии с накрашенными губами и родинкой на правой щеке.
— Удивлен, как вы успели поймать зайца, — улыбнулся я.
Илва дернулась, словно в желании дать мне пощечину, но вместо этого улыбнулась.
— Я прирожденная охотница. Лучше посмотри, кто вон там.
Посреди улицы стоял Ёжик. Вначале я подумал, что он настоящий, хотел броситься к нему, но тут же понял, что это лишь проекция. Растерянный Ежи смотрел вдаль, не зная, что делать дальше.
Я сосредоточился, заставляя мир утратить подобие реальности. Дома превратились в плоские картинки, нарисованные вдоль дороги, по которой к центру города бежал след Ёжика и исчезал в пирамиде. Значит, мы идем в правильном направлении.
Спустя несколько минут, когда мы приблизились к площади, на город нахлынула чернильная темнота. В небе висело две луны: одна большая, белая с серыми кругами кратеров, другая крошечная, желтая как цыпленок. Они выглядели словно сестры: старшая вывела на прогулку младшую. За нашими спинами прямая дорога уходила в пустыню. На светлом участке неба, который проглядывал в конце улицы, над линией горизонта поднимались синие щупальца протуберанцев. Перед нами языки голубого пламени отражались на металлических бортах небесного корабля, зависшего над пирамидой.
Фантазия у создавшего мир программера была жутковатая.
— Ты написал? — спросил я у Вота.
— Нет, одна… знакомая. Исходники ее. А вон и наш неутомимый воин.
Вот направился к огоньку костра, горевшего в начале площади. Я ожидал увидеть Ёжика, но у огня сидел бронзовокожий коренастый мужчина в металлических доспехах, поверх которых была надета шкура ягуара. Увидев нас, он поднялся, взмахнув копной черных волос.
— Приветствую скитальца, что пришел посетить меня вновь во мраке ночи, которая уже посеяла свои цветы на земле, и привел с собой гостей. Воин-ягуар Мекатл рад тем, с кем может разделить истории у ночного костра.
— И мы тебе рады, Мекатл, — кивнул Вот. — Не скажешь, где мальчишка, которого просил я охранять?
В его голосе прозвучали тревожные нотки.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся Мекатл, — дитя в безопасности. Его разум блуждает в мире сна под надежной защитой. Вскоре мы отправимся к нему. А пока сядьте к расцветшему цветку костра и отведайте яств пустыни.
Воин первым показав пример, присел к огню прямо на землю. На вертеле над костром жарилась большая ящерица. Жир стекал по ее очищенным бокам и капал в огонь.
— Спасибо, что приютил Ёжика, но нам пора забрать мальчишку, — сказал я.
— Забрать куда? В тот мир, откуда вы пришли? Но посмотрите: его уже захлестнула кровавая волна. Пока здесь безопаснее. И мальчишке и вам.
Вот это «пока» мне не понравилось.
— Посмотреть на что? — спросил я.
Мекатл взмахнул рукой, показывая. Я обернулся.
По Астлану пробегали волны, словно по воде от брошенного камня. Сквозь дома проглядывали картины города-всех-дорог. Падал призрачный снег. Памятник Эрику Яростному безучастно взирал на кипевшее вокруг сражение.
Через проломанные ворота врывались тролли, их огромные щупальца разбрасывали защитников. С городских стен летели стрелы и копья. Тролли падали, идущие следом переползали через их мертвые тела. Часть бревен из заделанного пролома осыпалась, завалив одного из чудовищ. Стоящий на стене волшебник Мейнард вскинул посох, и сотни ледяных сосулек посыпались на монстров, пробивая их серую плоть, заставляя извиваться, словно червям, насаженным на рыболовные крючки. Начавшаяся ледяная буря тут же прекратилась, Мейнард, сбитый щупальцем, исчез в гуще нападавших.
Олег находился у памятника. Мой друг что-то кричал и размахивал мечом, указывая на бочонок с черной кровью. Фед замер с факелом в руке и смотрел на приближающегося тролля. Олег подскочил, отбросил Феда в сторону, затем выпустил в бочонок конус пламени из ладони и толкнул его ногой, направляя в гущу врагов.
Спустя несколько секунд беззвучный взрыв разбросал ошметки горящих изначальных тел. На снегу шевелились оторванные щупальца, и поднявшийся на ноги Фед с ужасом наблюдал, как одно из них ползет к нему, оставляя позади себя слизь.
Черную кровь, в отличие от волшебного огня, потушить нельзя. Она будет гореть даже под водой.
Сквозь бушующее пламя ворвался ветер, принесший пыль. Прежде чем Олег успел что-либо предпринять, закрутившийся у памятника вихрь принял облик человека. С мечом в руках тот яростно набросился на Олега. Мой друг едва успевал парировать удары. Я вскочил, порываясь бежать на помощь.
— Сядь! — удержал меня Вот. — Ты не успеешь. Возможно, всё уже произошло, и это отголоски тех событий. Или всему лишь предстоит еще случиться. В любом из вариантов ты нужен здесь. Не забывай о деле, ради которого пришел в игру.
Илва вцепилась в мою ладонь и зарычала. Тролль ушел от удара Олега, распался ветром, чтобы вновь собраться за спиной моего друга.
— Сзади! — закричал я, видя, как тролль замахнулся для удара, но Олег не мог меня услышать.
Из темноты вынырнул окровавленный Мейнард и опустил посох на голову тролля. В это время рябь на теле призрачного города прекратилась, видение схлынуло, оставив после себя застывший образ разрисованного синей краской волшебника, крылатой жабы у него на плече и падающего на землю тролля в человеческом облике.
— Верни, — сказал я Мекатлу. — Что случилось?
— Мне не подвластна песня ночи, — произнес Мекатл. — Ее приливы приходят и уходят, оставляя картины чужого мира. Так было и так будет, с того момента, когда исчезли мои братья, и я остался один. Не беспокойтесь о мальчишке, дайте мне еще несколько минут.
— Несколько минут для чего? — спросила Илва.
— Для моего рассказа, — пояснил Мекатл. — Может быть, он поможет мне понять себя.
Город вновь задрожал. Сквозь бегущие по нему волны появилась картина Вормса. Ворота и деревья возле стены были объяты пламенем. Вперемешку лежали тела троллей и людей. Сражение распалось на отдельные схватки. Безо всякой тактики враги набрасывались друг на друга, разрывали щупальцами, кромсали мечами, поднимали на копья. Кое-где в гуще сражения вспыхивал волшебный огонь, и я знал, что Олег еще жив. Наконец я его увидел. Мой друг, забрызганный кровью и слизью, покрытый копотью, выбежал на открытое место и устало опустил меч, оглядывая происходящий вокруг него бой. Земля возле памятника вспучилась огромной кротовиной, лопнула, и на поверхность выползли щупальца. Олег метнул в образовавшуюся дыру огненный шар.
Картина пропала, сменившись ночью в пустом городе. Во тьме летали крылатые создания, похожие на летучих мышей, и их тени блуждали по улицам.
— Мы прилетели сюда давно, — сказал Мекатл, достал нож из обсидиана, отрезал от ящерицы большой кусок и протянул Илве. Девушка схватила предложенное угощение, впилась в мясо зубами, так, что по ее подбородку потек сок. Воин-ягуар продолжил рассказ: — Однажды с небес в виде железной птицы спустился Уицилопочтли и позвал нас на родину, в город Астлан. Мы плыли в небесном океане по Майе, и звездная река привела в страну, которую мы давно покинули, но которая оставалась музыкой в наших сердцах и легендах.
Я взял протянутое им мясо, на вкус оказавшееся похожим на кролика.