И снова в стойбище Сыновей Большой Медведицы всю ночь звучали траурные песни. Но Хавандшита не выходил из своего вигвама.
Воины поднялись на вершину песчаного холма, откуда открывался хороший обзор. Они принесли с собой сигнальные барабаны и стали бить в них, призывая Маттотаупу.
Через день тот наконец возвратился.
Харка, Харпстенна и Черная Кожа, которые с утра до вечера следили за горизонтом, обнаружили охотников одновременно с воинами. Вскочив на коней, они поскакали им навстречу: Харка — на своем Чалом впереди, за ним Харпстенна — на Пегом и последним — Черная Кожа.
— Хи-йе-хе! Хи-йе-хе! — криками приветствовали мальчики вождя и его спутников.
Маттотаупа был цел и невредим. Он гордо, с сияющей улыбкой восседал на своем мустанге, через круп которого были переброшены две бурые медвежьи шкуры и три горностая. Это была неплохая добыча, хотя серого медведя ему найти не удалось. Его спутники тоже вернулись не с пустыми руками. Длинному Копью посчастливилось подстрелить орла, перья которого он хотел подарить Маттотаупе в знак благодарности за его гостеприимство.
Весть о возвращении вождя мигом облетела стойбище; все поспешили на площадь, чтобы поприветствовать Маттотаупу. Один лишь Хавандшита по-прежнему не покидал Священного Вигвама.
Маттотаупа уже увидел на одном из пологих холмов южнее стойбища завернутого в шкуры мертвеца, висевшего на шестах. Первых, кто вышел ему навстречу, он спросил, чье это тело. Ему ответили, что серый медведь, которого он так и не нашел, убил его брата.
Воцарившееся после этого молчание длилось почти минуту. Радость на лице вождя погасла, ее сменила глубокая скорбь. Медленно, шагом подъехал он к холму, поднялся на него и остановился. Бледное небо повисло над прерией, тугой ветер развевал волосы людей и гривы мустангов. Лучи заходящего солнца протянулись через всю прерию до самого горизонта. Словно властитель на троне, сидел великий охотник на своем коне, озирая с холма бескрайние просторы.
— Брат! — торжественно произнес он наконец. — Тебя убил серый медведь. Но моя рука отомстит за тебя! Вот эта рука и этот нож, — Маттотаупа поднял вверх длинный острый нож, — поразят серого хищника в самое сердце. Ты будешь отомщен, мой брат! Никто из Сыновей Большой Медведицы не должен подвергать себя опасности, никто, кроме воина из вигвама Маттотаупы! Хау! Я все сказал.
После этих слов, прозвучавших как клятва, воины долго молчали, затем медленно, шагом вернулись вслед за вождем в стойбище.
Маттотаупа, сопровождаемый Длинным Копьем, направился в свой вигвам.
Пока женщины готовили пищу, мужчины курили трубки и сигары. Разговор не клеился. Хозяин и гости обменивались лишь редкими фразами о том, что произошло.
Когда настало время сна, Маттотаупа подозвал к себе Харку.
— Харка Ночное Око Твердый Камень, Убивший Волка! Слушай меня! Ты не обязан исполнять мою волю. Обдумай то, что я скажу тебе, и сам решай, как тебе быть. На рассвете я отправлюсь на поиски медведя, разорвавшего моего брата. Я хочу убить его своей рукой! Вот этим ножом! Никто не должен помогать мне в этом, кроме живущих в моем вигваме. И я спрашиваю тебя, хотя тебе минуло всего двенадцать зим: ты хочешь пойти со мной?
Вождь вопросительно смотрел на сына, словно позабыв о Шонке, сидевшем с Харпстенной в глубине вигвама.
— Я пойду с тобой, отец, — не раздумывая, твердо ответил Харка.
— Ты не боишься лап медведя?
— Нет, отец. С тобой я ничего не боюсь.
— Ты не боишься духа медведя?
— Нет, отец, — так же уверенно ответил Харка, хотя и побледнел.
— Ты пойдешь завтра со мной, Харка Твердый Камень.
— Я пойду с тобой.
Харка отправился к своему ложу у входа в вигвам, лег и сразу крепко уснул. Все стало так ясно и просто, с тех пор как вернулся отец. Он вернулся с богатой добычей, он победит медведя и отомстит за брата. А ему, Харке, выпала честь помогать ему в этом. Все было хорошо. Хау!
Когда настало утро и солнце вновь оживило все краски природы, для Сыновей Большой Медведицы начался новый день. Никто не мог отказать себе в удовольствии проводить Маттотаупу и его сына Харку до опушки рощи или до самых дальних подступов к стойбищу, где уже открывались безграничные просторы прерии.
Юноши и мальчики провожали охотников громкими криками и пожеланиями удачи.
На Маттотаупе были только кожаные штаны и мокасины. Обнаженное тело его было натерто жиром, лицо разрисовано красной краской — цветом крови, жизни и борьбы. Он не взял с собой ни копья, ни лука — только нож. Харка, вооруженный ножом и боевой дубинкой, следовал за отцом на своем Чалом.
Выехав в прерию, они перешли на легкий галоп. Приятно было скакать солнечным утром, чувствуя упругое дыхание ветра и глядя вперед, на зеленые просторы, расстилающиеся до самых гор.
Они направлялись на юг. После полудня они достигли холма, на котором Оперенная Стрела и оба воина устроили привал в ту роковую ночь и где видны еще были следы недавнего костра. Маттотаупа и Харка спешились и, стреножив лошадей, немного подкрепились. Затем осторожно спустились с холма и отыскали место, на котором погиб Оперенная Стрела.
Когда они вновь поднялись на холм, Маттотаупа внимательно присмотрелся к лошадям. Они были совершенно спокойны. Поблизости не было даже волков. Вой серых хищников, которым те приветствовали наступающую ночь, едва доносился откуда-то издалека.
Взошла луна и осветила прерию. Бесцветно-призрачные очертания стали более отчетливыми.
— Будь пока здесь, — сказал Маттотаупа Харке. — Но не спи. Я объеду окрестности. Луна светит так ярко, что, может быть, мне удастся обнаружить какие-нибудь следы. Если тебе будет грозить опасность — скачи прочь!
— Можно мне поехать с тобой, отец?
— Езжай, если не боишься устать.
— Я не устану.
— Хорошо.
Они поехали дальше. Вдруг Маттотаупа издал возглас удивления и остановился:
— Харка! Смотри! Что ты видишь?
— Следы медведя, отец!
— Да, это следы медведя. Старые или свежие?
— Свежие, отец. Он был здесь всего несколько часов назад.
— Верно. И в какую сторону он пошел?
— Туда, откуда мы приехали.
— Да. Что мы должны делать?
— Идти по следу, отец.
— Хау! Назад!
Маттотаупа шагом поехал в обратную сторону, свесившись с коня и не отрывая глаз от земли. Следы сначала были очень отчетливыми, но потом пошла песчаная, поросшая жесткой редкой травой почва, и распознавать следы стало труднее. Маттотаупа и Харка спешились. Иногда им долго не удавалось найти следующий отпечаток. Очень медленно продвигались они вперед. Однако направление следов оставалось неизменным: медведь шел прямо к Конскому ручью, туда, где стояли их вигвамы.
Маттотаупа и Харка почти не размыкали уст. Но обоим не давал покоя один и тот же вопрос: зачем медведь решил вернуться к стойбищу? Чтобы задрать еще одного жеребенка? Как-то встретят его дозорные?
Глубокой ночью Маттотаупа сделал привал и велел Харке поспать. Сам он, как и любой другой воин дакота, легко мог сутками обходиться без сна и пищи.
Солнце близилось к зениту, когда Маттотаупа и Харка, идя по следу, вернулись к стойбищу. Чужая Раковина, Длинное Копье и Четан уже ждали их за рощей.
С площади доносились глухой бой барабанов и громкое рычание танцующих Танец Медведя.
Маттотаупа поприветствовал обоих воинов, вышедших им навстречу.
— Ну вот вы и вернулись, — сказал Четан Харке. — Мы видим, что вы обнаружили след медведя и пришли по нему назад в стойбище. Но медведь оказался проворнее вас!
— Четан, где он? Что у вас произошло?
— Много всего, Харка. У нас гости. Пришел Татанка-Йотанка. Он сидит в Священном Вигваме, у Хавандшиты. А еще пришел белый человек. Он тоже шаман. И кажется, он владеет мацавакеном лучше, чем Желтая Борода. Но вы все это увидите собственными глазами. Что до медведя, то вам можно было не ездить так далеко. Он задрал еще одного жеребенка и спокойно утащил его, потому что никто не решился напасть на это серое чудовище.
— Четан! Куда он потащил жеребенка? Он не мог с ним уйти далеко.
— Ты всегда все знаешь. Но он ушел далеко. На северо-запад. Сидит себе у маленькой речушки, впадающей в Конский ручей и в ус не дует.
— Медведь, который убил жеребенка и утащил его с собой, должен оставлять отчетливые следы!
— Еще какие отчетливые! Даже ребенок может найти его по этим следам.
— Мы найдем его и убьем!
То же самое сказал Маттотаупа, выслушав Длинное Копье и Чужую Раковину.
Харка только теперь обратил внимание на то, что их никто не встретил, кроме этих двух воинов. Многие были заняты Танцем Медведя, другие забыли обо всем на свете из-за присутствия Татанки-Йотанки. Но может, это не единственная причина? Может, Хавандшита успел настроить людей против вождя? Тогда им тем более необходимо как можно скорее расправиться с серым медведем!
Маттотаупа и Харка пошли по следу хищника. Ни о чем другом они уже не могли и думать.
След и в самом деле вел на северо-запад, как сказал Четан, к маленькой речушке, берега которой заросли ивняком и мелкими деревцами. Лошади вскоре забеспокоились. Охотникам пришлось спешиться и стреножить мустангов.
Маттотаупа притянул к себе Харку:
— Ну-ка, покажи свою зоркость! Видишь, вон там — куст, рядом с деревцом, которое чуть выше остальных. Там, в траве, проглядывает кусок шкуры жеребенка. Ты видишь?
— Нет, отец… Да! Да! Я вижу его!
— Туда ведут медвежьи следы. Но там они и кончаются.
— Да, отец.
— Значит, он сидит там, в кустах, и пожирает остатки своей добычи.
— Хау.
— Харка Ночное Око Твердый Камень, Убивший Волка! Слушай, что тебе нужно сделать. Такое обычно поручают воину. Ты должен выманить медведя из кустов, разъярить его, чтобы он позабыл обо всем на свете, кроме тебя, решив напасть на тебя. В тот же миг я прыгну на него и всажу ему в сердце нож!
— Хорошо, отец.
Харка произнес эти два слова спокойно, хотя его при этом бросило в жар.