Затем раздался звук трубы, и на арену выехал осел. На нем задом наперед, держа осла за хвост, сидел смешно размалеванный клоун в широком платье и длинных перчатках, с крохотной шляпкой на голове. Публика встретила его хохотом.
Клоун жестом попросил зрителей успокоиться и, когда шум стих, сказал:
— Господа! У меня такое впечатление, будто я сижу задом наперед — я никак не могу найти голову осла. Но может, у него вовсе нет головы? Не соблаговолит ли почтенная публика сказать мне это?
Зрители наивно подыграли ему и закричали, что ему нужно повернуться.
— Что? — спросил клоун, оттопыривая рукой ухо.
— Повернуться! — грянула публика хором.
— А, повернуться! Вот оно что! — Клоун закивал головой. — Спасибо, спасибо! Хорошо. Повернуться! Сейчас попробуем, сейчас. Постой-ка, мой милый ослик!
Но осел не останавливался, а продолжать ровно трусить по кругу вдоль барьера.
Клоун качал головой, публика посмеивалась.
— Повернуться… — еще раз повторил клоун. — Итак — три-четыре! — Он задрал ноги вверх, завалившись на спину, не выпуская из рук хвоста, потом вернулся в прежнее положение. — Не получается! Что же делать?
— Повернуться! — орали зрители.
— Да-да, повернуться!
Клоун подался вперед, словно собираясь перекувырнуться в сторону хвоста, но в ту же секунду свалился с осла и, плюхнувшись на песок, посыпанный опилками, раскрыл рот и ошарашенно уставился на публику. Осел остановился, вытянул голову и взревел:
— И-а-а-а!
— Теперь ты видишь, где у осла голова? — весело кричали зрители. — Сядь правильно!
Клоун встал, бросился к ослу и ловко, как опытный ковбой, вскочил на него. Но осел встал на дыбы, и «ковбой» в нелепом платье снова рухнул на опилки.
— А, чтоб тебя!.. Проклятая скотина! Ну погоди!
Он трижды безуспешно пытался сесть на осла, потом отвернулся от него и, скорчив презрительную гримасу, сказал:
— Нет, дружок! Со мной этот номер не пройдет! Можешь дурачить кого угодно, но только не меня!
Он покинул манеж, на прощание повертев пальцем у виска и показав на упрямое животное: мол, он тут ни при чем, это у осла с головой не в порядке.
Как только клоун исчез, на манеж вышел дрессировщик лошадей в элегантном фраке с длинным бичом в руке.
— Господа! Почтеннейшая публика! Перед вами — самый дикий из всех необъезженных ослов мира!
Его слова утонули в хохоте. Он терпеливо дождался, когда стихнет смех, и продолжил:
— Господа! Дирекция цирка верна своему слову! Тот, кто сможет продержаться на спине осла три минуты и ни разу не упадет, получит десять долларов!
От шума, вызванного его словами, казалось, задрожал шатер.
— На этой черепахе?.. Тоже мне, нашли скакуна! Да это диван с хвостом! Так вы быстро разоритесь! На нем же ездит весь цирк! Пропустите дам вперед!
Господин во фраке подождал, пока воцарится тишина, и крикнул:
— Итак, прошу! Но дирекция цирка снимает с себя всякую ответственность за возможные последствия!
В зрительном зале возникли замешательство и тревога. Знакомые, друзья, целые семейства лихорадочно совещались. Наконец с самых дальних рядов послышался голос какого-то молодого человека:
— Я готов начать! Чего терять попусту время? Но чур, десять долларов — сразу на арену! Я заберу их через три минуты!
— Как прикажете, сударь! Смотрите!
Господин во фраке отсчитал перед носом у молодого храбреца десять долларов и передал их инспектору манежа, стоявшему у выхода на арену.
— Можно начинать!
Парень подошел к ослу, на котором не было ни седла, ни уздечки, и в одно мгновение запрыгнул на него. Осел постоял несколько секунд неподвижно, как памятник, потом подпрыгнул, как на пружинах, упал на бок и стал кататься на спине. Парень приземлился рядом. Публика разразилась оглушительным хохотом. Незадачливый наездник убрался с манежа, чертыхаясь себе под нос.
Интерес к аттракциону сразу же резко возрос. Желающие принять в нем участие уже выстроились в очередь. Следующий вскочил на осла. Осел пробежал галопом по кругу и так же элегантно отправил второго наездника на опилки, как и первого. Публика ревела от восторга.
Харка, Маттотаупа, Джим, Длинное Копье и художник смотрели на арену молча, с напряженным вниманием. Все они, за исключением художника, были превосходными наездниками. Индейцы не раз видели, как объезжают диких лошадей, и сами в этом участвовали, а у Рыжего Джима был приз за скачки на диких быках.
Но то, что они видели здесь, было им всем в диковинку. Это маленькое вьючное животное казалось гибридом осла и змеи. Оно лягалось, брыкалось, вставало на дыбы, валялось на спине и выделывало нечто вроде сальто-мортале, которым легко сбрасывало с себя любого всадника. В течение двадцати минут оно отправило на опилки десятерых смельчаков.
Публика была в неописуемом восторге. Заключались пари. Двоим наездникам пришлось оказывать медицинскую помощь, потому что осел покусал их. Около дюжины желающих в последний момент отказались от попытки заработать десять долларов. Когда пятнадцатый участник бесславно покинул арену, осла увели, и вместо него на манеже появился новый, со свежими силами.
— Тут что-то не так! Они специально научили их этим фокусам! — ворчал Джим. — Так не ведет себя ни одно нормальное животное. На такую хитрость способен только человек. Ну погодите, мошенники, я у вас вырву эти десять долларов! Меня эта кляча не сбросит! А ты что скажешь, Харка? Не хочешь попробовать?
— После тебя.
— После меня? Послушай, уж не думаешь ли ты, что Джим свалится с какого-то там осла?
— Посмотрим!
— Вот именно — посмотрим!
Джим перелез через ограждение ложи, пробежал по манежу и вскочил на осла, который пока и не думал брыкаться. Джим погладил его, ласково похлопал по шее, потом слегка сдавил коленями его бока. Осел тронулся и не спеша пробежал по кругу. Джим помахал Харке рукой. Тот не ответил. Джим, к молчаливому изумлению публики, пускал осла то рысью, то галопом, то шагом. Прошла минута, вторая, третья… Нет, третья минута не успела истечь: осел неожиданно подпрыгнул, как на пружинах, упал на бок и, задрав ноги, стал валяться на спине, кусая всадника.
Джим поднялся на ноги и широкими шагами вернулся в ложу. Зрители, которые уже начали опасаться, что вся эта история — какой-то ловко устроенный обман, так обрадовались успеху осла, что хохотали до слез.
— Ну что, Харка, теперь твоя очередь! После меня! — зло прошипел Джим.
Харка встал, снял с себя всю одежду и, оставшись в одних штанах, медленно пошел к господину во фраке.
— Прошу, мой мальчик! Но будь осторожен!
Харка не спеша приблизился к ослу и вскочил на него. Осел принялся демонстрировать обычные приемы борьбы с всадником: вставал на дыбы, падал на передние ноги, брыкался, подпрыгивал на месте. После хорошего отдыха вся эта «гимнастика» доставляла ему удовольствие. Харка, который тоже хорошо отдохнул, успешно парировал все попытки осла сбросить его. Затянувшаяся борьба между ними вызвала бурю аплодисментов. Заключались новые пари: за и против осла, за и против юного индейского наездника. Рыжий Джим спокойно наблюдал за поединком. Главный трюк осла не по зубам даже Харке, думал он. Харка уже обливался потом, ему приходилось напрягать все свои силы. Две минуты он уже продержался. При таком темпе это очень много. Еще полминуты! Сейчас все решится!
Зрители кричали, улюлюкали, свистели, вскакивали с мест и размахивали руками.
Харка понял, что осел намерен применить свой коронный трюк в последние секунды. Он мог бы спрыгнуть, а потом снова запрыгнуть на него, как это часто бывает при обычном поединке всадника и лошади, но тогда ему не засчитали бы победу. Другая возможность — любой ценой удержаться на спине и позволить валяющемуся на опилках ослу мять, бить копытами и кусать его…
Впрочем, была еще третья возможность.
Харка перевернулся на брыкающемся осле, сел, как клоун, задом наперед и схватил его за хвост. Осел, мгновенно успокоившись, встал как вкопанный и, когда Харка слегка сдавил ему бока коленями, мирно затрусил вдоль барьера. Один круг, второй, третий…
Третья минута истекла, а Харка все еще сидел на спине осла.
Зрители в оцепенении, молча, раскрыв рот, ждали финала, а когда третья минута окончательно, неоспоримо истекла, на арену обрушился ураган аплодисментов. Крики, рукоплескания, топот сотен ног слились в один мощный гул.
Харка спрыгнул с осла, похлопал его по шее, подошел к инспектору манежа, получил свои десять долларов и вернулся в ложу. Одевшись, он сел на свое место как ни в чем не бывало. Маттотаупа молча улыбался. Художник и Длинное Копье выражали свое восхищение. Джим выругался и сказал:
— Черт бы их побрал! А Харка — парень не промах! Вот, оказывается, в чем был фокус. Как же я сам не сообразил?..
После ослиных скачек был объявлен антракт. Часть публики устремилась в зверинец. Джим со своей златокудрой дамой вышел из шатра. Художник, Длинное Копье, Маттотаупа и Харка остались в ложе. Желтая Борода все еще весело ухмылялся, вспоминая, как Харка покорил осла.
Через несколько минут к их ложе подошел господин во фраке, руководивший номером с дрессированными лошадьми и аттракционом с ослом, представился художнику и очень вежливо осведомился, не знал ли индейский мальчик заранее трюка с ослом и не выступал ли он раньше в цирке. Желтая Борода со смехом заверил его, что Харка впервые в жизни присутствует на цирковом представлении.
— Но, сэр, это же удивительно, это просто невероятно! Это же талант, какой можно встретить раз в сто лет! К какому племени принадлежит мальчик и где его родители?
— Он из племени дакота, а вот его отец.
Господин во фраке смерил Маттотаупу оценивающим взглядом, — так смотрят на строптивую лошадь, перед тем как поставить ногу в стремя.
— У меня к вам огромная просьба! Прошу вашей поддержки, сэр! — прибавил он, обращаясь к художнику.
— Все зависит от характера вашей просьбы.