- Хау. Так говорил Матотаупа и все воины.
- Как можно заставить огромное стадо бежать?
- Большая стая волков… пожар прерий… охотники…
- Видели наши воины пожар в прерии?
- Нет.
- Видели большую стаю волков?
- Нет.
- Видели охотников?
- Нет.
- Но почему же тогда огромное стадо бежало?
- Я не знаю.
- Знает ли это кто-нибудь из воинов?
- Я не уверен…
- А что думаешь ты?
Харка молчал.
- Почему ты не отвечаешь?
- Ты тоже не всегда отвечаешь мне, Четан.
- Да… Это верно. Значит, ты не хочешь говорить?
- Почему, Четан, ты сам не скажешь прямо, о чем думаешь?
- Потому что я думаю и… и мне становится страшно…
- Что же это такое, о чем Четан, сын Солнечного Дождя, боится говорить? Что заставляет его язык молчать?
- Вакантанка.
- Так… Вакантанка… Великий и Таинственный…
- Да, это так.
- И мы будем оба молчать?
- Харка! Мы думаем оба одно и то же. Я чувствую это. И поэтому давай говорить. Вдвоем не так страшно.
- Да, вместе не так страшно.
- Харка, может быть, это чудовище белых людей… может быть, оно погнало бизонов к нам?..
- Возможно… должно быть так…
- Вот поэтому-то наши воины и не смогли понять, куда бегут бизоны, и бизоны пронеслись совсем рядом с типи.
- Да, совсем рядом.
- Они убили Солнечного Дождя, моего отца. Я думаю, что он хотел отвести бизонов от нашего стойбища.
- Этого не мог сделать один человек. Испуганных бизонов не повернуть и многим охотникам. В страхе бизоны слепы, глухи, безумны.
- Я знаю.
- Но как могло чудовище белых послать нам бизонов? Или оно послушалось заклинаний краснокожего жреца? И чего же хотело чудовище - дать нам пищу или уничтожить нас?
- Я не знаю, - сказал Четан.
- Ты тоже не можешь ответить на эти вопросы.
- Да, я не могу. И это правда.
Мальчики умолкли. Но всю ночь Харка просидел с Четаном у тела Солнечного Дождя и только утром отправился в свою типи, завернулся в одеяло и заснул. Проснувшись через несколько часов, он разрисовал свое лицо, и эта раскраска означала, что он не хочет ни с кем разговаривать и его не надо ни о чем спрашивать. Харка поднялся на высотку к Солнечному Дождю и долго смотрел вдаль.
Великое чудо, что же ты такое на самом деле? Кто тебя послал нам?
Возвращение Хавандшиты
Песок и пыль, поднятые во время охоты на бизонов, давно улеглись, поломанный кустарник зазеленел, на лугу пробивалась новая трава. Жизнь продолжалась.
В типи у Лошадиного ручья забот хватало с утра до вечера. Женщины и девушки разделывали бизонье мясо, разрезали его на куски, завертывали в кожу и закапывали в землю, чтобы оно лучше сохранилось. Из мяса они нарезали также длинные тонкие пласты, которые развешивали для просушки на веревках из бизоньих кишок. Шкуры очищали от остатков мяса и подготавливали к выделке. Старики и мальчики изготавливали из костей наконечники для стрел и копий, а из рогов - ложки. Воины делали из бизоньих жил новые тетивы для своих луков.
Разведчики по-прежнему вели наблюдение, но, выполняя волю жреца, избегая нарушить его уединение, не ездили в том направлении, где остался Хавандшита. Им удалось узнать, что военный лагерь пауни снялся и отдельные группы их разъехались по своим поселкам.
По вечерам от типи доносился приятный запах жареных бизоньих окороков. Все теперь наедались досыта и не выглядели такими тощими.
Когда основная работа по разделке охотничьей добычи кончилась, дети целые дни играли, охотились за мелкими животными, упражнялись в стрельбе из лука, в бросании палицы и ножей, скакали на мустангах. И это приносило им радости побед и горечь поражений. Вечерами они сидели в типи со своими отцами, старшими братьями и слушали охотничьи и военные истории, которые были и интересны и поучительны. Они слышали и древнейшее сказание о прародительнице рода Медведицы - Большой Медведице, сын которой стал человеком. А как-то вечером, когда погас очаг, Унчида сказала детям, что Большая Медведица еще жива и что она для воинов рода Медведицы - священна. И ее нельзя убивать.
Харка и Молодые Собаки по вечерам подвергали суровому испытанию свое самообладание и мужество. Они садились вокруг очага в типи Матотаупы и клали себе на руки небольшие раскаленные угольки, показывая, что способны переносить равнодушно боль, и Харка выдерживал дольше других.
- Шонка так не может, - сказал однажды кто-то из мальчиков.
Опять это имя - Шонка! Харка только чуть-чуть скривил губы и на этот раз дал угольку особенно глубоко прожечь кожу.
В один из солнечный дней Матотаупа нашел обоих своих сыновей у коней. За день до этого Харка в состязании на мустангах пришел вторым на своем любимом Пегом. И не потому, что он плохо управлял конем, просто другой конь оказался лучше - конь одного из Молодых Собак - сына Четанки, известного воина. Пегий Харки шел спокойно, ровно и быстро, и все же не быстрее, чем конь победителя. Харка ласкал коня, хлопал его по шее, но на лбу у мальчика залегли складки.
Матотаупа некоторое время наблюдал за детьми, потом подошел к ним.
- Харбстена, - сказал он младшему, - тебе нужен конь. Какого бы коня ты выбрал себе из нашего табуна?
Харбстена заулыбался и посмотрел на отца. Он привык, что отец всегда прежде всего обращается к Харке и даже советуется с ним. Ведь Харка был самым хладнокровным и самым смышленым мальчиком в поселке. Харбстена же привык держаться в стороне, поэтому обращение к нему отца удивило его, и он даже не сразу решил, что ответить.
- Подумай над тем, что я сказал, - повторил отец.
Харбстена смутился.
- Отец, должен ли я сказать правду? - спросил он тихо.
- Дакоты никогда не лгут, ты это знаешь, мальчик.
- Тогда я скажу - коня моего старшего брата Харки - Ночного Глаза - Твердого как камень - Убившего волка.
- И это несмотря на то, что конь Харки пришел вторым? - спросил отец.
- Да. Именно поэтому, - твердо ответил Харбстена.
- Ты мне можешь объяснить свой выбор?
- Да, отец, я объясню. Пегий - добрый, он хорошо послужил нам. Я очень его люблю.
Харбстена подошел к лошади и погладил ее по морде. И Матотаупа и Харка с удивлением увидели, как животное наклонило свою голову к Харбстене, точно проявляя свою симпатию.
- Харка хороший всадник, - продолжал Харбстена более уверенно. - Но Пегий стал старым, и Харке очень стыдно, что он пришел вчера вторым. Харка вчера ударил его во время скачек плеткой, хотя отлично знал, что мустанг бежал изо всех сил. И когда конь вернулся в табун, он стоял такой печальный…
Харка опустил глаза: ему стало стыдно, так как он знал, что воину не к лицу горячиться.
- А я подошел к коню и приласкал его, и он тоже полюбил меня, - продолжал Харбстена. - Я хочу этого коня. И зачем Харке мустанг, который не может победить…
Кровь медленно приливала к щекам Харки; слова Харбстены прозвучали так, как будто он хотел сказать: и зачем Харке такой слабый младший брат…
- Нет, - сказал Харка - Твердый как камень, хотя его и не спрашивали.
- Харбстена не должен брать этого коня только потому, что этот конь для меня недостаточно хорош. Скажи ему, отец, чтобы он выбрал другого коня.
- Я уже сказал, - твердо ответил Матотаупа. - Харбстена решит.
Харка отвел глаза в сторону, борясь с собой.
- Я хочу Пегого, - повторил Харбстена.
- Он принадлежит тебе, мой младший сын.
Узкое лицо Харбстены просияло. Он обхватил Пегого за шею.
- Теперь ты, Харка, - сказал Матотаупа. - Тебе надо нового коня. Какого ты хочешь?
- Отец, у меня было три коня, теперь у меня - два. Мне довольно, - сказал Харка и плотно сжал губы, так как не хотел говорить всего, что думал.
- Харка, на любом из двух твоих мустангов ты придешь третьим или четвертым.
- Возможно. Но в будущем я сумею овладеть собой, даже если я не стану победителем, - эти слова произнести Харке было нелегко, но он произнес их.
Отец внимательно посмотрел на сына.
- Ты будешь иметь третьего коня. Так хочу я, - сказал он.
- Тогда, отец, укажи сам, какого мне взять коня.
- Ну хорошо. Идем.
Оба мальчика пошли с отцом через табун. Матотаупа остановился у Серого, на котором Харка уже скакал в стаде бизонов.
- Харка - Ночной Глаз - Убивший волка - Поразивший стрелой бизона - Твердый как камень, вот твой конь! Этот мустанг будет хорошо бегать на скачках.
- Отец?!
- Что еще?
- Это же твой лучший конь. Ты хочешь его отдать?
- Ты мой сын. Возьми.
Харка подошел к коню и положил руку на спину мустанга.
- Теперь уже недолго ждать, Харка, того времени, когда ты будешь принимать участие в охоте на бизонов.
- Да, отец.
Харка сказал это с трудом, так как все еще не мог расстаться с мыслями, возникшими во время этого разговора. Но отец сделал вид, что ничего не замечает.
- Сегодня ты должен поездить на твоем новом коне, чтобы привыкнуть к нему.
Матотаупа пошел прочь.
А когда наступила ночь и в типи Матотаупы все уже спали глубоким сном, Харка вылез из-под одеяла. Он крадучись выбрался наружу. Чуть вздрогнули кони, привязанные у входа, зашевелились собаки, но не залаяли. Харка тихо прошел между молчащими типи, направился к ручью и, пройдя немного по берегу, оказался у табуна. В эти часы охрану табуна нес Четан. Но Харка не подошел к своему верному другу. Он шел от мустанга к мустангу, пока не нашел своего старого Пегого. Он снял с коня путы, вскочил на него и сначала шагом, потом легким галопом выехал в ночную прерию. Он ехал до тех пор, пока не оказался в небольшой долине, где вряд ли кто мог его заметить.
Соскочив с коня, мальчик приказал животному лечь на землю и сам лег рядышком с ним так, чтобы их головы были рядом. И он тихо заговорил, так, как, может быть, никогда бы не стал говорить с человеком.
- Мои Пегий, мы прощаемся с тобой. Ты знаешь, как я еще маленьким мальчишкой, которому было четыре года, впервые подошел к тебе и Четан, мой старый друг, поднял меня на твою спину. Тогда ты был молодой и необученный и ты четырнадцать раз сбросил меня в траву, пока я наконец не научился как следует сидеть на твоей спине. Ты меня даже раз ударил копытом, и я целую ночь не знал, как мне улечься, чтобы только утихла боль. Но я поклялся, что ты будешь моим конем. И ты им стал. Ты нес меня по прериям и через леса, через реки и по крутым склонам. Ты стал великим воином среди