В таких условиях генерал-полковник Ф.И. Голиков решил перегруппировать 69-ю армию на новый рубеж обороны для прикрытия белгородского направления с юга. Армии подчинялся 2-й гвардейский танковый корпус генерала Баданова. 40-й армии была поставлена задача отойти в глубину обороны с целью совмещения фланга с 69-й армией. Как отмечал командующий 69-й армией генерал М.И. Казаков: «…Филиппа Ивановича беспокоила не столько опасность в районе Богодухова и Харькова, сколько угроза более глубокого удара немцев на Белгород, Курск. Такие действия противника в период между 10 и 15 марта были вполне реальными и могли привести к весьма тяжелым последствиям, ибо у командующего Воронежским фронтом не имелось никаких резервов…
Голиков приказал мне перегруппировать часть сил 69-й армии на рубеж Золочев, Липцы и таким образом прикрыть шоссе Харьков – Белгород. При этом армия не освобождалась от ответственности за район Богодухова. Такая раздвоенность усилий, да еще в тяжелой оперативной обстановке, была нам явно не по плечу. Я попросил командующего возложить оборону направления Богодухов, Грайворон на 40-ю армию с передачей ей двух наших стрелковых дивизий и одной стрелковой бригады, действовавших в данном районе, а нам переподчинить две ее дивизии, отходившие на Золочев»[347].
В то же время угроза прорыва противника на Белгород стала очевидной и для представителя Ставки на Воронежском фронте А.М. Василевского. В разговоре по телефону с Верховным Главнокомандующим он высказал мысль о необходимости «немедленно и серьезно усилить курско-белгородско-харьковское направление», для чего направить сюда две общевойсковые и одну танковую армии. Аргументы Василевского были приняты во внимание, и вскоре командующим войсками Центрального и Воронежского фронтов поступила директива Ставки, в которой говорилось: «Выход южной группы противника севернее Харькова в район Казачья Лопань создает тяжелое положение для Воронежского фронта и несет угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта. Противник имеет намерения выйти в сторону Белгорода, прорваться к Курску и соединиться с орловской группой немецких войск для выхода в тыл Центральному фронту. Ставка решила выдвинуть танковую армию Катукова (1-я танковая армия. – Авт.) навстречу подымающемуся на север противнику с задачей совместно с 21-й армией разгромить южную группу противника и ликвидировать создавшуюся угрозу для Центрального и Воронежского фронтов. Ставка приказывает:
1. Немедля выдвинуть 21-ю армию в сторону Курска с тем, чтобы не позднее 13 марта армия выдвинулась южнее Курска, перехватила магистральное шоссе и начала ускоренное движение в сторону Обояни.
2. Оказать всяческое содействие танковой армии Катукова в деле выгрузки и быстрейшего продвижения вперед бок о бок с 21-й армией. Ставка доводит до вашего сведения, что как 21-я армия, так и танковая армия Катукова передаются с 13 марта сего года в подчинение командующего Воронежским фронтом»[348].
Находившемуся в то время в Курске в качестве представителя Ставки заместителю начальника Генерального штаба генералу А.И. Антонову было приказано принять все меры для быстрейшего выдвижения на р. Псел 21-й армии генерал-лейтенанта И.М. Чистякова. Армия должна была прочно удерживать этот рубеж и обеспечить развертывание прибывавшей сюда из резерва Ставки 1-й танковой армии. Ставкой было также дано указание срочно перегруппировать в распоряжение командующего войсками Воронежского фронта 64-ю армию генерал-лейтенанта М.С. Шумилова, находившуюся в ее резерве в районе Сталинграда.
Перенеся основные усилия фронта на прикрытие белгородского направления, генерал Голиков в то же время определил промежуточные и конечные рубежи отхода 40-й и 69-й армий, а также изменил их состав за счет переподчинения им тех соединений, которые в результате ударов противника действовали вне полос своих армий. До этого управление войсками в этих объединениях было крайне затруднено, так как произошло взаимное перекрестное перемешивание боевых порядков пяти стрелковых дивизий и одной стрелковой бригады.
Действуя в соответствии с директивой штаба фронта, 69-я армии с вечера 10 марта начала отход в указанных направлениях. При этом она должна была осуществлять переход к обороне на неподготовленных рубежах, создавать новую группировку сил и средств, организовывать огневое поражение противника и противотанковую оборону в крайне ограниченные сроки. С учетом того, что она переходила к обороне в широкой полосе, планировалось занять ее системой отдельных узлов сопротивления и опорных пунктов, при сосредоточении основных усилий на удержании населенных пунктов, высот и дорог. Кроме того, армия не имела возможностей для заблаговременной подготовки намеченных в глубине промежуточных рубежей и при отходе на них должна была заново проводить все мероприятия по созданию обороны.
Перегруппировка армии осуществлялась в сложных условиях. Противник к этому времени уже занял Дергачи, Малую Рогозянку, Кленовое, Должик и угрожал флангу армии. При этом 180-й стрелковой дивизии и 37-й стрелковой бригаде необходимо было совершить отход на глубину 90 км, а остальным соединениям – на 70–75 км. Уже после начала отхода, 11 марта, генерал Казаков в переговорах с начальником штаба фронта генералом Пилипенко получил уточненную задачу. На армию возлагалась ответственность за прикрытие только белгородского направления. В ее состав из 40-й армии передавались 107, 183 и 340-я стрелковые дивизии, которые фактически уже выходили на белгородское шоссе. И наоборот, 40-я армия принимала от 69-й 180-ю, 161-ю стрелковые дивизии и 37-ю стрелковую бригаду в занимаемых ими полосах.
Однако это необходимое для упорядочивания управления войсками в полосах обеих армий мероприятие было сорвано противником. Днем 11 марта немецкие танки атаковали Богодухов с трех направлений. В результате этого удара была смята оборона одного из полков 161-й стрелковой дивизии, который находился на южной окраине Богодухова в ожидании смены 37-й стрелковой бригадой. Севернее Богодухова и в районе Павловки ударам подверглись 180-я стрелковая дивизия и 37-я стрелковая бригада. В ночь на 12 марта 180-я дивизия, так и не получив нового приказа от командования 40-й армии, отошла в район Казачьей Лопани. Но Казаков, выполняя директиву фронта, уже не имел права принять ее в состав своей армии и отправил ее в армию генерала Москаленко. Командир 37-й стрелковой бригады потерял управление войсками, и бригада в течение нескольких ночей в беспорядке отходила на северо-восток в район Красного Хутора. Здесь было собрано до 1300 человек и также отправлено в 40-ю армию.
161-я стрелковая дивизия в течение дня отражала атаки до 20 немецких танков в районе Мерло и сумела уничтожить 12 из них. К исходу дня она отошла в район Казачьей Лопани, также не успев получить задачу от 40-й армии. Генералу Казакову было уже не до четкого и безусловного выполнения фронтовой директивы о переподчинении войск, и он своим решением определил дивизии рубеж обороны.
К утру 12 марта 69-я армия заняла рубеж Золочев, Дементьевка, Малые Проходы. Непосредственно на белгородском шоссе к обороне переходила наиболее боеспособная 183-я стрелковая дивизия, имевшая до 5000 человек, 47 орудий и 51 миномет. Остальные дивизии в большинстве своем являлись таковыми лишь по названию. Так, в 160-й стрелковой дивизии насчитывалось 882 человека, 2 орудия и 18 минометов. В 270-й стрелковой дивизии имелось до 1000 человек, 6 орудий и 4 миномета. В 340-й стрелковой дивизии оставалось 275 человек, 1 орудие и 7 минометов. Всего 1 орудие и 6 минометов имелось в 107-й стрелковой дивизии[349]. Днем в полосу обороны армии начали подходить передовые части передаваемых в ее состав 167-й стрелковой дивизии, 2-го гвардейского танкового корпуса и 96-й танковой бригады. «Появление 2-го гвардейского танкового корпуса в полосе нашей армии очень подбодрило всех нас – от рядового бойца до командарма. Впервые со времени Россошанской операции услышали мы у себя за спиной гул моторов большой массы отечественных танков. Нас теперь уже не страшила неотвратимость решающего сражения за Белгород», – с удовлетворением отмечал генерал Казаков[350]. Но танковое усиление пробыло в армии недолго. В ближайшие дни и корпус, и бригада были перегруппированы в полосу 40-й армии.
В сложившейся обстановке 69-я армия вынуждена была обходиться своими силами. 14 марта ее командующий докладывал в штаб фронта:
«1. Обстановка на участке 69-й армии сложная. В армии нужно навести порядок, заставить решительней работать заградительные отряды и остановить неорганизованный отход.
2. Необходимо создать промежуточные рубежи обороны.
3. 69-я армия крайне нуждается в противотанковых средствах.
4. Армия остро нуждается в пополнении людьми и вооружением, особенно артиллеристами»[351].
В период с 14 по 17 марта соединения армии, особенно ее правого фланга, исходя из обстановки, складывавшейся в полосе соседней 40-й армии, были вынуждены изменять свое построение с целью недопущения выхода противника во фланг и тыл армии. На некоторых участках они отражали атаки небольших групп пехоты и танков. Все это не позволяло подготовить оборону в инженерном отношении на случай отражения ударов главных сил немецких войск.
В то время как 69-я армия отходила на новый рубеж и закреплялась на нем, соединения соседней с ней 40-й армии вели тяжелые бои с перешедшим в наступление в ее полосе противником. Немецкое командование сосредоточило здесь 11-й армейский корпус генерала Рауса. Основу его ударной группировки составляла дивизия «Великая Германия», которая не была своевременно установлена разведывательными органами 40-й армии и фронта, и ее появление в полосе 40-й армии стало неожиданным для генерала Москаленко. А между тем в танковом полку этой дивизии имелось два танковых батальона и рота тяжелых танков «Тигр». Кроме того, как уже отмечалось, она была усилена одним танковым батальоном дивизии СС «Мертвая голова». Имея подавляющее преимущество в танках, дивизия должна была нанести удар на смежных флангах 40-й и 69-й армий в направлении Грайворон, Борисовка. Это позволяло противнику рассечь войска левого крыла Воронежского фронта на три изолированные друг от друга группировки и завершить их разгром по частям.