Вахту так и просидел в выключенной Рогатке, прикидывая, что я хочу тут переделать. Катюха больше не приходила, значит, «шебуршание» башни без гудения трансформатора она посчитала приемлемым. Остров жил своей природной жизнью без призвуков цивилизации. Даже генератора слышно не было, хотя тут автономное питание.
В шесть утра вторника, двадцать седьмого марта, сменился с вахты, еще в сумерках. Лебеди так и не гугукнули, хотя я не забывал их систематически звать. Рассвет на сегодня назначен в семь сорок, но дожидаться его не буду. Супруга не хуже меня знает порядок действий. Если что, пусть из Рогатки пульнет.
Уже засыпая, улыбался — памятливая жена запустила Рогатку и гудела трансформатором у меня под ухом. Действительно неприятно. А вот шума башни практически не слышно. С этим и уснул. Не на того напала, мстительница!
Вторник выдался погожим. Пообедали в кокпите с видом на развалины причала. Я, правда, все больше косился на МТПУ то бишь, «морскую тумбовую пулеметную установку» калибра четырнадцать и пять. Но тяжело. Килограмм триста. А мы и так почти как подводная лодка в позиционном положении, то есть, одна рубка торчит. Отвел с усилием взгляд от «Мангуста». Осмотрел еще раз пустой берег. Десантироваться не хотелось.
— Леш, может не пойдешь?
— Сам не хочу. Но у них там радиостанции.
— Демоны с ними, с рациями. Дойдем к Выборгу свяжемся сами с Паном.
Заманчиво. Очень заманчиво. Радиостанции на заставе погранцов в Выборге стоят на все случаи жизни, в том числе есть у них морские диапазоны. Нечего нам тут делать! Покосился на МТПУ «Мангуста». А если снять только сам пулемет, без станины то менее пятидесяти кило. А между стволами Рогатки у финнов сделана массивная станина, на которую третьим, возвышающимся, стволом КПВТ встанет как родной.
— Чего молчишь? — супруга толкнула локтем.
— Думаю. И, пожалуй, ты права. Осмотрим катер, а на берег не полезем. Ты, как начальник БЧ-два садись за Рогатку и держи подход. А я быстренько осмотрюсь, и пойдем к Выборгу.
Не торопясь подошли к катеру с кормы. Осмотрелись и встали к нему вторым бортом. Рогатка оказалась почти на оси причала и «за штурвалом» сидела сладкая парочка. Даже остановился понаблюдать эту картину — девушка осматривающая берег через прицел малокалиберной пушки и на коленях у нее мелкашка. Единство противоположностей.
Потом полез на катер, поводя ракетницей — привычнее она мне всех этих Ругеров с Глоками!
Катер произвел… военное впечатление. Пахло в нем казармой, в которой разлили солярку. Но мертвечиной не пахло и неприятное предчувствие меня слегка отпустило. Сейчас катер отшвартуем, оттащим подальше и выпотрошим! Глянул еще раз в сторону КПВТ, потом, уже по-хозяйски осмотрел рубку и кронштейны с всеволновыми радиостанциями-сканерами. Да тут весу-то!
Улыбаясь, спрыгнул на пирс, доковылял до носового конца «Мангуста», нагнулся его сматывать и чуть не улетел в воду от неожиданности. За спиной кувалдами ударила Рогатка. Казалось, снаряды мне даже откляченный зад зажарили. Рогатка зашлась длинной очередью, и успел увидеть облако пыли и летящих ошметков чего-то в начале пирса. Будто сомнамбула побежал посмотреть «что там?». Уже подойдя к цели, включил мозг, обозвал себя дураком с большой буквы «М» и начал отступать по пирсу оглядывая подходы с берега, одновременно пытаясь не перекрывать директрису стрельбы Рогатке. Правда, на цель стрельбы мне и одного взгляда хватило.
Дойдя спиной до края, торопливо сбросил концы и запрыгнул на катер. Осмотрелся еще раз и перелез на «Катану». Жуть, какая! До сих пор вздрагиваю. Не отрывая стрелка от дела, встал к кормовому штурвалу и потихоньку, на одном правом ходовом, отжал связку лодок от причала. Отойдя на, считающиеся нами безопасными, метров двадцать сбросил кормовой якорь и, пройдя по инерции некоторое время, отпустил носовой якорь и выровнялся. Катюха уже вылезла из башни и осматривала катер с любопытством. Ничего в ней испуга не выказывало, но, тем не менее, спросил.
— Ну что, испугалась?
— Да я и не видела ничего. Какой-то клубок теней на экране зашевелился, я и выстрелила скорее от неожиданности, чем обдуманно. Что там было-то?
— Ууу… Знатную зверюгу подстрелила. Даже не знаю с чем сравнить. Гориллу в зоопарке видела? Вот такое, только без шерсти и со шкурой носорога, серой и складчатой. Это уже не «Зубастик», это уже детеныш «Кинг-Конга»!
Катюха отмахнулась — Да и ладно. Тогда один-один.
— Что один-один, не понял я.
— Подсчет спасенных половинок — улыбнулась жена.
— Тогда минимум три два в твою пользу, а если еще девяностые вспомним…
— Не, новая эра, новый отсчет. Один-один! Иди-ка сюда, журналы почитаем.
Мне эти журналы были не интересны. Не все ли равно как они дошли до жизни такой? Катер без пулевых отверстий, значит, банды еще не шалят — а все остальное могу и так рассказать, вспоминая очередные сюжеты Голливуда. Гораздо интереснее, что ствол КПВТ у них новый. И с тяжеленной станины пулемет довольно легко снимается. И, уже согнувшись в три погибели под пулеметом, не… такой… уж… он… тяже… лый.
«Катана» уходила на северо-восток, оставляя за спиной дохлого «конга» и выпотрошенный Мангуст на якорях. Катюха на меня немного дулась, а я медитировал над комплексом радиостанций. Соглашусь, я с катером несколько по-варварски обошелся, разбирая и выдергивая необходимое — но время поджимает. До Выборга шесть десятков километров, а вечером стемнеет быстро. Но мы оба понимали — дулась она не из-за «Мангуста», а из-за Димыча. Напомнил ей, что наши на даче, благодаря нему, и ничего с ними не будет, а вот Пан был в центре заварухи. И мы идем за ним в Выборг без захода в Ландышевку. И не важно, что она по пути! Димычу время может быть важнее.
Периодически взывал к Лебедям, но был игнорирован. На траверзе Высоцка начал вызывать Пана прямым текстом, держа в двух руках микрофоны от двух разных комплексов.
— Пан, ответь Катане! Пан…
Димыч сразу поймет, кто пришел и на чем, если услышыт, а подробности о себе рассказывать в эфире не собираюсь.
Неизвестный голос пробился между помех.
— Катана, вы где?
Игнорировал этот и подобные вопросы. Рогатка хоть и помогает решать конфликты, но лучше всего до них не доводить. Продолжал периодически выдавать в эфир, меняя частоты — Пан, ответь, мать…, Катане!
Совершенно неожиданно бывшая рация погранцов прохрипела знакомым голосом.
— Пан, Катане. Статус? — попытался вспомнить, что он мне в памятку писал. Ох уж мне эти эзоповы извращения военных.
— Катана, Пану. Штатно и в плюсе — рация помолчала, потом еще помолчала. Я уж было собрался интересоваться планами, но тут из динамика донесся неожиданный вопрос.
— Пан, Катане. Время подхода? — лихорадочно прикидывал подхода к нему? А к нему это куда? Но раз он не говорит, значит, проблемы с бандами уже начались, а раз думает, что я догадаюсь, значит, к погранзаставе — так как и живут они почти там. Бросил микрофоны перебежал к карте, обмерил маршрут курвиметром, с учетом, что пройдем мы только под мостом «Дружбы». Глянул на лаг, посчитал, накинул боцманский зазор, вернулся к разговору.
— Катана, Пану. Подход в Иринин возраст, но помни о двадцати метрах! — Во как загнул! Не только воякам мне загадки загадывать!
— Катана, принял. Ира. До связи — и Димыч ушел из эфира.
Зато эфир наполнился интересующимися, кто такой этот «Катана», и куда он идет. Жаль, что у нас яхта белая. Первый раз об этом жалею. Черную вечером увидеть сложнее.
На подходе к мостам закончили приборку «Катаны». Гостей как-никак ждем. Мосты «Дружбы» имеют просвет двадцать четыре метра и это единственное место, через которое можем войти в Защитную бухту. А потом нам к Радужной бухте, но туда яхту уже мост не пропустит. Логичным местом будет берег перед этим самым мостом. Туда и шли. По правому борту прошли наш любимый парк Монрепо, сманеврировали в узости выхода в Северную гавань и пошли к пирсам на набережной Чичагова. Впереди два моста, на Светогорском шоссе и на Кузнечной улице, под которыми, с нашими двадцатью метрами мачты не пройти никак. А раз никак, то пойду дальше на тузике, а «Катану» опять оставим на якорях подальше от берега.
Собственно, тузик сбросил еще до того, как мы раскрепились. Малыш «FinnStar», получил кличку «Финик», и начал бодро уходить, под моим управление, от яхты под мост. Торопился не просто так, в стороне телевышки и заставы разгоралась стрельба, а у меня с собой был Дегтярев с единственным диском, усиленным моим «навыком» стрельбы — но хоть пугну. Нам бы супостатов на Светогорский мост вытащить — напротив моста у меня «весомый аргумент» стоит.
Проскочив мост, сбросил обороты. Прислушался. Возникла мысль, что я отличная мишень — как утка посреди пруда. Хоть и темно уже, но тузик-то белый. Но где тут Пана искать? Плюнул на скрытность, перезарядил ракетницу и пальнул зеленым огоньком, сразу направляя лодку к берегу. Выбравшись и вытянув Финика, отошел в сторонку и прилег за пулемет «ждать Магомета». Минут через пять на берег метрах в двадцати впереди выскочил «салабон» с автоматом. Ну, нет у меня других слов. Зато точно могу сказать — это не бандит, а типичный «сапог по призыву». Я думал, таких в пограничники Выборга не берут.
Салабон прибежал, пригибаясь, будто под пулеметным огнем, к катеру и удивился, никого не увидев. Даже за автомат хвататься начал, оглядываясь. Тут ему и свистнул тихонько. Плевать, что денег не будет — кому они нынче нужны! Дал время салабону присмотреться к пулемету, удивиться и слегка испугаться.
— Ты, служивый, автомат отложи пока на катер и рассказывай, с чем пришел.
Солдатик дернулся, хотел, было, автомат класть, но вместо этого бодрым голосом ответил.
— Капитан Панов послал для связи. У меня и рация есть — солдатик второй рукой демонстрировал небольшую коробку с антенной.
— Ты автоматик положи — сказал я, лязгнув затвором. Звук у Дегтярева очень «хищный» и громкий. Когда стрелять пробовал, казалось, что затвор лязгает громче выстрела.