На горбе виадука стояли несколько машин и толпа живых людей. Толпа развлекалась отстрелом нежити идущей от Петербурга. Весь берег заполняли бредущие или неподвижно лежащие «кегли».
Мысли приняли новое направление. А почему нежить от города идет? Еды там полно. Что может заставить хищника, пусть слабого и тупого, уйти от еды? Другой, сильный, хищник или стая таких хищников. Выходит, Зубастики вытесняют Кегли с охотничьих угодий города вот они и прут во все стороны, в том числе к нам. А если поймать несколько Зубастиков и посадить их в «строгих ошейниках» на цепь сторожить подходы к арсеналу? А кто ловить Зубастиков будет?
Мысль прервали шлепки по воде. Будто горсть камешков бросили. Даже не понял сначала. Потом дошло — по нам очередью пальнули, но не учли, что над водой воздух высокую влажность имеет и тормозит пулю сильнее. Прицел выше надо брать.
Выкрутил штурвал, ложась в левую циркуляцию на обратный курс. Компания на мосту оценила новое развлечение, и всплесков недолетов стало больше. Катюха привстала в башенке, повернувшись ко мне с вопросительным взглядом.
— Не надо, Катюх. Идиотам все одно не выжить, а так хоть нежить, сколько успеют, упокоят, все нам меньше работы.
— А если они и живых так? Ныне каждый живой на вес золота!
Усмехнулся — Так ведь и они вроде живые. Не находишь противоречий?
Супруга насупилась. — Они нелюдь!
Вот и появилось третье определение. Живые, нежить и нелюдь.
Закончил разворот, прикрыв рубкой Катаны компанию идиотов от башни Рогатки с разозленной супругой внутри. Нелюдь они, или просто не научились думать еще — отсюда не видно. Палачами живых мы не нанимались.
И все же Катюха извернулась. Чуть ли не у меня над ухом грохнула длинной очередью Рогатка, вызвав мгновенный приступ тошноты. Эдакая, скоротечная контузия. Над далеким виадуком взвилась и начала набирать густоту струйка дыма.
Покачал осуждающе головой, демонстративно ковыряясь в ухе. Демоны с этими безголовыми, но над ухом-то зачем стрелять?! И завершая мысль — спасателями живых мы так же не нанимались. Как говориться — «Сум кукве», что с латинского толмачат как «всякому свое» или «каждому заслуженное». Заслужили — получите…
Уходили опять под берегом — где-то там, в заливе, линия древних ряжевых преград, которые перекрывали залив там, где не доставали пушки крепостей. Попасть на огрызки этой фортификации и ныне приятного мало. А веры навигатору с каждым днем все меньше.
Обратную дорогу сидел за отчетами. Старался кратко, но емко описать увиденные группы людей. Какие бы они не были — это более тысячи живых. Со своими «тараканами», желаниями, но зато и с перспективами. Время «вакуума власти» истекает. Каждой клеткой чувствую, как ежедневно сужаются возможности. Еще неделю назад я пошел бы за теплоходами не задумываясь, походя разводя мосты. А теперь даже и не знаю. Придется договариваться с Кронштадтом о проходе призов, с теми, кто засел в Петропавловке о разводе мостов. Словом, слишком много переговоров и слишком мало дела. И еще каждый захочет свою долю. Долю хотят всегда! Даже когда никакого отношения к происходящему не имеют. И хуже всего, когда посчитают, что долю им не додали — затаят камень за пазухой. А долю недодают всегда! Даже если все отдать, посчитают, что ты что-то скрываешь и зажал самое ценное. Словом, не хочу я заниматься этими теплоходами!
Катюха, зачитав мой опус, сказала, что ничего я не понимаю в людях, и чтоб подменил ее на вахте, пока она напишет как надо. На что пошел к штурвалу, цитируя классику»… Низложен, хм, какой красивый почерк!». Получил в спину снисходительный хмык.
Погода стояла неплохая, занял пост на корме, подставив лицо ветру. Впереди около семи ходовых часов, без надоевших вчера кричалок. И без людских проблем. Только ветер и парус. И любимая женщина, что стоит рядом.
К трем часам Катана, сворачивая паруса, подходила к оживленному каналу Станции. Тут жизнь била ключом. По бетонному краю канала носился народ, из канала выскочила Будка и в пенном буруне ушла на север. Запрашивать по рации о причинах оживляжа посчитал глупым, раз уж мы уже швартуемся. Вот только никого из «старой гвардии» Пана найти не удалось, как и самого Димыча. Опрос бегающего народа давал противоречивые результаты. Мнения разнились от «убегли они, нас бросив!» до «погибли все, сам видел!». Вернулся на Катану и отыскал Катюху, протиравшую Рогатку тряпочкой.
— Радость моя, как ты относишься к променаду по ядреной земле?
Супруга оторвавшись от занятия, задумчиво осмотрела башню. Кстати, надо не забыть перекрасить это серое пятно на белом фоне.
— А пошли, пройдемся. Считай, неделю уже никуда с борта не ходим.
И мы пошли. Мимо штаба, мимо брезентового городка палаток, мимо спортгородка и парковки. Проминались вдоль забора Станции слева море и людская суета, справа станция за бетонным забором. Для прогулок отведен узкий участок берега полтора километра длинной и сотню метров шириной. Прогулявшись туда и обратно мы, не сговариваясь, пошли «домой». После адреналина последних дней организм требовал продолжения. Супруга посмотрела мне в глаза и скромно напомнила, что я ей обещал разведку. На что задал нежной, хрупкой женщине некорректный вопрос — а ты сколько в рюкзаке унести сможешь?
Катюха жеманно повела плечиком и уточнила — Смотря, что нести. Твоих железяк мало. Моих флакончиков, или хотя бы бытовой химии килограмм двадцать.
Уточнил ехидно — А снарядов для твоей любимой Рогатки?
Катюха подумала серьезно — Зарядный ящик переносила. Далеко нести-то?
Показал разведенные сантиметров на пять пальцы — Рядом совсем. Метров триста четыреста.
Супруга оживилась. — Пошли тогда прямо сейчас?! А то настроение такое…
Катюха покрутила рукой. Но я ее понял. У самого было чувство, будто чего-то важное забыл сделать. — А пошли! — Уже улыбаясь, ответил половинке — Времени до темноты еще часов пять. Облачайся в доспехи!
Что любопытно, меня так и не спросили, куда и зачем мы идем.
Глава 8 От добра добра не ищут
— Звонок не работает, стучите ногами.
— Почему ногами?
— Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!
Финик выскочил из канала на открытую воду и поднялся на разгоне. Там, где величавая Катана шла полчаса, Финик долетел чуть больше чем за пять минут, по большой дуге, лихо, входя в русло незнакомой реки.
— А вон там, счастье мое, торчат бетонные сваи. Специально для лихих наездниц на катерах — потыкал в берег пальцем.
Катюха сбросила газ и пару раз вильнула, сбрасывая скорость. Только после этого спросила — Где именно?!
— Без понятия, где-то там — пожал плечами, обремененными амуницией.
В нашей авантюре мне досталась роль тяжелой пехоты, вооруженной Суоми, Глоком, СВД и ракетницей. Винтовка за спиной, Суоми на шее. Двенадцать кило вооружений. Чем не тяжелый пехотинец? Катюха шла с Дикарем, Ругером и второй ракетницей. За спинами у нас были объемные, но пока пустые, туристические рюкзаки, с которыми начиналась наша эпопея. Пустые рюкзаки, это я образно. У меня был набор медвежатника плюс связка термитных электродов, у супруги термос с бутырами в пластиковой коробке. Про пачки с патронами не упоминаю. Это ныне само собой и не менее пяти на калибр. За исключением Винтовки — мне и так спину ломит.
Выглядели мы типичными аквабайкерами в шлемах, перчатках и сапогах только зачем-то собравшихся в горно-пеший поход и даже накинувшие на плечи бухты веревок. Вот такие мы горные аквабайкеробиатлонисты со стажем.
У самого устья Коваши, на правом берегу, виднелись довольно убогие строения городского яхтклуба. Основным их достоинством, с моей точки зрения, стал забор вокруг территории и отсутствие нежити. Отметил в памяти этот факт на будущее.
Неторопливо идти по Коваши доставляло удовольствие. День хоть и облачный, но без мороси и тумана, река широкая, метров пятьдесят семьдесят, нежить попадается часто, но простейшая и Катюха во всю тренируется в стрельбе по «кеглям», порой перенося ствол ружья с одного борта на другой над моей головой. Еле успеваю пригибаться. Перед нами тут прошла разведывательная миссия, расчищая путь — нам, считай, «обмылки» достались.
Через километр и пачку мелкашки прошли под пешеходным мостом через реку. На мосту лежало, стояло, сидело и жрало довольно много нежити. Заснял эту поминальную картину, пока Катюха не разошлась. После моста, по правому берегу пошли сплошные лодочные и просто гаражи. Нежити прибавилось, даже пара Зубастиков замелькала, заставляя азартную Катюху впустую тратить боеприпас.
— Радость моя. Стреляй по «кеглям» лучше. Зубастиков мы сейчас приманим.
Подрулил к правому берегу, в надежде, что нежить спрыгнет с крыш гаражей и побежит по открытым площадкам за вкусностями. Но, увы. Твари спрыгнули в другую сторону, скрываясь с глаз. Отвел катер к середине реки. Поумнели гады. Надо быстрее город зачищать, такими темпами нежить скоро огнестрелом овладеет.
Обогнув Заречный мыс, мы отдалились от гаражей и приблизились к промзоне. Тут заметнее была зачистка разведгруппы, ушедшей выше по реке. Темными холмиками между деревьев лежала нежить. Супруге на расправу досталось заметно меньше целей, чем до моста.
Пройдя островок на реке, после которого поток сделал очередной разворот, начал присматривать место для высадки. Натоптанные тропинки с полянками, куда швартовались лодки, нам не подходят. Где место людное, там и нежить. А среди деревьев мы теряем все свои преимущества.
Нашел место, где деревья тонкие, за такими не спрячешься. Летом тут все листвой затянет, а пока видимость нормальная.
— Катюха, швартуемся и высаживаемся. Идем вон к той серой стене, видишь? Двигаем.
Первый этап проскочили как по маслу. Подправив наше направление движения, заскочил на стадион, бетонные трибуны которого и служили нам стеной-ориентиром. Стадион пуст. Тут вообще раньше место было малолюдное. Человек пятнадцать-двадцать работало, в окружающих стадион боксах, и порой собирался народ на игры или заезды картов. Больше всего опасался увидеть тут команду зомби, но от такого удара по психике меня пока избавили.