Он ответил: «Потому что намерение Всевышнего создать этот мир на благо всех Божьих тварей уже существовало в субботу после полудня, до первого дня творения. Каждую субботу, в то же самое время, это намерение проявляется снова и снова, и мы молимся, чтобы и на этот раз, в это время, когда суббота близится к исходу, намерение Всевышнего оставалось неизменным».
Рабби Калман из Кракова спросил рабби Ѓирша, преемника рабби Мендла, как он выбирает молитвы на каждый день.
Рабби Ѓирш ответил: «Я поступаю так, как завещал мне мой учитель, да найдет он успокоение в Грядущем мире. Написано о манне небесной: “И будет выходить народ, и собирать ежедневно, сколько нужно на день”[67]. Каждый день читаются определенные молитвы, и следует сосредоточиться на смысле этих конкретных молитв в каждый конкретный день».
Рабби Мендла из Риманова спросили, как следует понимать слова Господа, сказанные Моисею, что народ должен собирать манны ежедневно столько, сколько нужно на день, «чтобы мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему или нет»[68].
Он объяснил: «Если обратиться даже к совсем простому человеку с вопросом, верит ли он, что Бог един, он ответит убежденно: “Как ты можешь спрашивать! Разве не известно всем и каждому, что Бог един!” Но спросите у того же человека, уверен ли он в том, что Всевышний обеспокоится тем, дабы обеспечить все его нужды, человек этот растеряется и после паузы ответит: “Ну, боюсь, что я еще не достиг такой ступени бытия”.
Однако в действительности вера и доверие находятся в тесной связи, и одно не может существовать без другого. Тот, кто истово верит, тот и полностью доверяет. Но если некто – от чего упаси нас Бог! – не уверен полностью в Создателе, то и вера его истончится. Вот почему Господь говорит: “Вот Я посылаю вам хлеб с небес”[69] – это означает: “Я могу послать вам хлеб с небес”. Но тот, кто идет тропой моего учения, то есть тот, кто верит в меня, то есть тот, кто доверяет мне, – тот будет собирать манны столько, сколько надо на каждый день, и может не беспокоиться о дне завтрашнем».
В пасхальную ночь, во время седера, рабби Мендл из Риманова любил рассказывать после песенки про «Одного козленка» вот какую историю:
«Крестьянин пришел на рынок продать теленка. К нему подошел помещик и спрашивает: “Сколько ты хочешь за эту собаку?” Крестьянин отвечает: “Это не собака, это теленок”. Они препирались какое-то время, после чего помещик заехал крестьянину в ухо со словами: “Вот так ты, может, лучше запомнишь: если помещик говорит, что это собака, – значит, это и есть собака!” И крестьянин сказал: “Хорошо, теперь я запомню”.
Некоторое время спустя приятель этого крестьянина прибежал в деревню, соседствующую с помещичьим имением, и, задыхаясь, сообщил, что в дальней деревне загорелось гумно и занялся дом старосты, который пользовался любовью окрестных жителей. Пожарная дружина поскакала на помощь, захватив все имеющееся снаряжение. Тогда крестьянин поджег с четырех сторон помещичий дом, который сгорел дотла.
Через несколько недель, узнав, что помещик собирается строить новый дом, крестьянин изменил свою внешность и явился к помещику под видом архитектора. Он предложил ему план постройки (потому что он был смышленым человеком), и они с помещиком принялись подсчитывать, сколько леса понадобится на строительство. Затем они отправились в помещичий лес, чтобы посмотреть, какие деревья годятся на сруб.
Они пришли в лес, и крестьянин пренебрежительно отозвался о деревьях, растущих у опушки. В чаще леса деревья получше, отозвался помещик, и они пошли дальше, пока не оказались в самой чаще леса. Там самозваный архитектор остановился и с удовлетворением показал на огромное дерево, сказав, что из него выйдет такое-то количество превосходных досок.
“А я думаю, что можно напилить гораздо больше досок”, – сказал помещик. “Архитектор” подошел к дереву и обхватил его обеими руками, чтобы измерить. “Нет, я прав!” – сказал он.
Помещик вслед за крестьянином тоже обхватил дерево. Тут крестьянин достал веревку и привязал помещика к дереву, после чего выпорол его как следует, приговаривая: “Чтобы ты лучше запомнил: если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок, а не собака!” Затем он скрылся, а помещик долго звал на помощь, пока его не освободили от веревок.
Добравшись до дому, помещик слег, и с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Доктора приходили один за другим, но никто не мог ему помочь. Тут распространился слух, будто в соседнем городе проездом объявился чудо-целитель, который в состоянии вылечить любого больного. Крестьянин, переодевшись доктором, действительно приехал в этот город и стал давать советы (потому что он был смышленым человеком). Помещик, прослышав о нем, велел пригласить доктора и пообещал, что заплатит любые деньги, если тот сможет ему помочь.
Доктор приехал, осмотрел больного и сказал не допускающим возражений тоном: “Оставьте нас наедине и не смейте заходить в комнату во время лечения, даже если больной будет кричать. Мой метод безотказный, хотя и болезненный”. Как только все вышли из комнаты, он запер дверь на задвижку и задал помещику еще одну первоклассную трепку.
Стоявшие за дверью слышали вопли помещика и переговаривались: “Вот это настоящий доктор. Лечит как надо”. А крестьянин тем временем сказал помещику: “Это я еще раз напоминаю, чтобы ты, наконец, запомнил: если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок, а не собака!” Затем он вышел из комнаты с таким самоуверенным видом, что никто даже и не подумал остановить его.
Когда помещик наконец выздоровел после всех побоев, он принялся за поиски крестьянина, но безуспешно, потому что тот не только изменил цвет лица и волос, но также изменил свои манеры и походку, так что его невозможно было узнать. Ранним утром ближайшего базарного дня крестьянин увидел помещика, сидящего в коляске неподалеку от рыночной площади и внимательно оглядывающего практически безлюдный рынок. Крестьянин обратился к своему приятелю, превосходному наезднику, с просьбой: “Друг, ты сможешь мне помочь?” “Конечно же, – сказал тот. – Надеюсь, ничего трудного?” – “Все, о чем я тебя прошу – это подъехать вон к тому помещику в коляске, наклониться к нему и сказать на ухо: ‘Если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок!’ А потом скачи что есть мочи и не останавливайся, пока те, кто кинутся за тобой в погоню, не отстанут. После этого мы встретимся в корчме – ну, ты знаешь, в какой, – и я поставлю тебе такую сливовицу, какой ты никогда не пробовал”.
Приятель крестьянина сделал так, как его просили. Помещик, услышав сказанное, встрепенулся, решил, что перед ним как раз тот человек, которого он ищет, и закричал кучеру со слугой, чтобы они распрягли лошадей и кинулись в погоню. Те вскочили на лошадей и пустились во всю прыть.
Когда крестьянин увидел, что помещик сидит в одиночестве в распряженной коляске, он подошел к нему, дал ему оплеуху и сказал: “Третий раз напоминаю тебе: если крестьянин говорит, что это теленок, – значит, это и есть теленок, а не собака!” И бросился бежать в направлении корчмы.
“И все-таки, – так рабби Мендл заканчивал свой рассказ каждый седер, – все-таки теленок остается теленком и никогда не сделается собакой”.
А если дети спрашивали: “Как же звали умного крестьянина?” – рабби Мендл отвечал: “Михаэль”. Когда они спрашивали: “Как же звали злого помещика?” – рабби отвечал: “Самаэль”.
А когда дети спрашивали: “Как звали теленка, который никогда не сделается собакой?” – рабби отвечал: “Это всем известный теленок, Исраэль”».
Рабби Мендл частенько жаловался: «Вот когда не было дорог, ты поневоле останавливался с наступлением темноты. Потом, в корчме, никто не мешал тебе помолиться, спеть псалмы, открыть книгу или по душам побеседовать с попутчиками. А сегодня ты можешь ехать по этим дорогам день и ночь, и человек уже вовсе не знает покоя».
Однажды ученик спросил рабби Мендла из Риманова: «В Талмуде сказано, что Авраѓам исполнял все 613 заповедей[70]. Но как же это надо понимать – ведь заповеди еще не были нам даны?» «Дело в том, – ответил рабби, – что заповеди Торы можно уподобить костям человеческого тела, а запреты – мышцам и жилам. Таким образом, Закон во всей его целостности подобен нашему телу. Но все части тела Авраѓама были столь чисты и святы, что каждая из них выполняла все заповеди, для них предназначенные».
Рабби Мендл из Риманова частенько говорил, что когда он читает Шмоне-эсре, перед его мысленным взором проходят все те люди, которые когда-либо просили его вознести Господу молитву за них.
Однажды его спросили, как же это возможно – разве для этого хватает времени? Рабби Мендл ответил: «Нужды и беды каждого оставляют след на моем сердце. И в час молитвы я открываю свое сердце со словами: “Владыка вселенной, читай, что написано здесь!”»
Рабби Ѓирш «Слуга» рассказывал: «Когда мой святой учитель читал покаянные молитвы Слихот у амуда накануне Рош ѓа-Шана, он всегда делал паузу после фразы “Когда каждый обратится к Тебе с открытым сердцем и душой” и замолкал на некоторое время, после чего возобновлял чтение. Многие думали, что во время паузы он настраивал свою душу на искреннее раскаяние, но близкие ему люди знали, что он просто ждет, пока не убедится, что все присутствующие действительно обратились к Господу всем сердцем и всей душой».