Рабби ответил: «Отнюдь. Богу приятны молитвы праведных людей. И более того: именно Он вкладывает молитвы в души людей и дает им силу молиться. И потому молитва человека – это и молитва Бога».
Как-то на Песах, еще до того, как все сели за праздничный стол, рабби Иссахар-Бер подозвал к окну своего гостя, рабби из Могельницы, внука Магида из Козниц, и, показав ему на что-то вдали, спросил: «Видишь, рабби из Могельницы? Ты видишь?»
После окончания трапезы рабби из Могельницы танцевал вокруг стола, напевая вполголоса: «Святой человек, наш брат, показал мне огонек вдали – отблеск большого огня. Но кто знает, кто знает, сколько лет может пройти, сколько мы еще будет пребывать во сне, прежде чем он дойдет до нас, дойдет до нас».
Шалом из Белз
Старший брат рабби Шалома однажды спросил его: «Как тебе удалось достичь такого совершенства? Ведь когда мы были маленькими детьми, я учился лучше твоего».
«Вот как это случилось, брат, – ответил рабби из Белз. – В день бар-мицвы мой дед, рабби Элиэзер из Амстердама, да будет благословенна его память, явился мне в видении и дал мне другую душу взамен прежней. С тех пор я превратился в другого человека».
Первым учителем Шалома был рабби из Луцка в Сокале. Затем он прослышал о Провидце из Люблина, и чем больше он слышал о нем, тем больше ему хотелось услышать, как он читает Тору. Но, спросив у своего учителя позволения отправиться в Люблин, он получил отказ. «Если ты поедешь туда, я лишу тебя всего, чего ты достиг здесь».
Это, однако, не остановило Шалома, и он все-таки отправился в Люблин. По возвращении он проезжал мимо дома своего прежнего учителя, и случилось так, что рабби из Луцка как раз стоял у окна. Он подозвал свою жену и сказал: «Ты только посмотри, как свет учения озаряет лицо моего ученика!»
Один хасид рассказывал: «Однажды я отправился к рабби из Белз и рассказал о своей беде: во время молитвы посторонние мысли приходили мне в голову и приводили меня в замешательство – и это были не мысли, связанные с повседневными делами, но дурные и пугающие видения. И я взмолился о духовном исцелении. Когда я закончил, рабби сказал мне: “Не стесняйся, сын мой, расскажи мне обо всем, что смущает и беспокоит тебя”. Я приступил к рассказу и признался ему во всех ужасных и дурных страстях, обуревающих меня. Когда я говорил, он слушал меня с закрытыми глазами, но мне было видно, как его святые мысли изгоняют мои дурные мысли из самых глубин моей души. Когда я закончил свое признание, он сказал: “Господь поможет тебе, и эти мысли больше не будут тебя мучить”. И с тех пор такие мысли больше уже не приходили мне в голову».
Это было перед Песахом, и хасиды, набирая воду для мацы, говорили друг другу: «В следующем году в Иерусалиме!» И тут рабби Шалом сказал: «А почему не раньше? Если придет Машиах и принесет нам избавление, то мы сможем испечь мацу в Иерусалиме уже завтра, до наступления праздника».
В одну из своих нередких поездок в Белз рабби Хаим из Цанза взял с собой сына Баруха. Рабби Шалом и его жена приняли их в комнате с простыми бревенчатыми стенами. Побыв немного, гости поехали домой. По пути рабби Хаим спросил сына: «Какое впечатление они произвели на тебя – святой рабби и его жена?»
«Когда мы вошли в комнату, – сказал мальчик, – мне пришла в голову мысль об Адаме и Еве до грехопадения».
«И я тоже подумал об этом, – подтвердил его отец. – А что ты скажешь о комнате, в которой нас принимали?»
«Будто рай», – ответил Барух.
«Слово в слово со мною», – сказал рабби Хаим.
Когда умерла его жена, рабби Шалом сказал:
«Владыка мира! Будь у меня силы пробудить ее, разве бы я не сделал этого? Но я просто не способен на такое. Ты же, Владыка мира, можешь сделать это, Ты всесилен – так почему же Ты не пробудил народ Израиля?»
Хаим из Цанза и Йехезкель из Сенявы
Когда случился пожар в городе Броды и маленького Хаима отвезли к рабби Моше-Лейбу в Сасов, цадик спросил мальчика: «Расскажи мне, Хаим, что ты видел во время пожара?»
Мальчик ответил: «Я видел евреев, которые тушили огонь, но я видел и "немцев" [таким было прозвище тех, кто отказывался от еврейской одежды и обычаев], которые раздували огонь. И я спросил себя: "Зачем евреям тратить столько сил на борьбу с огнем? Ведь проще было бы прогнать "немцев", и тогда огонь стихнет сам по себе"».
Когда рабби Хаим был ребенком, видели, как он расхаживал по своей комнате, непрерывно повторяя тихим голосом: «Никого, кроме Тебя, никого, кроме Тебя, и только Тебя».
В молодые годы рабби Хаим из Цанза был учеником цадика из Ропшиц. Он молился с такой страстью, что изо всех сил топал ногами об пол. Надо сказать, что одна нога у него была больная. Однажды жена цадика, увидев Хаима на молитве, сказала мужу: «Какой же ты все-таки бессердечный! Зачем ты позволяешь ему стучать по полу больной ногой? Скажи, чтобы он топал только здоровой ногой».
«Могу сказать ему хоть сейчас, – отозвался цадик. – Только ты напрасно думаешь, что, впадая в экстаз, он отдает себе отчет, больная это нога или здоровая».
Цадик, таивший недобрые чувства по отношению к рабби Хаиму из Цанза, однажды сказал ему: «Ты воспаряешь в высшие миры, а вот я достигаю того же, прочтя десять псалмов».
«Я и в самом деле воспаряю в высшие миры, – согласился рабби из Цанза, – но ради малейшей искры Божьего страха я готов отдать все на свете».
Некий рав, очень хотевший поговорить с рабби из Цанза о высоких материях, но так, чтобы им не мешали посторонние люди, добился, наконец, чтобы цадик пригласил его на прогулку в коляске, которую тот имел обыкновение совершать перед послеполуденной молитвой. Когда они выехали за городскую черту, рабби Хаим спросил рава, о чем он хотел поговорить. «Мне хотелось бы обсудить вот какой вопрос, – сказал рав. – Какова разница между учением и служением?»
Рабби раскурил свою трубочку и выпустил несколько густых клубов дыма. В промежутках между затяжками он издавал звуки, похожие на рычание разгневанного льва. Раву стало не по себе, и он уже сожалел, что завел этот разговор.
Когда они проехали около двух километров, рабби встряхнулся и сказал: «Ты хочешь знать, какова разница между учением и служением? Сейчас я объясню тебе эту разницу. Человек, учащий других, всегда готов отдать свою душу ради славы Всевышнего, а человек, который служит, – это тот, что всегда готов исполнить сказанное в стихе: “Души во мне не стало, когда он говорил!”[133]». И рабби дал знак вознице поворачивать в обратный путь.
Однажды довольно навязчивый человек упорно пытался обратиться к рабби Хаиму по окончании послеполуденной молитвы. Он продолжал настаивать и после того, как получил окончательный отказ, и тогда цадик ответил ему в резких тонах. Друг рабби Хаима, присутствовавший при этом, спросил о причине такой резкости, и рабби ответил, что произнесение послеполуденной молитвы возносит человека в высшие миры, и потому как же не разгневаться, вернувшись с небесных высот, на маловажные просьбы мелких людишек.
Его друг ответил: «Обратившись к тому месту в Писании, где сказано о том, как Господь первый раз явился Моше на горе Синай, мы читаем: “И спустился Моше с горы к народу”[134]. Раши комментирует это следующим образом: “Сказанное означает, что Моше, спустившись с горы Синай, обратился не к своим делам, а к народу”. И как мы должны это понимать? Какие дела наш учитель Моше, мир с ним, на время отложил, чтобы обратиться к народу? Мы должны понимать это следующим образом: когда Моше спустился с горы Синай, он был мыслями еще в высших мирах, занятый своей величайшей задачей – наполнить милосердием меру Божественной справедливости. Именно этим и был занят тогда Моше. И все-таки он прервал свои труды, отрешился от высших миров и обратился к людям. Он выслушал все их малозначащие просьбы, принял на себя все тяготы народа Израиля и вознес их в своих молитвах».
После таких слов гнев рабби Хаим немедленно улетучился. Он попросил вернуть того человека, с которым он был резок, и внимательно расспросил о его напастях. И потом почти всю ночь напролет он выслушивал сетования и просьбы своих хасидов.
Рабби из Цанза однажды сказал: «Я люблю бедных. А знаете, почему? Потому что Бог любит их».
Рабби из Цанза рассказал следующую историю, дополняя ее для пущей наглядности выразительными жестами.
«Ко мне часто обращаются люди из числа тех, кто приезжает на рынок не раз в неделю, а изо дня в день. Один из таких людей посетовал: “Рабби, я ничего не получаю от этой жизни. Каждый день я только и делаю, что перепрыгиваю с одной повозки на другую”. Но ведь достаточно человеку задуматься о том, что он сам в состоянии молиться Богу, и он поймет: у него есть все, что надо в этом мире».
Бедная женщина, торговавшая яблоками неподалеку от дома рабби Хаима, однажды пришла к нему пожаловаться: «Рабби, у меня нет денег, чтобы купить все необходимое для празднования субботы».
«А что же твоя торговля?» – спросил цадик.
«Люди говорят, что у меня плохие яблоки, – ответила женщина, – и они не хотят покупать их».
Рабби Хаим выскочил на улицу и закричал: «А вот кому хороших яблок!» Немедленно собралась толпа; люди давали деньги, даже не пересчитывая сдачу, и вскоре все яблоки были распроданы, причем по цене вдвое и втрое выше, чем они стоили