тца, что вследствие святости Баал Шем Това было бы несправедливо не оказать достойной чести его певцу; в конце концов они решили, что певец Баал Шема будет петь в субботу. И когда в субботу он начал в синагоге свою песню, равви Элимелек почувствовал, что его всего охватывает неописуемый восторг, такой сильный, что он чуть не лишился рассудка; поэтому он вынужден был прекратить пение. Однако весь остаток субботы певца он от себя не отпускал, оказывая ему всяческую честь и уважение.
По завершении субботы равви пригласил певца к себе домой и попросил его рассказать ему какую–нибудь историю о святом Баал Шем Тове, светоче Израилеве. На такую просьбу глаза певца зажглись новой жизнью, и ясно было, что не меньше оживились его уста и его сердце. Он начал рассказывать, и теперь, поскольку ему не дозволялось петь, весь восторг своего сердца, с которым он обычно исполнял свои песни, певец вложил в свои слова. Он говорил, словно пел хвалебную песнь, о том, что учитель никогда не читал вслух ни одного стиха Писания, покуда не лицезрел ангела этого стиха и не слышал от него истинное значение слов стиха. Говорил певец и о тех часах, когда душа учителя восходила на Небеса, а его тело, будто мертвое, оставалось на земле, и о том, что душа Баал Шема беседовала на Небесах, с кем желала: с Моисеем, верным пастырем, и с Мессией, и была вопрошаема, и отвечала небесным собеседникам. Говорил певец и о том, что учитель мог с каждой тварью земной говорить на ее языке, и с каждым небесным существом – также на его языке. Говорил певец и о том, что как только учитель видел какую–нибудь утварь, то сразу узнавал и характер сделавшего ее человека, и о чем этот человек думал, когда ее делал. И в завершение всего певец, встав, засвидетельствовал, что однажды он и другие ученики получили всю Тору через уста наставника точно так же, как когда–то Израиль получил ее на горе Синай в раскатах грома, и что глас Божий не смолк еще на земле, но звучит до сих пор, и что его можно услышать.
Через какое–то время после поездки в Лиженск певец Баал Шем Това слег и вскоре умер. Тридцать дней спустя после его смерти, в пятницу, другой певец, бас, придя из бани, сказал жене умершего: «Созови скорей Святое Братство*[60] на мои похороны, ибо мужу твоему на Небесах повелели петь во славу прихода субботы, а он не хочет этого делать без меня». С этими словами он лег и умер.
НЕПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
Рассказывают.
Когда равви Вольф Кицес покидал своего учителя, чтобы отправиться в Святую Землю, Баал Шем протянул указательный палец, коснулся его уст и сказал: «Заботься о своих словах и смотри, чтобы всегда отвечать правильно!» Более он ничего не сказал.
Корабль, на котором плыл ученик Баал Шема, сбился с пути из–за разыгравшейся бури и пристал к какой–то неведомой пустынной земле. Шторм утих, но корабль сильно пострадал и не мог отправиться в путь немедленно. Некоторые из пассажиров, среди них и равви Вольф, сошли на берег, чтобы исследовать незнакомую местность. Они вскоре вернулись, только равви Вольф, увлекшись, шел все дальше и дальше от побережья и наконец наткнулся на большой дом в старинном стиле, выглядевший так, словно в нем никто никогда не жил. Только тогда он сообразил, что на корабле не могут его так долго ждать. Но не успел равви Вольф решить, как поскорей добраться до берега, на пороге старинного дома появился человек, облаченный в льняные одежды. Это был старец с седыми волосами, но на вид еще очень крепкий и полный сил. «Не бойся, равви Вольф, – произнес он. – Останься с нами на субботу, а утром сможешь продолжать свой путь». Словно во сне равви Вольф последовал за старцем. Они омылись в бане, помолились в сообществе десяти других высоких и величественных старцев, а затем все вместе сели за трапезу. Эта суббота была похожа на чудный сон. На следующее утро старец проводил равви Вольфа на берег, у которого стоял на якоре его корабль, и благословил его на дорогу. И только равви Вольф собрался поставить ногу на трап, старец спросил его: «Скажи мне, равви Вольф, как поживает народ Израиля в твоей стране?»
«Господь не покидает их», – быстро проговорил равви Вольф и взошел на корабль. И только в открытом море он задумался над тем, что сказал. Он вспомнил слова своего учителя, и угрызения совести охватили его с такой силой, что он не смог продолжать путь в Святую Землю, но решил вернуться домой. Он спросил у одного из корабельщиков, как ему поскорее это сделать, и получил ответ, что судно и так идет домой.
Когда равви Вольф пришел к Баал Шему, наставник посмотрел на него строго, но не сердито, и произнес: «Как плохо ты ответил отцу нашему Аврааму! День за днем он вопрошает Бога: «Как там мои дети?» И Бог отвечает: «Я не покидаю их». О, если бы ты поведал ему еще о наших муках в изгнании!»
ТОПОР
Однажды Баал Шем поручил своему ученику, равви Вольфу Кицесу, выучить кавванот для исполнения на бараньем роге*[61], так чтобы на Новый год*[62] он смог хорошо сыграть соответствующую мелодию. Равви Вольф учил кавванот со всей тщательностью, а для большей надежности отмечал все ошибки на листе бумаги, который держал за пазухой. Однако, когда все ошибки были отмечены, равви Вольф потерял этот лист, но не заметил этого. Говорят, что лист пропал не без помощи Баал Шема. Когда же наступило время трубить в рог, равви Вольф стал искать свой листок и не нашел его. Он пытался вспомнить кавванот, но, как ни странно, забыл все. Тогда он стал плакать и рыдать и так создал нужную мелодию без всяких специальных кавванот. Позднее Баал Шем говорил ему: «Во дворце царя много залов, и к дверям от них – много ключей, но топор сильнее их всех, и ни один замок не устоит перед ним. Разве могут сравниться все кавванот с одним подлинным плачем, идущим от сердца!»
СЛОВО УЧЕНИКА
Однажды в пятницу, в час, когда цадик исследовал свою душу, весь мир стал черным в глазах Баал Шема и в нем готова была умереть последняя искра жизни. В таком состоянии застал его один из учеников. «Наставник и учитель мой!» – произнес он, но тут голос его задрожал, и он не смог больше вымолвить ни слова. И тогда новые силы влились в сердце Баал Шема, и огонь жизни снова разгорелся в нем.
РЯДОМ и ВДАЛИ
Ученик спросил Баал Шема: «Почему бывает так, что тот, кто прилепляется к Богу и знает, что близок к Нему, иногда испытывает чувство разрыва и удаления?»
Баал Шем объяснил: «Когда отец учит своего маленького сына ходить, он становится перед ним и простирает свои руки по обе стороны от малыша, чтобы тот не упал, и мальчик идет к отцу, поддерживаемый его руками. Но когда он подходит к нему почти вплотную, отец отходит от него и убирает свои руки, и так происходит не один раз. Только так ребенок может научиться ходить».
МОЛИТВА В ПОЛЕ
Некий хасид, ехавший в Мезбиж, чтобы провести Йом–Кипур рядом с Баал Шемом, вынужден был по какой–то причине прервать свое путешествие. Когда наступила ночь и на небе стали видны звезды, до Мезбижа оставалось еще далеко, и, к своему великому огорчению, хасид был вынужден совершать молитву один в чистом поле. Когда после праздника он приехал в Мезбиж, Баал Шем принял его особенно тепло и радушно. «Твоя молитва, – сказал он, – превзошла все молитвы, произнесенные когда–либо на том поле».
УЧЕНЫЕ
Моше Хаим Эфраим, внук Баал Шема, в юности посвятил всего себя учению и стал таким великим ученым, что в конце концов понемногу отошел от хасидского образа жизни. У его деда, Баал Шема, была привычка часто гулять с внуком по городу, и Эфраим ходил с ним, хотя и с некоторой долей неудовольствия, потому что ему было жаль потерянного времени, которое он мог бы посвятить своим занятиям.
Однажды они встретили человека из другого города. Баал Шем разговорился с ним и спросил о ком–то, кто жил в том же городе. «О, это великий ученый!» – произнес в ответ человек.
«Я завидую его учености, – сказал Баал Шем. – Но что делать: у меня нет времени учиться, потому что я обязан служить своему Творцу». С этого часа Эфраим вернулся к хасидскому образу жизни, которому посвятил всего себя.
ПРЕДЕЛЫ СОВЕТА
Ученики Баал Шема однажды услышали, что некто имеет репутацию весьма ученого человека. Кое–кто из них захотел пойти к нему и посмотреть, чему он может научить. Наставник позволил им пойти, но прежде они его спросили: «А как мы узнаем, истинный ли он цадик?»
Баал Шем ответил так: «Попросите его дать вам совет о том, что следует делать, чтобы во время молитвы и учения вас не тревожили нечистые помыслы. Если он даст вам совет, то вы поймете, что он не принадлежит к великим учителям. Ибо таково служение человека в этом мире до самого его смертного часа – все время бороться с чуждыми помыслами и все время возвышать себя и уподобляться природе Божественного Имени».
ЗАПИСИ
Один ученик тайно записывал все поучения, которые он слышал от Баал Шема. Однажды Баал Шем увидел, что по его дому ходит демон с книгой в руках. Равви спросил его: «Что это за книга у тебя?» – «Это книга, – отвечал демон, – которую ты сочинил».
Так Баал Шем узнал, что один из его учеников тайно записывает все, что он говорит. Он собрал всех учеников и спросил: «Кто из вас записывает то, чему я вас учу?» Ученик, ведший записи, признался и отдал их учителю. Баал Шем долго изучал их страницу за страницей, а потом сказал: «Во всем этом нет ни единого сказанного мною слова. Ты не слушал меня ради Небес, поэтому тебя обволокли силы зла и твои уши слышали то, чего я не говорил».
У ДРЕВА ЖИЗНИ
Баал Шем рассказывал: «Однажды я шел в рай и со мной было много людей. Чем ближе я подходил к райскому саду, тем меньше становилось шедших со мною людей. Когда я прошел весь рай, со мной осталось лишь несколько человек. Когда же я встал у Древа Жизни и огляделся, то вокруг не было никого».