— Дрыхнет красавица-то наша, — сказал стражник.
Графиня встретила первопроходцев в холле у камина. Ее небесноголубые глаза гармонировали. Лазоревый дортуаровый муар неглиже шуршал. От графини разило ароматом. Огромный сенбернар выступал рядом с хозяйкою.
— Садитесь, придурки, — сказал сенбернар.
Моряки попадали в кожаные кресла.
— Не бойтесь, мальчики, — сказала графиня, — он у меня мутант на местной почве. Николетта!
Пухленькая маленькая служаночка в чепчике выкатила бар на колесиках, при этом не преминула ненароком задеть локотком Окассена.
— Я наслышана о ваших стихах, — сказала графиня Перси Китсу.
Тот очень растрогался и прочитал экспромт о родинке на ляжке.
— Пойдемте ко мне, — сказала графиня, — слова перепишете.
Во время отсутствия графини Николетта покатила бар обратно и снова задела Окассена, на сей раз коленкою; Окассен, как ни странно, не протестовал.
Вошел алхимик, мрачный изможденный человек в остром колпаке и черном балахоне до полу. Морякам он еле кивнул и обратился к сенбернару:
— Где хозяйка?
— На стихи перешла! — сказал сенбернар, тяжело вздохнул и сплюнул. — Чур меня, чур.
Василий и близнецы распрощались с алхимиком и вышли из замка. Окассена не было видно, зато с кухни слышался смех Николетты.
— Заходите завтра, — сказал алхимик, — завтра золото добудем. И призраков у нас по средам много, побеседуете.
— О чем им с этим старьем говорить?! — желчно спросил сенбернар.
В кустах при дороге кто-то шевелился.
— Эй, славяне! — услышали из кустов путешественники.
— Это ты нам? — спросил Джеймс.
— Мы разве славяне? — спросил Джойс.
— Все люди славяне, даже негры, — сказали в кустах, — ибо все от славян произошли и туда же вернутся, дайте срок.
Моряки вошли в кусты.
На болотце стоял стриженный под горшок человек с сохою в посконной рубахе.
— Славянин я, — сказал он. — Чужеземцы, помогите оратаю.
Моряки немного поорали со славянином.
— Живешь тут, что ли? — спросил Джеймс.
— Сельским хозяйством занимаешься? — спросил Джойс.
— Живу, иноземцы, — сказал чурянин. — Ору. Жена моя за прялкою сидит, прёт. Дети на гуслях играют додекафонию. Графиня, западница проклятая, решила басурманский храм на нейтральной полосе заложить и назвать оный Наша Дама Из Парижа. Намекает на свое якобы хранцузское происхождение. А какая она, к ляду, хранцузская графиня? Типичная чалдонка. Магией и чарами досуг свой заполняет. Спектры опричь нее по ночам треплются. Дым сернокислый алхимик из сосудов поганых запускает; золото ищет, тварь, окружающую среду паскудит. Вместе с дымом космолетчицы голые на метлах из трубы сигают; космы распустят и летают, срамота, сила нечистая, с нами крестная сила. До седьмого колена у ей все якобы графини были, стервы из стерв, и всех Мартами звали. Потому и ейная кличка — Восьмая Марта.
— А что это там за строение на холме виднеется? — спросил Джеймс.
— Вечный Грек там обитает. Полуодетый ходит. Бегает в сандалетках. С факелом. По праздникам жертвы богам своим поганым приносит. Поросенок наш к нему забежал надысь, спалил и поросенка. Небось врет, что в жертву-то принес, сам небось сожрал. Голодает. Виноград у него не растет. И бараны дохнут.
— А в рощице что за ларьки? — спросил Джойс.
— Фирмач наш. Ларьки у него — фирмы разные. Видите — вывески? «Регенераж». «Оживляж». Эти на источниках живой воды стоят. Убить готов, чтобы потом оживить, морда торговая, мизгирь скудоумный. «Ойл энд олл». Это не знаю что. Москательная, что ль? Дондеже понеже. Погодь, вьюноша, я вам гостинца вынесу.
Дети грянули на гуслях марш «Прощание славянки». Щедро одарив путешественников семечками и веригами, славянин поклонился им в пояс. То же сделали и мореплаватели. И пошли на берег ждать Перси Китса от графини; дня через два и дождались.
IX. Прерванная беседа и начало поисков
Перси шел, слегка пошатываясь. Под глазом у него был синяк, одежда в лохмотьях. Метрах в трех за Перси, покачивая бедрами, двигался к берегу задумчивый Окассен, а за ним с узелком бежала Николетта. За Николеттой поспешал сенбернар тяжелыми скачками. Он приговаривал:
— Тебя-то куда несет, безмозглая?
— Куда Окассен, — отвечала Николетта задыхаясь, — туда и я!
— Отговори ты ее, приятель, — сказал Перси, — ведь ее капитан за борт бросит в надлежащую волну.
— Я тебе не приятель, — сказал сенбернар и снова обратился к Николетте. — На что ты ему сдалась, Окассену своему? Он плевать на тебя хотел. У него свои дела.
— Не скажи, — сказал Окассен мрачно. — И шел бы ты, мутант, к своей Восьмой Марте.
— Николетта, — сказал Василий, — лучше шла бы ты.
— Куда Окассен, — сказала Николетта, — туда и я.
— Кем же ты ему приходишься, девушка? — спросил Джеймс.
— Кто она тебе, Опоссум? Как ты ее на гребентине представишь? — спросил Джойс.
— Она моя невеста, — сказал Окассен.
— Николетта, — сказал сенбернар, — быть тебе невестой до старости.
— А это, — сказал Окассен, — не твое собачье дело.
— Послушай, дружок, — сказал Перси Китс, — а ты, часом, не тово? Оставь ее в покое. Зачем она тебе?
— У нас родственные души, — упрямо промолвил Окассен. — Куда я, туда и Николетта.
— Василий, — сказал сенбернар, — будь человеком, возьми этого голубого героя на руки и волоки его на «Авось», а уж эту голубую героиню я тут сам придержу.
— Отойди, моралист, — сказал Окассен, — от тебя псиной пахнет. Василий, не подходи! Николетта, за мной!
Неизвестно, сколько еще продолжался бы их прибрежный полилог, если бы шум мотора летательного аппарата, сперва возникший в лазури как комариный писк, не стал оглушительным и не придал бы беседе мимический характер. Над беседующими завис винтокрыл, из брюха которого в мгновение ока вылетел трос со щупальцами на конце. Щупальцы ухватили Василия и повлекли его вверх.
— Прощай, Перси! — кричал, дрыгая ногами, первопроходец.
— Я с тобой, Вася! — кричал Перси в ответ.
Василий исчез. Черное брюхо винтокрыла захлопнулось. Некоторые время Перси Китс, близнецы, Окассен, Николетта и сенбернар бежали по прибрежному песку за синей тенью. Потом винтокрыл набрал высоту и скорость и скрылся из глаз. Николетта плакала. Окассен ее утешал. Джеймс и Джойс выражались.
— Что это у вас тут за погань летает? — спросил Перси у сенбернара.
— Первый раз вижу, — сказал сенбернар, — беспрецедентно.
Он сел на песок и чесал задней ногой за ухом. А потом сказал:
— Где-то здесь живет один психопат, на расстоянии мысли угадывает, — может, он поможет.
— Где живет? — спросил Перси.
— Не имею понятия, — отвечал сенбернар. — Может, деятель с сохой знает?
Славянин встретил их хлебом-солью. Вышли дети с гуслями и жена в кокошнике и кланялись. На вопрос Перси славянин только головой покачал:
— Знаю, что имеется ведун, да не ведаю, в каких палестинах. К язычнику идите, может, он, колодей, подскажет.
Компания направилась к Вечному Греку.
X. Вечный Грек
Вечный Грек в сандалиях и в стóле возлежал в атриуме и читал адаптированные «Мифы Древней Греции». В головах у него стояла амфора. От Вечного Грека несло спиртным, но он попытался встать при виде гостей. Это ему удалось, он принял античную позу и сказал:
— Бог всемогущий Зевес ниспослал мне гостей благородных. Гости, возлягте в тени, я вас вином напою.
— Алкоголик, — сказал сенбернар, — люди спешат, лучше объясни им, где найти психопата, что на расстоянии все знает.
— Кербер, изыди к своей нечестивой хозяйке, — сказал Вечный Грек. — Я не с тобой говорил, ибо ты мне не гость.
— Чем тебе его хозяйка не нравится? — спросил Перси Китс приосаниваясь. — Обаятельная женщина.
— Расскажите человеку, в чем дело, — сказала Николетта.
Вечный Грек просиял и обратился было к ней:
— Розовоперстая Эос ты или Елены виденье…
— Во-первых, — сказал Окассен, — ее зовут Николетта, а во-вторых, помоги нам, милый, мы прямо-таки пропадаем.
Джеймс и Джойс объяснили вкратце, в чем дело. Вечный Грек очень расстроился и сказал, что слыхал о жреце, но как его найти, понятия не имеет.
— Там на холме пышнотравном живет полоумный торговец, — сказал он, — делает вид, что торгует под знаком Гермеса и мается дурью изрядной; вы обратитесь к нему, может, он вам поможет, пришельцы.
— Дяденька, да какие мы пришельцы? — спросил Джеймс.
— Будь мы пришельцы, хрен бы мы им дали Василия умыкнуть, — сказал Джойс.
Когда они были на полпути к роще с ларьками, сенбернар спросил:
— Как это он меня обозвал? Кибер?
— Кербер, — сказал Перси Китс.
— Хам какой, — обиделся сенбернар.
XI. Ловушка с вызовом или капкан на коротких волнах
Прямо перед идущими на дороге выросла фигура торговца. Он потрясал над головой гранатами и кричал:
— Ложись! Стой!
Путешественники остановились.
— Точнее излагай, — сказал Перси Китс.
— В итоге — стоять или ложиться? — спросил Джойс.
— Тебе что, делать нечего? — спросил Джеймс.
— Одна с усыпляющим газом! — кричал торговец. — Другая разрывная! На мелкие клочки разнесу!
— А зачем, милый? — спросил Окассен.
— Всех прикончу! — кричал торговец. — А потом самолично оживлю! Кого в «Оживляже», кого в «Регенераже»!
— Так на так и выйдет, — сказал Перси Китс и сел на дорогу. — Не теряй времени зря.
— Время — деньги! — кричал торговец, — Не подходить! На счет «десять» бросаю! Один…
— А зачем, милый? — спросил Окассен, растягиваясь в живописной позе на дороге поперек пейзажа.
— Для рекламы. Два…
— Так и живем, — сказал сенбернар. — Информации ноль. Ты не знаешь, что я заговоренный? в огне не горю, в воде не тону, и оружие ваше прохиндейское меня не берет. Кидай свои цацки, а потом я тебя лично загрызу. Из мести.
Торговец спрятал гранаты и достал пистолет.