«А собственно говоря, какой? Да, Рандгрид высока и статна, бела ликом, густа изломом бровей, скулы её чётки, губы алы, хотя и не полны. Да и… – покосился Восставший, – и перси очень даже на месте, хотя воительнице они, казалось бы, должны только мешать.
Однако она и не писаная красавица. Сурова, как северная вьюга, серые глаза холодны, как сталь, – написал бы скальд. Всё так. И подбородок, наверное, тяжеловат, и строгие ревнители классических канонов нашли бы её руки слишком мускулистыми, ладони – слишком мозолистыми. И уж, конечно, не закрыли бы они глаза на бесчисленные шрамы, глубокие и мелкие, длинные и короткие, исчертившие кожу валькирии.
А вот есть, есть в ней тот самый неведомый огонь, что по одному ему ведомым правилам перебрасывается с одной души на другую, и вот уже двое пылают вместе.
Нет, нет, нет, – аж помотал головой Восставший. – Я Новый Бог, я…»
– Великий Бог. – Край щита валькирии тронул его предплечье, и он едва не подпрыгнул. – Смотри, великий Бог…
Ракот сам не заметил, как они одолели всю казавшуюся бесконечной лестницу. Белый каменный цветок раскрывал перед ними свой венчик, образуя огромный амфитеатр и чем-то нехорошо напоминая Восставшему незабвенную опрокинутую пирамиду на острове Утонувший Краб, что в мире под названием Эвиал…
Все концентрические круги вокруг арены заполняло сплошное людское море. Тысяч сто на глаз, не меньше. Сама арена посыпана жёлтым песком, а прямо напротив входа, где застыли они с Райной, – белокаменный портик с аккуратными колоннами и треугольным фронтоном, украшенным какими-то барельефами. В тени между колонн угадывалось нечто, очень похожее на каменный алтарь, – такое же белое, как и всё вокруг.
Оттуда, из портика, в лица Новому Богу и валькирии словно задуло сухим горячим ветром, ветром безжизненной раскалённой пустыни.
Широкие ступени спускались от края каменной чаши амфитеатра вниз, к посыпанной песком арене и поднимались вновь, к портику.
Людей, волновавшихся на широких ступенях, разделяла многочисленная стража. Эти в отличие от встреченных ранее Ракотом и Райной были и одеты куда красочнее, и вооружены куда лучше.
Тем не менее ни один из копейщиков, мечников или щитоносцев так и не заступил им дорогу. Напротив, взяв копья наперевес, вдоль земли, стража древками удерживала тех простолюдинов, что явно пытались дотянуться до незваных гостей.
Искажённые ненавистью лица. Выпученные, вылезающие из орбит глаза, пена на губах. Скрюченные пальцы, словно когти, цепляющие воздух, – и вопли, вопли, вопли, вопли гнева, ненависти, жажды убийства.
Доведённая до такого сумасшествия толпа легко сметёт цепь любой стражи, её не остановят и стрелы в упор, не остановят боевые мастодонты, ничто.
А тут – справляется несколько десятков, может быть, сотня стражников, всего-навсего держа копья двумя руками на уровне груди.
– Идём, великий Бог, – тихонько сказала валькирия с робостью, непонятной и ей самой. – Идём. Нам туда. – Она кивком указала на портик.
– Будет славная драка, – заозирался Ракот. – Но ты права, надо идти, это хуже, чем Безумные Боги.
– Они убивали на этой арене, – втянула воздух Райна, – всё пропахло кровью. И смертью.
– Идём! – прорычал Ракот.
Они шли вниз. За спиной раздался топот множества ног – толпа стражников, плотная, локоть к локтю, перегородившая весь проход.
И во главе их – начальник стражи в алом поясе, весь покрытый с ног до головы засыхающей кровью.
– Они ещё и некроманты, – проворчал Восставший. – Что ж, тем лучше! Равновесие мне это зачтёт, надеюсь.
Никто не попытался их остановить, пока они шли вниз. Никто не преградил им дорогу, когда они перебрались через каменный барьер и оказались на песке арены. Ракот задел что-то ногой – в сторону откатился совершенно гладкий, без следов плоти, белый человеческий череп.
Восставший криво усмехнулся.
Они беспрепятственно пересекли манеж. Вновь перемахнули через ограду, с усмешками глядя на беснующуюся толпу и на невозмутимых стражей, по-прежнему сдерживавших её, соединив копья.
– Какая силища… – вполголоса обронил Ракот.
– А мы лезем ей прямо в пасть, – улыбнулась валькирия. И вновь чуть коснулась локтя Восставшего.
– Лезем прямо в пасть, ага, – кивнул тот. – Как-никак, я хоть и бывший, но всё-таки Владыка Тьмы. Кое к чему обязывает, ты не согласна?
Они ступили в прохладную тень портика – и гул негодующей толпы враз отодвинулся куда-то в дальнюю даль, сделавшись словно ровный шум моря.
Здесь же разливался покой. Покой и сила, невиданная, сжатая подобно занесённому мечу, готовому рухнуть на дерзких.
Ряды белых колонн с вычурными капителями и абаками уходили в сумрак, и там, за их чередой, сгущалась темнота. Шаги Райны и Ракота гулко отдавались под высоким потолком, где тоже гнездились тени. Антаблементы, с их разукрашенными фризами и барельефами, было не рассмотреть – Райна видела лишь какие-то переплетённые тела, не то человеческие, не то принадлежащие чудовищам.
Первые три ряда колонн остались позади; Ракот приостановился у белого плоского камня. В его предназначении трудно было ошибиться – чуть длиннее человеческого роста, шириной в размах рук, с канавками-стоками и торчащими прямо из гладкой отполированной поверхности грубо откованными железными скобами.
Райне вспомнилось их приключение с кирией Кларой и орками на дальнем западе Эвиала, в Империи Клешней.
Камень был девственно чист. Блистал невообразимо гладкой, словно лёд, поверхностью.
Ракот тяжело усмехнулся, коснулся остриём чёрного меча торчащей железной петли. Между клинком и петлёй проскочила стремительная искра.
– Всюду сила, – проговорил Восставший. Голос его был твёрд. – Столько силы мне и не снилось – даже когда горели мои Костры, а рати стояли под стенами Обетованного. А тут… какой-то ничтожный мир, какой-то ничтожный…
– Ничтожный кто? – пронёсся лёгкий вздох, словно дуновение ветерка, внезапно решившего прогуляться меж колонн, да так среди них и заблудившегося. – Кто ничтожный?
Райна подобралась, поудобнее перехватывая альвийский меч. Клинок больше не пробуждался к жизни, не рвался в бой, как тогда, возле границ Демогоргона, но сейчас он дрогнул.
Голос обращался к ним на понятном обоим языке, древней речи Хьёрварда.
Райна невольно взглянула на Восставшего. Она идёт за ним, он – предводитель. Что станем делать?
Названый брат Хедина молчал, водил из стороны в сторону остриём чёрного меча, словно отыскивая незримые нити паутины.
– Хотите поклониться нашей силе? – всё так же смутно, точно в полусне, продолжал бестелесный голос. – Жаждете изумиться нашей мощи и власти? Вы, явившиеся из ниоткуда!
Восставший, словно решившись, твёрдым шагом отправился дальше в глубь кажущегося сейчас бесконечным портика, больше смахивающего на истинный храм.
Меж колоннами прошелестел ветерок, заколыхался лёгкий туман, прозрачная, едва заметная дымка. Впереди словно кузнечные клещи достали из горна раскалённую железную крицу – такой жар хлынул прямо в лицо. Сила вырывалась на свободу, дикая и необузданная и во многом – очень понятная валькирии, почти родная.
Но её слишком много, этой силы. Безумные Боги, которых она столь часто вспоминала, не обладали таким могуществом, а какое имели, добывалось самыми причудливыми путями, начиная с магии крови и заканчивая охотой, откапыванием и самым жестоким раскурочиванием древних артефактов.
Что же случилось? Откуда тут такое?
– Повелитель…
– Не сейчас, Райна. – Ракот даже не повернул головы.
– Повелитель, я не сомневаюсь – это кто-то или что-то из ряда Древних Богов. Я чувствую. Эта сила мне сродни. Все Древние несут или несли в себе искру дыхания Творца, как объяснял мне отец. Мне она тоже досталась – через его кровь.
– Это. Ничего. Не. Изменит, – отчеканил Ракот, по-прежнему не оборачиваясь.
– Зачем вам мечи? – вновь вздохнул голос. – Разве мы враг вам?
Восставший не ответил, и Райна решилась сама:
– Там, внизу, на нас напали. Мы не из тех, кто спускает подобное.
– Вы не претерпели урона, – возразил призрачный голос. По-прежнему томно, чуть сонливо, словно по некой обязанности. – Но при этом убили двух моих верных слуг, простых смертных. Их семьи осиротели.
Ракот не отвечал, шагал молча, всё глубже и глубже в сгущающиеся сумерки. Сила творила какие-то фокусы с пространством, храм точно сделался бесконечным – во всяком случае, Райна не чувствовала впереди ничего, кроме бездны – вздумай бездна разлечься вот так, отдыхающим драконом.
Они шагали всё глубже и глубже в драконью глотку.
Шептал ветер, туман завивался причудливыми спиралями вокруг колонн. Угасал свет за спиной, Ракот и Райна всё удалялись от входа, но никак не получалось оставить его окончательно, словно тут действовало какое-то чародейство.
Ну да, подумала валькирия, на них больше никто не нападает. Интересно, а чем занята толпа в амфитеатре? Глазеет на пустую арену? Или их уже занимают каким-то зрелищем?
Бездна, думал и Ракот. Пустая голодная бездна. Нет ничего, кроме голода и силы. И ещё памяти – точнее, вместо неё одна лишь чёрная дыра.
Хочешь познать врага, точно выяснить, на что он способен – вступи с ним в бой. Пусть даже и короткий.
Схватка на площади прояснила Восставшему многое, но не всё.
Сквозь подобный строй он прошёл бы, не запыхавшись, даже в образе черноволосого и голубоглазого варвара – личины, что он надевал, собираясь потешить себя честным боем и сознательно ограничивая собственные силы. Здесь же ему пришлось выложиться – последний раз он так выкладывался, схватившись со Спасителем на ступенях Его лестницы, по которой Тот спускался в Эвиал.
В том бою Восставший не преуспел. Спасителя остановила искупительная жертва людей-магов, Анэто и Меганы. Сегодня вышло получше: Ракоту удалось прорваться, но цена всё равно оказалась непомерна.
Кто-то, притаившийся в глубине этого треклятого портика, храма, логова – называй как хочешь, – заполучил себе под команду невиданный доселе источник Силы. Сравнимый чуть ли не с Источником Мимира.