А. К.: Аесли надо было бы нажать курок, Воеводин бы нажал?
И. К. (смеется) : Я думаю, да… В общем, запись проходила в странном сочетании мрачной внешней обстановки, просто военной. Мрачного зимнего Екатеринбурга, этих бандитов, кругом снующих. Разборок, угроз, каких-то перезваниваний… То исчезает первый директор, прячется на конспиративной квартире. То первый директор побеждает, второй прячется на конспиративной квартире. Студию то опечатывают, то открывают. Чья власть будет завтра, никто не знает. Но у нас было ужасно бодрое настроение. И Славка все время бодрый – несмотря на то, что перенес операцию по удалению и вставлению двенадцати зубов. Судя по всему, Бутусов становится веселым, когда вокруг начинается дикий прессинг.
А. К.: На самом деле Слава как-то вспоминал, что когда приходили на запись “конкретные люди”, ощущения были неприятные… Мол, “такой нервяк дурацкий”.
И. К.: Короче, мы записали этот альбом, финансовые последствия землетрясений вокруг которого расхлебываем до сих пор. Но тут вовремя появился Александр Васильевич Новиков, который прикупил студию у Паши Антонова и Сережи Кислова, чтобы записываться на ней сам… В общем, никто не погиб, никому бандиты голову не срубили. И на том спасибо.
А. К.: Что было потом?
И. К.: Я приехал в Москву, на Нахимовский проспект… “Наутилус” снял новую базу в Питере на “Леннаучфильме”, и мы стали репетировать программу с новым составом. По поводу которого мы с Бутусовым сидели на квартире его родителей в два часа ночи… Наевшись пельменей и напившись водки, мы раскладывали карточки, выясняя, кто с кем совместим и кого пригласить на освободившиеся места.
А. К.: Что на карточках было написано?
И. К.: Фамилии.
А. К.: И всё? Без астрологических знаков?
И. К.: Славка не верит. Это я сильно верю. На клавиши рвался Мурзик из “ДДТ”, на бас рассматривался Сашка Титов, потом – Серега Галанин. В итоге решили оставить Гогу Копылова. Были разговоры о нескольких питерских гитаристах, фамилий не помню. В очередной раз говорили о неизменном Пантыкине в качестве клавишника, но потом решили, что он сам не согласится. И остановились на варианте, который получился сейчас. Вадик Самойлов согласился играть с нами столько времени, сколько ему будет позволять “Агата Кристи”. В это время у них появились средства, они связались с “Росремстроем”. Им нужно было ехать гастролировать, и Вадик попросил его отпустить. Иначе его из “Агаты” выгонят. Короче, мы опять остались без гитариста. И тогда Лешка Могилевский привел своего друга Колю Петрова, с которым учился еще в музучилище Чайковского и которого знал по группе “Ассоциация содействия возвращению заблудшей молодежи на стезю добродетели”. В этом составе мы и провели презентацию “Титаника”.
А. К.: Вы ведь уволили Воеводина… Кто занимался менеджментом?
И. К.: Я не горел желанием заниматься концертами и рекламой. Мне казалось, что это не нужно, и кажется так до сих пор. Нам надо было кого-то найти, кто бы выполнял эти функции “директора в пиджаке”. Еще весной 93 года мы были на очень удачных гастролях в Израиле. И там мы познакомились с Вольфом Месхи, который тогда организовывал концерты советских коллективов по Израилю. Ему помогал Макс Лейкин, у них была фирма “Вольф энд Макс”. И нам очень приглянулся Месхи – своим веселым нравом, обилием фантастических идей и тем, что у него из ушей всегда идет дым от шмали. На три версты кругом…
А. К.: Добрая киевская школа.
И. К.: Мне они оба были очень симпатичны. Я всю жизнь был таким ярко выраженным юдофилом. И поэтому сразу зарубился и сказал: “Хватит с нас этих пьющих воеводиных. Пусть лучше в директорах будет пара хитрых, ловких южных людей, умеющих всем этим воротить”.
А. К.: Бутусов как-то признался, что “Наутилус” побил все мировые рекорды по количеству директоров и администраторов, перебранных в надежде на то, что найдется кто-то, кто научит жить правильно… Очень наивно…
И. К.: Ну да… Что было дальше? Месхи и его друг Леня Ланда приехали в Москву – заниматься концертами Агузаровой. Они появились яркие, как два павлина. Сразу произвели сильное впечатление – такие экзотические райские птички: Вова Месхи – впереди, Леня, как барсучок, скромно семенит сзади, с папкой Месхи и его кошельком. Потому что Вова их постоянно теряет. Ну не может человек после двадцатого косяка помнить, где у него что находится. Как ты сказал, “хорошая киевская школа”…
Они позвонили мне и спросили: “Что у вас тут происходит? Давайте мы вами займемся, раскрутим. Денег море – только что продали корабль со свининой и окорочками”.
Мы дописали “Титаник”, передали им альбом, и где-то с марта 94 года они начали рулить нашими делами. Буквально через месяц мы провели презентацию в клубе “Карусель”. Вова с Леней начали раздувать пургу вокруг “Титаника” – достаточно успешно, так как о группе в верхних слоях шоу-бизнеса уже начали забывать…
Потом мы поездили по разным городам – к слову, в очень бодром настроении. В июне дали презентацию в “России”. Со всеми киевскими брейк-дансами, с девицами – как говорится, по гранд-стилю. С пафосом, который раздували Вова и Леня… Это было очень мило, то есть “Титаник” прошел достаточно хорошо. Коля Петров сразу включился в работу, и лето очень светлое, и Славка был в нормальном настроении.
С осени начались напряги. Первым тревожным сигналом стала поездка в Берлин – на концерт, приуроченный к выводу российских войск из Германии. Идиотская поездка, против которой мы сильно возражали. Вова и Леня позарились на нее, потому что хотели украсть много денег у Министерства культуры. А украсть не смогли, потому что их очень вежливо подвинули в сторону Бари Алибасов и Людмила Зыкина. Мол, что это еще за мелкие мальчики? Откуда они тут взялись?
Еле-еле уговорили организаторов, чтобы нас взяли. Ни про какие миллионы уже и речи не было… Мы вылетали в Берлин на военных самолетах из Чкаловска. Это был последний день воздушного моста Чкаловск – аэропорт Шперенберг. Не поддающаяся описанию неразбериха… У меня в паспорте не сохранилось никаких следов пересечений государственной границы. Никакой таможни, никаких пограничников. Мы вышли в центре Германии, и никому до нас нет дела.
Мы жутко устали после этой поездки, которая сильно подорвала доверие Славы к Месхи и Ланде. Бутусов начал напрягаться и несколько раз проверил, сколько наши директора брали за концерт и сколько денег группа получила на руки. Цифры, естественно, не совпадали. И мы со Славой поняли, что добрая киевская школа, кроме своих плюсов, имеет и свои обратные стороны.
Внутри “Наутилуса” начался напряг, который привел к изгнанию Вовы и Лени. И по доброй традиции их место занял первый заместитель – Саша “Хип” Пономарев, который до этого работал с “Браво”. У нас он появился в июне 94 года, когда пришел помогать делать презентацию в “России”. Тогда он был администратором по рекламе. В октябре 94 года Хип был принят на должность директора группы.
Увольнение происходило здесь, прямо на кухне – в составе я и Хип. Группа в это время была в круизе – вместе с Месхи и Ландой… Потом вернулся из круиза Слава, и мы ему сказали: “Знаешь, мы тут Вову с Леней уволили”. “Давно пора”, – мрачно ответил Бутусов. Получив санкцию Славы, мы тут же собрали профсоюзное собрание, на котором сообщили про это увольнение. После этого у “Наутилуса” профсоюзных собраний больше не было.
А. К.: Похоже, что где-то в этот период ты начал писать “Крылья”?
И. К.: История с “Крыльями” очень странная. На самом деле там мало новых песен. Потому что новые песни туда не попали – по тем или иным причинам. “Крылья” состояли в основном из поэтического материала, написанного одновременно с “Титаником”. Музыка к нему во многих случаях написана значительно позже. Новых песен там – раз-два и обчелся… “Золотое пятно”, по-моему, вообще было написано одновременно с “Бриллиантовыми дорогами”…
Слава отнесся к новому материалу достаточно настороженно, потому что он оказался агрессивным, суицидальным и довольно гранжевым по своей фактуре. Там преобладали сильные эмоции и довольно грубая форма высказываний… Славка очень этого боится. К сожалению, у него почему-то присутствует железное желание быть “children kissing motherfucking corporated rock star”. Очень ему нравится быть хорошим, таким вот семьянином во всех СМИ. Не нравятся ему эти эмоции. “Поздно ты, Кормильцев, собрался панком становиться”, – сказал Слава, прочитав этот материал.
Первоначальное название альбома “Усталость” – по одноименной песне, которая начиналась со слов, которые Бутусов никак не принимал:
“Если встречаюсь с ворами, мечтаю всадить в них свинец.
Не думай, что это безумие, я просто сошел с ума наконец.
Это усталость, это просто усталость”.
У этой песни была мелодия достаточно жесткая… Но потом Слава сказал, что не хочет делать никаких заявлений. Что мы берем на себя слишком большую ответственность.
А. К.: Поговорим о форме. Как родилась идея смены прически?
И. К.: Мы со Славкой говорили об этом еще зимой. Тогда я в шутку сказал, что к новому альбому нужна новая кожа. Надо как-то по-другому выглядеть. Мол, давно мы шуток не шутили. Очевидно, у Славы в подсознании это осело, и через два с половиной месяца он предстал передо мной в новом облике.Я приехал в Питер, позвонил ему в дверь, совершенно не зная, что он постригся. Бутусов открыл дверь, абсолютно лысый, а я сказал ему: “Ну, здравствуй!” А Славка ответил: “Ну у тебя и нервы!” Короче, я вообще никак не отреагировал… Я побрился наголо спустя два месяца после этого. Было непредсказуемое желание. Это как-то автоматически произошло. Ячувствовал, что это нужно. Мне какой-то голос сказал во сне: “Побрейся!” Наверное, мне в голову подсознательно пришла мысль, что было бы клево, когда во время пресс-конференции рядом сидят два таких вот безволосых человека. Ну, я и побрился. А через несколько дней мы с тобой познакомились…