Некоторые из украшений в ее коллекции имели удивительную историю – многие были просто подарены людьми, знавшими страсть Хелены к драгоценностям. Другие были раритетными вещами, которые было очень сложно достать. Хелена Рубинштейн считала, что украшения отражают характер того, кто их носит. Некоторые женщины делают любимое украшение своим особым знаком, главной чертой своего образа. Например, герцогиня Виндзорская чаще всего носила на шее короткую нитку жемчуга, которую украшала прозрачная капля. У графини Креспи было ожерелье из шести рядов жемчуга, которое она носила во всех случаях и при любых обстоятельствах – и со строгим костюмом в Нью-Йорке, и с вечерним платьем в Монте-Карло, и с купальным трико на Капри. Этот жемчуг стал ее отличительным знаком, и она всегда носила его с такой уверенностью, что это украшение на ней никогда не выглядело неуместно. Хелена восхищалась смелой небрежностью, с которой графиня, не колеблясь, бросалась в океан: на ней были черный купальный костюм и… знаменитый жемчуг. Если она и боялась потерять его, то никогда не показывала этого.
С таким же восхищением Мадам говорила о своей большой подруге, удивительной мадемуазель Шанель. Она первой ввела моду на этот тип украшений в тридцатые годы: неровные ряды жемчуга, золотая цепь, украшенная крупными изумрудами, которую она часто носила вместо пояса, и большая барочная брошь, инкрустированная кабошонами, небрежно приколотая на шерстяной пиджак.
Хелена вспоминала одну незнакомую даму, много раз встречавшуюся ей в любимом маленьком ресторане, в театре и на вернисажах. Дама эта всегда носила одно и то же удивительное украшение – клипс из старинного изумруда и бриллианта, который она закалывала в прическу, иногда прикалывала на груди, чтобы подчеркнуть декольте, а иногда она носила клипс даже на спине. Она всегда была одета очень просто, в скромное черное платье, и для Хелены ее стиль стал образцом элегантности, ведь женщина смогла создать свой собственный неповторимый образ с помощью лишь одного украшения.
Для некоторых жемчуг имел некое магическое значение, как цветочные символы. Но Хелена считала все это суеверием, и для нее имело ценность только удовольствие, которое приносили украшения. Драгоценности были атрибутами красоты: «Какое наслаждение видеть, как камни сверкают на коже! Несколько рядов жемчуга могут придать сияние даже самой тусклой коже, серьги красивого оттенка и правильной формы делают лицо выразительным, а цвет глаз – ярче. Необычный браслет подчеркивает изящную форму руки, и нет ничего прелестней, чем украшение в очаровательной прическе. Украшения – лучшие спутники женщины не потому, что имеют материальную ценность, а потому что оживляют образ и помогают раскрыть женственность и характер дамы»[65].
Глава 14. Мала в Соединенных Штатах
Десять лет, разделяющие 1929 и 1939 годы, возможно, стали самыми важными для Хелены Рубинштейн и в деле развития марки, и в личной жизни.
Переезд парижского «Салона красоты» в предместье Сент-Оноре был вопросом престижа. В этом здании располагался роскошный приемный зал, салон красоты с косметическими кабинетами, парикмахерская, магазин, склад, контора администрации и кабинет директора.
Мала была назначена директрисой «Салона “Хелена Рубинштейн”» в Париже. После многих лет кочевой жизни и бесконечных путешествий по всей Европе ей казалось роскошью жить и работать в одном городе, а тем более в Париже. В начале тридцатых годов работа в салоне кипела, и жизнь Малы тоже била ключом. Она встречалась с писателями, художниками, скульпторами, философами – со знаменитостями и молодыми талантами. Как и Хелена, Мала все больше увлекалась искусством, она говорила, что это расширяет жизненное пространство. Тогда она познакомилась с Виктором Сибсоном: «У нас были одинаковые вкусы, и мы вместе ходили по галереям и выставочным залам, пытаясь не упустить ничего из того, чем радовал и удивлял Париж. “Город Огней” сверкал и переливался».
Однажды вечером, когда она собиралась уходить из салона после трудного рабочего дня на встречу с Виктором, позвонила Мадам и попросила зайти к ней в кабинет. «Мала, мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала в Америку», – сказала она. Многие бы отдали все, чтобы оказаться на ее месте, но Мала задумалась. Она устала от кочевой жизни, к тому же теперь в ее жизни был Виктор! Но страсть к приключениям победила, и, решив, что все равно скоро вернется, Мала согласилась.
Путешествие складывалось неудачно. Море штормило, и всю дорогу ее мучила морская болезнь. Но Нью-Йорк заставил Малу тут же забыть обо всем! Гигантская, но прекрасная статуя Свободы, Манхэттен, упирающийся в небо, бухта, которая, казалось, принимает в свои надежные объятия корабли, чтобы защитить от непогоды, – все это восхищало ее.
В тот зимний день 1934 года Мала почувствовала, что вступила в новый мир. Жизнь постоянно изумляет нас! Из окна отеля, где она остановилась, был виден Центральный парк, покрытый снегом, с небоскребами на заднем плане: это напоминало рождественскую открытку.
Первым человеком, с которым Мала познакомилась в нью-йоркской фирме тети, была некая мисс Фокс. Сара Фокс поступила работать к Хелене двумя годами раньше, в 1931 году, и всем повторяла, что Мадам взяла ее на работу из-за того, что она носила такую же прическу. Однако ее должность оставалась всем неясной, если не сказать – загадочной, несмотря на то, что сама она называла себя директором по рекламе и связям с общественностью. Она везде следовала за Хеленой, та даже взяла ее с собой в свадебное путешествие, когда вышла замуж за князя Гуриели. Несмотря на это, двадцать лет спустя мисс Фокс заявила: «Бывают моменты, когда я так до конца и не уверена, чего она от меня ждет…»
Мала старалась «впитать» Нью-Йорк и работу в фирме «Хелена Рубинштейн» так быстро, как только могла, и через две недели отправилась в путешествие по Соединенным Штатам. Это приключение продлилось два года! «Я стала исследовать Соединенные Штаты. Эта страна оказалась больше и удивительней, чем все, что я когда-либо знала: холод и зной, безводные пустыни и болота, люди всех национальностей и рас. Я казалась себе первопроходцем, бросившимся навстречу неизведанному. Нужно было привыкнуть к климату, языку, пище и обычаям. Мне следовало также понять правила ухода за собой у женщин этой новой для меня страны – то, что было принято в Европе, здесь было неизвестно».
Начало работы в Америке было трудным для Малы. Соединенные Штаты еще не оправились от шока экономической депрессии, которая последовала за финансовым крахом 1929 года, и женщины тратили деньги неохотно. Самолеты почти не летали, и приходилось ездить поездом: путешествия были долгими и утомительными. Жили люди обособленно, телевизора в те времена в домах еще не было, и все новости сводились к происходящему по соседству. Во время своих поездок Мала очень много разговаривала с местными жителями и слушала то, что рассказывали ей женщины, чтобы лучше узнать их характер, привычки и нужды. «В некоторых сельских областях я чувствовала себя редкой птицей, которую рассматривает орнитолог. Женщины приходили в магазин просто посмотреть на меня и поболтать. Они рассказывали о своих проблемах с очаровательной простотой и были готовы купить то, что я им посоветую, просто потому, что фирма была известной и я им улыбалась. Отношения устанавливались сразу же».
Мала была хорошей ученицей и быстро стала таким же профессионалом, как и блистательная тетя. Она очень быстро поняла, что нужно американкам и чем их жизнь отличалась от жизни европейских женщин. Они очень увлекались спортом на открытом воздухе и стремились защитить кожу от ветра и солнца. Мала предложила создать средства специально для американского рынка – кремы и лосьоны сильно увлажняющего действия, легкие и простые в употреблении. Средства макияжа были более распространены и известны, чем косметические кремы, но пользоваться ими американские женщины почти не умели. Необходимо было научить их основным принципам ухода за собой и правилам использования косметики.
Мала привыкает к Соединенным Штатам и увлеченно погружается в работу… Она приобретает новые знакомства и устанавливает необходимые фирме контакты. Годы проходят незаметно – ее жизнь полна впечатлений и интересных знакомств, и она счастлива. К тому же к радостям, которые приносит ей профессия, прибавляется и личное счастье: Виктор Сибсон перебирается в Нью-Йорк через несколько месяцев после ее отъезда. Правда, их встречи слишком коротки – рабочие графики у них совершенно разные, но они любят друг друга и решают как можно скорее пожениться. Свадебное путешествие длится всего один день, но разве это важно?! Они счастливы. Мала становится американской гражданкой.
Но работа быстро вступает в свои права: снова поездки, и реклама, и новые проекты. Например, для звезд только что появившегося тогда телевидения был необходим совершенно особый макияж. Мала начинает увлеченно искать решение. Дни проходят в утомительной, но интересной работе. В 1936 году салон в Нью-Йорке переезжает в дом 715 на Пятой авеню. Адрес этот так же престижен, как и адрес парижского салона.
Поль Моран, который в 1929 году второй раз приехал в Нью-Йорк, описал Пятую авеню так, как увидел и даже, скорее, почувствовал ее тогда: «Пятая авеню появилась в 1824 году, но чтобы стать тем, что мы видим сейчас, ей понадобилось ждать почти сорок лет. (…) Пятая авеню! Дорога триумфа, по которой возвращались полки в 1918 году и где проходило торжественное шествие в честь Фердинанда Фоша[66]… Здесь в 1860 году организовывали роскошные парады для принца Галльского. Я прохожу мимо бутиков с историческими названиями… Полдень. Американка, светская женщина, с огромной суммой денег в кармане, американка, которая ненавидит европейцев и восхищается ими, выходит из дома и отправляется на битву, ready to kill, готовая низвергнуть все на своем пути. (…) Все пушистые зверьки в мире, казалось, были уничтожены, чтобы одеть этих женщин: соболи, барсуки, серые белки, персидские ягнята, песцы с Аляски, нутрии, овцы, пони, выдры, леопарды, мускусные крысы и норки… всегда норки»