– Ты настолько мне не доверяешь? – голос Гора был глух и мрачен.
– А есть повод?! Или думаешь, я уже забыла, что это по твоей задумке меня похитил Марбут?!
– Я обещаю, что мои люди не тронут твоего волка, если только он сам на них не нападет. К тому же они за тобой не пойдут, даю слова воина.
– А какая выгода тебе? Что ты хочешь за это? Извини, но я не верю в альтруизм, то есть, что ты это хочешь сделать по доброте душевной.
– Практически ничего, всего лишь один поцелуй. С недавних пор это желание превратилось в навязчивую идею, а я привык, что все мои желания выполняются.
– Так что же тебе мешает поступить так, как это сделал твой племянник? – понимаю, что играю с огнем, но в то же время хотелось узнать, что им на самом деле движет.
– Мне это не подходит. Я хочу, чтобы ты сама меня поцеловала.
– Хорошо, но только после того, как выведешь меня за пределы лагеря и за посты тоже, – я села рывком, решение принято, надо рискнуть, иначе буду жалеть об этом. – И все равно я не понимаю, какая тебе от этого выгода или польза.
– Может, я надеюсь, что после поцелуя ты передумаешь уходить? – насмешливый голос за спиной, теплые руки на моих плечах. – Подожди, я зажгу свечу, ты же ничего не видишь.
Я не ответила, мои мысли поглотил предстоящий побег. Сомневаюсь, что Горон отпустит меня, но попробовать можно, особенно если Рон рядом. Как же я соскучилась по нему. Оделась рекордно быстро, мышцы почти не болели, чувство вины напомнило, что это заслуга Горона, которому я даже спасибо не сказала. Решила сказать, когда буду уходить, на том и успокоилась. Правда, мое спокойствие длилось недолго, достаточно было выйти с демоном за пределы шатра, чтобы понять, сама бы я из лагеря не выбралась. Каждые десять метров был пост, и не только явный с костром, но и притаившиеся в траве или за шатрами воины. Возникал закономерный вопрос, если столько на страже, то кто спит? Горона узнавали по походке, выправке или по чему-то еще, но только они вылезали из своих схронов, так сразу же прятались обратно. От лагеря мы отошли на достаточное расстояние, светила луна и видимость была неплохая.
– Все, я свою часть договора выполнил, теперь твоя очередь, – спокойно, где-то даже равнодушно произнес Гор. Вот и как целовать эту невозмутимую статую? Почему-то сейчас захотелось, чтобы он был чуточку похож на мужчину из сна. Ведь любой женщине приятно осознавать, что в нее тайно влюблен симпатичный представитель мужского пола.
– Э-э-э, – замялась я. – В общем, спасибо тебе за массаж, он очень помог.
Фух, хоть повод нашла для этого поцелуя. Привстала на цыпочки, мог бы и наклониться, положила ему руки на плечи. Блин, а может, схитрить? Он же не озвучил, куда он хочет, чтобы я его поцеловала. Подумала и решила не мелочиться. Мягко коснулась его губ своими, громкие удары сердца, что отдавались в ушах, заглушали все звуки ночной степи. Замерла, не зная, что делать дальше, Гор не отвечал на поцелуй, он, вообще, стоял столбом, спрашивается, зачем ему это было надо? Я уже собиралась отстраниться, как мужчина перехватил инициативу. Резко обнял, впечатывая меня в свое тело, страстные поцелуи перемежались с тягуче нежными, от которых кружилась голова, и подкашивались ноги. Глупо, но хотелось смеяться оттого, что мне впервые приснился вещий сон. Так, стоп, если не остановиться, то он точно будет таким. Я уперлась руками в его грудь, вырываясь из его жадных ладоней.
– Не уходи, – больше он ничего не сказал, только смотрел на меня своими, слегка светящимися, глазами в темноте. Мне так хотелось видеть выражение его лица, но света луны было недостаточно. Я сделала один шаг назад, отступая от него, второй, третий. Я не знала, что ему сказать. Говорить, что мне жаль, что он найдет себе другую женщину, но это я уже проходила с Крисом. Нет, хватит. Ситуация такова, что в первую очередь надо жалеть себя. Так почему же какая-то грустинка поселилась внутри? Я развернулась и побежала, все быстрее и быстрее, как будто хотела убежать не от Горона, а от себя.
И все-таки свобода, пусть и на краткий миг, это сродни наркотику, в тебя вселяется дикая эйфория, хочется кричать, смеяться, петь или танцевать. А я бежала.
Травы цеплялись за ноги, пару раз я упала, споткнувшись о какую-то ямку, но от этого мое счастье не становилось меньше. Не знаю через сколько времени, может, минут пятнадцать, а может и полчаса, но усталость взяла свое. Теперь я шла, восстанавливая дыхание и меж тем способность соображать. А куда, собственно, бегу, и почему до сих пор не появился Рон? И последнее с каждой минутой меня беспокоило все больше и больше. Я остановилась, внезапно осознав, что Рон не придет, что если бы мог или хотел, то уже был бы рядом.
– Он не придет, – тихий голос за спиной заставил вскрикнуть и отскочить в сторону, страх липкими щупальцами на секунду обвил меня. Ровно до того момента, как я обнаружила Горона рядом.
– Ты знал, что он не придет, поэтому и отпустил!!! – заорала я, вымещая злость. Неважно, что вины его в этом нет или почти нет, сам виноват, не надо было идти за мной.
– Пойдем, ты устала, Хельга, – протянул он мне руку. Именно этот жест окончательно выбил меня из колеи. Если бы он смеялся, издевался, я бы сдержалась, затаила злобу, но, наверно, смолчала.
Следующие слова совсем меня не красят, я обвиняла его и всех мужиков, называла их козлами и сволочами, это самые приличные эпитеты. Кричала, лезла в драку, плакала. На месте Горона я бы саму себя либо убила, либо вырубила, от греха подальше. А он просто крепко стиснул мои руки, чтобы я не могла стучать по нему кулаками, и прижал к своей груди. Он не пытался оправдаться, не отвечал на оскорбления, просто молча ждал, когда у меня закончится истерика. Все когда-нибудь кончается.
– Я никуда не пойду, – была первая моя осмысленная фраза.
– Мне не впервой тебя нести, – ответил Гор и подхватил на руки. Странно, а ведь мог закинуть на плечо.
– Горон, лучше сразу меня зарежь.
– Я думал, ты умнее тех дур, что сводят счеты с жизнью из-за неудавшейся любви, – мне показалось, или в голосе Горона мелькнуло презрение.
– Я не поэтому. Просто если ты любишь племянника, то лучше убей меня сейчас, иначе я его убью потом. Может, не сразу, но мы, женщины, мстительны, когда-нибудь он уснет, а я нет. Вот тогда он больше не проснется.
– А если я пообещаю, что смогу тебя избавить от Марбута, если ты поможешь с шаманом?
– Это как с сегодняшним побегом?
– Я выполнил свои обязательства, разве нет?
– Ты пошел за мной, и это, по-твоему, отпустить?!
– Хельга, ночью в степи много опасностей, я не мог отпустить тебя одну. Тем более я не обещал, что не буду пытаться тебя вернуть. А появись тут твой волк, мы бы с ним разобрались раз и навсегда, по-мужски.
– Ты бы попытался его убить? – не знаю, зачем я задаю вопрос, ответ на который и так знаю.
– Да, а он меня, но на последнее обстоятельство тебе, конечно, плевать.
– Ты же понимаешь, что я не оставлю попыток сбежать, – воинственно заявила я.
– Конечно, вот отдохнешь, наберешься сил и беги, – рассмеялся Горон. А я обиделась, но ничего, посмотрим еще, чья возьмет. Я сбегу только для того, чтобы заглянуть в глаза Рона и услышать его лживые оправдания. Тут ведь и так все ясно, увидел меня в обед с Гором и решил самоустраниться, типа женщина сама решает с кем ей остаться. Да только до этого болвана не доходит, что демоны не спрашивают, чего хочет женщина. Они просто берут то, что хотят. Но ничего, я его встречу и шерсть ему прорежу, будет знать, как бросать невесту в лапах врагов!
Глава 5
Рон бежал за родным запахом, который он давно не ощущал и, казалось, забыл. Но нет, запах матери незабываем. Ему оставалось совсем чуть-чуть, но вдруг впереди он почувствовал запах лошадей, мужчин и стали. Дабы предупредить мать, которая, по его мнению, бежала в ловушку, он протяжно завыл, подавая условный сигнал опасности, ведомый всем оборотням. Секунды, что он ждал ответа, показались ему вечностью. Но вот он прозвучал. Вой, мягкий, успокаивающий, как тогда в детстве, когда он только познавал лес и умудрялся заплутать в собственных следах.
Она появилась быстро, вылетела серой стрелой из травы, настороженно замерла. Так странно было смотреть на нее с высоты собственного роста, ведь он всегда помнил ее большой, сильной, а оказалось, что его мать некрупная серая самка, с шерстью слегка подернутой сединой. Но это ничего не меняло. Рона, как в детстве, охватил щенячий восторг, он с трудом сдерживался, чтобы не запрыгать вокруг матери от радости. Это Рон-человек мог обижаться на мать, а Рон-волк не держал на нее зла, он был просто счастлив видеть ее живой и здоровой. Он упал на траву и на пузе медленно пополз к матери, всем видом давая понять, как ему было грустно и одиноко. Она не заставила себя ждать, инстинкт толкнул ее к нему, заставляя обнюхивать и облизывать своего великовозрастного сына, который жмурился от удовольствия.
Но вот, потрепав Рона за холку, самка отстранилась, рыкнула, всем видом демонстрируя свое недовольство. Развернулась, отбежала немного, обернулась и опять рыкнула, приказывая следовать за ней. Рон поднялся, покаянно повесил голову, понимая, что радость встречи закончилась, мать зовет за собой. А значит, скоро придется объяснять, что он тут делает и кто оберегает Ромину. Он хорошо помнил характер матери, жесткий, нетерпящий возражений, немного отчужденный. Рон вздохнул, после встречи с Хельгой он понял, что забота – это не только вовремя накормить и проследить, чтобы ребенок надел чистые штаны.
Где-то в груди появилось тянущее чувство совершенной ошибки, а может, упущенного шанса. Но Рон встряхнул головой, обещая сразу же отправиться за невестой, как только переговорит с матерью. Тем более, как он успел заметить, Хельге ничего не угрожает. Саднящая обида занозой засела в душе. Он бежал ее освобождать, а она там вовсю наслаждается жизнью и вниманием какого-то демона, улыбаясь ему и принимая еду из его рук. Рон не слишком хорошо знал традиции и обычаи народа своего отца. Но того, что ему было известно, хватило, чтобы понять, демон относится к Хельге не как к пленнице или даже наложнице. С рук мужчина может кормить только близких родственников, родителей, детей, жену или невесту. Но как она могла? Или просто об этом не знала? Но все равно, она не должна была так поступать, если любит его. Вот именно, если. Рон много раз говорил девушке о том, как он видит их дальнейшую жизнь, настаивал на отборе, мечтал о совместном ребенке, а Хельга хоть и принимала его ухаживания, все же в ней чувствовалась отстраненность. Как будто она чего-то ждала. А в последнюю неделю ярмарки Рон вообще жалел, что взял ее с собой. Див, эти омерзительные «пчелы», с которыми Хельга проводила все с