Я покачал головой. Это было лишним.
— Нет. Сейчас его жизнь измеряется секундами. — Я чувствую, как взгляд умирающего орка встречается с моими красными линзами. — Пусть умрёт в муках.
Неровар замешкался.
— Неро? — бросил через плечо Кадор. — Ты что-то заметил?
Апотекарий движениями век активировал руны визуализаторов.
— Да. Кое-что.
Они вдвоём осматривали залы разрушенного машинного отделения на палубе под Гримальдом и Артарионом.
Неровар считал высветившиеся на глазных линзах данные и нахмурился. Затем посмотрел на громоздкий нартециум, встроенный в левый наруч.
— Так просвети меня, — голос Кадора был резким, как и обычно.
Неровар ввёл код, нажимая разноцветные кнопки рядом с дисплеем на бронированном предплечье. И перелистывая размытый рунический текст.
— Это Приам.
Кадор понимающе фыркнул. От него нет ничего, кроме проблем. — Как всегда?
— Я не вижу его жизненные показатели.
— Этого не может быть, — усмехнулся Кадор, — Здесь? Среди этого сброда?
— Я не могу ошибиться, — возразил Неровар и активировал общий канал связи отделения. — Реклюзиарх?
— Говори. — Капеллан казался рассеянным и слегка отвлечённым. — В чём дело?
— Сэр, я потерял жизненные показатели Приама. Не было никаких сигналов, а сразу быстрый разрыв.
— Проверь ещё раз.
— Проверял, реклюзиарх. Я удостоверился в этом, прежде чем связаться с тобой.
— Братья, — голос капеллана стал подобен льду. — Продолжайте выполнять приказ по поиску и уничтожению.
— Что? — Тяжело выдохнул Артарион. — Мы должны…
— Молчать. Приама найду я.
Он не был уверен, чем они его ранили.
Зелёнокожие появились из своих укрытий в темноте, один из них тащил тяжёлую громоздкую конструкцию, отдалённо похожую на оружие. Приам убил первого, рассмеялся, когда тот с поросячьим визгом рухнул на палубу, и бросился на следующего.
Похожее на металлолом оружие дёрнулось в руках зелёнокожего. Из инопланетного устройства вылетел окутанный потрескивающей энергией коготь и вцепился в грудь рыцаря. Далее последовало мгновение пронзительной боли, когда щупальца интерфейса доспеха, соединённые шипами с мускулами и костями, затрещали от перегрузки.
Затем перед глазами Приама потемнело. Его доспех выключился и тяжело повис на плечах и конечностях. Прекратилась подача энергии. Они дезактивировали его броню.
— Кровь Дорна…
Приам сорвал шлем как раз вовремя, чтобы увидеть, как орк копается в своём оружии, похожем на примитивную пусковую установку, стреляющую металлическими болванками. Вонзившийся в нагрудник и осквернивший крест Храмовников коготь, соединялся с устройством проводами и цепями. Приам поднял меч, чтобы перерубить провода, и в этот момент, ксенос заржал и дёрнул второй рычаг.
На этот раз направленная энергия не только перегрузила электронные системы доспеха. Она выжгла нейронные соединители и мускульные интерфейсы, направив боль в тело мечника.
Приам был генетически усовершенствован, как и все астартес, чтобы стерпеть любые муки, которые могли ему причинить враги человечества, но сейчас он не мог даже закричать. Его мускулы свело, челюсти сжались, попытавшийся вырваться крик стиснутые зубы превратили в вой.
Приам рухнул на палубу четырнадцать секунд спустя, когда прекратились мучения.
Зелёнокожие склонились над его распростертым телом.
Теперь, когда они повергли рыцаря, казалось, что они не знают, что делать дальше с таким призом. Один из них вертел жирными пальцами чёрный шлем моего брата. Если он решил сделать трофей из доспеха Приама, то пришла пора заплатить за такое богохульство.
Пока я спускался в тёмный коридор, я вёл булавой по стене — украшенное навершие гремело об стальные арки. Я не желал скрываться.
— Приветствую. — Выдохнул я сквозь череп-шлем.
Они подняли в мою сторону свои безобразные инопланетные морды, их отвисшие челюсти были заполнены рядами острых зубов. Один из них вскинул громоздкое нагромождение из мусора и обломков, очевидно служившее оружием.
Оно выстрелило… чем-то… в меня. Я не придал значения чем. Это было разбито в воздухе одним взмахом выключенной булавы.
По коридору разнеслось эхо удара металла о металл, а я вдавил руну активации на рукояти крозиуса. Булава ожила, сверкая энергией, и я направил её на ксеносов.
— Вы осмелились явиться во владения человечества? Вы смеете разносить свою порчу на наши миры?
Они не ответили на вызов словами. Вместо этого, они неуклюже бросились на меня подняв колуны — примитивное оружие, подходящее примитивным существам.
Я рассмеялся, когда они атаковали.
Двумя руками Гримальд взмахнул булавой и отшвырнул первого орка. Потрескивающее силовое поле крозиуса ярко вспыхнуло, прибавив свою энергию к кинетической, и ещё больше усилило и так нечеловечески мощный удар. Зелёнокожий уже был мёртв — его череп был раздроблен — когда отлетел на двадцать метров назад и врезался в повреждённую переборку.
Второй попытался сбежать. Он устремился, сгорбившись как обезьяна, туда, откуда пришел.
Гримальд был быстрее. Несколько ударов сердца спустя он схватил тварь, просунул облачённые в боевую перчатку пальцы под бронированный воротник, останавливая орка, и ударил его о стену коридора.
Ксенос хрипел потоки проклятий на готике и боролся с рыцарем.
Гримальд вцепился в шею орка чёрными перчатками сжимая, душа и сокрушая кости.
— Ты посмел осквернить язык чистой расы… — Он снова приложил орка об стальную стену, разбив тому голову. Зловонное дыхание зелёнокожего окружило лицевую пластину шлема Гримальда, когда попытка орка взреветь, переросла в панический визг. Астартес не успокоился. Его хватка усилилась.
— Ты посмел осквернить наш язык?
Он вновь ударил зелёнокожим о стену — голова раскололась, попав на этот раз в балку.
Сопротивление орка сразу прекратилось. Гримальд позволил существу упасть на металлический настил, где труп глухо ударился и согнулся.
Приам.
Гнев утих. Реальность вернулась с холодной непрошенной ясностью. На палубе лежал Приам — голова повёрнута в сторону, из ушей и открытого рта идёт кровь. Гримальд подошёл к нему и опустился во тьме на колени.
— Неро, — тихо позвал он.
— Реклюзиарх, — отозвался младший рыцарь.
— Я нашел Приама. Корма, четвёртая палуба, третичный осевой коридор.
— Уже в пути. Состояние?
Целеуказатели Гримальда сфокусировались на лежащем теле брата, затем зафиксировались на оружии убитых орков.
— Его ранили чем-то вроде силового разрядника. Доспех обесточен, но Приам ещё дышит. Бьются оба сердца, — последнее было наиболее важным показателем состояния поверженного рыцаря. Если его запасное сердце стало биться, значит, у Храмовника должна быть серьёзная травма.
— Три минуты, реклюзиарх. — Были слышны приглушенные звуки болтерных выстрелов.
— Сопротивление, Кадор? — спросил Гримальд.
— Ничего особенного.
— Отставшие, — внёс ясность Неровар. — Три минуты, Реклюзиарх. Не больше.
Они уложились в две минуты. Когда Неровар и Кадор добежали, от них исходил запах боевых химических стимуляторов в крови и едкий аромат разряженных болтеров.
Апотекарий опустился рядом с Приамом на колени и стал осматривать поверженного боевого брата медицинским ауспик-биосканером, который был строен в предплечье с нартециумом.
Гримальд посмотрел на Кадора. Старейший воин отделения перезаряжал болт-пистолет и что-то шептал в вокс.
— Говори, — произнес капеллан. — Я хочу знать, что ты думаешь…
— Ничего, сэр.
Гримальд прищурился и заскрипел зубами. Он почти повторил слова как приказ. Но его остановила не тактичность, а дисциплина. Внутри Гримальда кипел гнев. Но он не был простым рыцарем, чтобы позволить возобладать над собой эмоциям. Как капеллан, он придерживался более высоких норм. Подавив раздражение в голосе, он просто сказал:
— Поговорим об этом позже. Я вижу ваше напряжённое состояние в последнее время.
— Как пожелаешь, реклюзиарх, — ответил Кадор.
Приам открыл глаза и сделал две вещи. Он потянулся за своим мечом — всё ещё привязанным цепью к запястью — и процедил сквозь сжатые губы:
— Вот сволочи. Они попали в меня.
— Каким-то нейронным оружием. — Неровар все ещё сканировал раненого. — Оно нанесло удар по твоей нервной системе через интерфейсы, которые идут от доспеха.
— Отойдите от меня, — произнес поднимающийся на ноги мечник. Неровар протянул руку, которую Приам отпихнул. — Я сказал отойдите.
Гримальд отдал рыцарю его шлем.
— Если ты закончил с одиночной разведкой, то можешь в этот раз остаться с Неро и Кадором.
Пауза, которая наступила после слов реклюзиарха, была полна горечи Приама.
— Как пожелаешь. Мой повелитель.
Когда мы вышли из потерпевшего кораблекрушение судна, вставало тусклое солнце, изливая слабый бесполезный свет на облачное небо.
Остальные мои воины — сто рыцарей крестового похода Хельсрич — собрались в пустошах рядом с металлическими остатками корабля.
Три ”Лэндрейдера” и шесть ”Носорогов" всё ещё сотрясали воздух своими фыркающими работающими на холостом ходу двигателями. На какой-то миг мне показалось, что эта жалкая охота прошлой ночью насмешила даже наши танки.
На моём визоре прокручивались отчёты по убийствам — доклады командиров отделений об успешной охоте. Простая ночная работа, не более, но смертные за городскими стенами получили первую кровь, которую они так сильно желали.
— Ты не доволен, — сказал по воксу, обращаясь только ко мне, Артарион.
— Слишком мало очищено от грязи, слишком мало очищено от грехов.
— Долг не всегда славен, — сказал он, а я задумался, не намекает ли он этим на наше изгнание на поверхность этого мира.
— Полагаю, что это ядовитый намёк ради моей же пользы?
— Возможно. — Артарион взобрался в ”Лэндрейдер”, продолжая говорить изнутри. — Брат, ты изменился после того, как унаследовал мантию Мордреда.