— Привет, Тарвон, — произнёс Тортелий. Череп когда-то принадлежал Тарвону Ушану, его любимому слуге. Какая замечательная судьба — служить Экклезиархии даже в смерти. Как должен быть счастлив дух Тарвона в вечном свете Золотого Трона.
Череп-зонд не ответил. Гравитационные суспензоры жужжали, пока он покачивался в воздухе.
— Пиши, — приказал Тортелий. Череп ответил сигналом подтверждения из инфопланшета — размером с человеческую ладонь и встроенного в аугментированный лоб — активно замигав.
Лёгкого ветра, проникающего сквозь Щит, не хватало, чтобы охладить вспотевшее лицо. Солнце Армагеддона возможно и слабее, чем на Юриане, но было всё равно душно. Тортелий вытер тёмный лоб надушенным платком.
— В первый день осады улья Хельсрич захватчики разлились по городу в беспримерном количестве. Нет, стой. Команда: Пауза. Удалить ”беспримерном”. Заменить на ”несметном”. Команда: Продолжить. Небо сильно загрязнено промышленностью планеты. Над защитниками улья нависают облака и дым от пожаров из уничтоженных или захваченных зелёнокожими окраин.
— Я понимаю, что немногие из хроник этой великой войны уцелеют, чтобы попасть в имперские архивы. Я делаю запись не для того, чтобы прославить своё имя, а из желания точно и в подробностях показать святое кровопролитье огромного крестового похода.
Тут он засомневался. Тортелий подбирал слова и прикусил нижнюю губу, ища более эффектное описание событий, как вдруг монастырь вновь задрожал под ногами.
Титан пошёл.
”Вестник Бури” двигался через город, не встречая сопротивления.
Три вражеские машины — развалюхи-шагатели, называемые ксеносами гаргантами — уже пали от его орудий. В своей темнице в жиже Зарха чувствовала, как обрубки рук тупо заныли от жара.
— Когда-то у меня были руки, — с угрюмой усмешкой подумала принцепс.
Она с беспокойством озвучила следующую мысль. — Аннигилятор перегрелся.
— Аннигилятор перегрелся.
— Понял, моя принцепс, — отозвался Карсомир. Модератус вздрогнул в фиксаторах трона, получая данные о состоянии оружия напрямую от систем в сердце титана.
— Подтверждаю, каморы с третьей по шестнадцатую, выявлено повышение температуры.
Зарха повернулась в молочной жидкости саркофага, интуитивно чувствуя титана лучше любого на борту — люди нуждались в показаниях на мониторах или в медлительных проводных соединениях. Принцепс наблюдала, как Карсомир снова дёрнулся, и ощутила команды, пульсирующие из разума модератуса с помощью одной только силы воли и достигающие когнитивных рецепторов ядра титана.
— Поток хладагента, интенсивность умеренная, — сказал Валиан. — Начать через восемь секунд.
Зарха поводила правой рукой в жиже, чувствуя боль в несуществующих пальцах.
— Выпуск хладагента, — произнёс соседний адепт, согнувшись над вмонтированной в стену панелью управления.
Облегчение оказалось быстрым и приятным, словно обожжённую руку погрузили в ведро со льдом. Принцепс отключила передачу изображения с фоторецепторов, расслаблено погружаясь во тьму.
— Спасибо, Валиан.
— Спасибо, Валиан.
Зрение вернулось, когда она активировала бионику. Потребовалась секунда, чтобы вновь настроить восприятие отфильтровывать ближайшее окружение. Она вздохнула и посмотрела на город глазами бога.
Враги как деятельные муравьи копошились на улице у её лодыжек. Зарха подняла ногу, ощущая и порыв ветра на металлической коже, и циркуляцию жидкости вокруг остатков конечности. Зелёнокожие разбежались от сокрушительной поступи. Танк стал грудой металлолома.
Вдобавок, из укреплений на ноге ”Вестника Бури” на улицу обрушилась стрельба, уменьшая орочьи ватаги.
— Моя принцепс, — заговорил секунд-модератус Лонн, вздрагивая на троне, мускулы сокращались в ответ на поступающие от связи с титаном импульсы.
— Говори, Лонн.
— Говори, Лонн.
— Мы рискуем без поддержки скитариев.
Зарха видела это. Продвигаясь по улицам, она ссутулилась. Уставшие мыщцы дрожали от напряжения.
— Я знаю. Я что-то… чувствую.
— Я знаю. Я что-то чувствую.
По обе стороны шествующего титана стояли покинутые высотки — этот квартал был среди тех счастливчиков, что оказались рядом с немногочисленными подземными общественными комплексами убежищ.
— Сообщите полковнику Саррену, что я перехожу ко второму этапу.
— Сообщите полковнику Саррену, что я перехожу ко второму этапу.
— Да, моя принцепс.
Квартал Омега-Юг 19 был среди первых захваченных после разрушения стен. Орки кишели здесь уже не первый час, но признаков присутствия развалюх-титанов пока ещё не было. Представилась отличная возможность уничтожать легионы зелёнокожих, в то время как группы гаргантов были заняты в другом месте.
В затылке возникло новое чувство — что-то агрессивное и резкое распространялось через паутину вен мозга. С этим она не сталкивалась в течение многих десятилетий.
Кто-то рыдал.
Лицо Зархи застыло в гримасе ужаса — чувство продолжало расцветать и пускать корни. Оно стало более резким и грубым, ядовито пульсируя в черепе.
— Моя принцепс?
Она не расслышала.
— Моя принцепс?
— Да, Валиан?
— Да, Валиан?
— Мы получаем сообщение от ”Безжалостного”. Он умирает, моя принцепс.
— Я знаю… я чувствую его…
Секунду спустя Зарха ощутила, как удар сотряс весь разум. Предсмертный крик бушевал в её подсознании подобно урагану, безмолвный и дико вопя от боли. ”Безжалостный” упал. Его принцепс Ясен Верагон кричал, когда ксеносы уничтожали труп, вырывая бронированную металлическую кожу лежащего ничком титана.
Как он пал?
И где. Она стала искать воспоминания в крике. Покачивающееся видение, как машина класса ”Разбойник” опускается на колени. Приводящее в бешенство ощущение неподвижности. Он был богом… Как это могло случиться… Почему его конечности больше не двигались…
Вокруг были камни и дым. Невозможно было чётко разглядеть.
Теперь крик исчез. Сердце-реактор ”Безжалостного” — кипящий котёл плазмы — остывал и умолкал.
— Мы потеряли контакт, — доложил Валиан спустя секунду, после того как Зарха сама всё пережила. Она плакала, не обращая внимания, что вытекающие из глазниц слёзы немедленно растворялись в окружающей жиже.
Лонн прикрыл глаза, получая по когнитивной связи доступ к внутреннему гололиту.
— ”Безжалостный” в Омега-Запад 5. — Он резко открыл глаза. — Из докладов следует, что место аналогично нашему: эвакуированные жилые высотки, минимальное присутствие гаргантов.
Адепт, что расположился за панелью сканера, произнёс длинную речь на машинном коде из похожего на скарабея заменителя рта.
— Подтверждаю, — произнёс Карсомир. — Мы получаем данные с ауспика на юге. Нечто с высокой температурой. Почти наверняка вражеский титан.
Зарха не слышала практически ничего из разговора. Картины смерти ”Безжалостного” проигрывались позади её искусственных глаз подобно пьесе, окрашенной ужасными чёрными эмоциями. Она всхлипнула ещё раз, сердце разрывалось от боли. Поняв только, что враг поблизости, она задвигалась в жидкости, передвигая конечностями.
Титан вздрогнул, делая следующий шаг.
— Моя принцепс? — одновременно спросили оба модератуса.
”Я отомщу”. Даже в своём разуме она еле-еле слышала собственные слова. Механические нотки добавились к её мыслям — и защищались с непреодолимой яростью. ”Я отомщу”.
— Мы отомстим.
Титан проходил мимо высоток, задевая их плечами.
— Моя принцепс, — начал Карсомир. — Я рекомендую остановиться и подождать здесь, пока скитарии проведут разведку.
— Нет. Я отомщу за Ясена.
— Нет, — резко раздалось из вокса. — Мы отомстим за”Безжалостного”.
Не замечая расхождений между её мыслями и речью, Зарха двинулась вперёд. Голоса окружили принцепс, но она отбросила их силой воли. Никогда прежде Зарха так легко не игнорировала просящий шёпот своей младшей родни. Голос Валиана, пришедший из рубки, а не по когнитивной связи был другим делом.
— Моя принцепс, мы получаем запросы про Единство.
— Не будет никакого Единства. Я охочусь. Легио проведёт Единство завтра.
— Не будет никакого Единства. Мы охотимся. Легио проведёт Единство завтра.
С трудом Валиан повернулся на троне. Кабели извивались из имплантатов в черепе, и повернулись вместе с модератусом, подобно хвостам зверя.
— Моя принцепс, Легио требует провести Единство, ведь принцепс Верагон погиб, — в голосе Карсомира звучало беспокойство, но не было ни паники, ни страха. Остальная часть боевой группы просила о кратком совместном сборе и объединении воли — союз принцепс и душ их титанов — традиция после потери.
— Легио подождёт. Я жажду битвы.
— Легио подождёт. Мы жаждем битвы.
— Вперёд. Приготовьте главные орудия. Я чувствую запах ксеносов отсюда.
Её голос только раздался в потрескивающей статике, а ”Вестник Бури” уже двигался.
Карсомир не был человеком склонным к излишним эмоциям, но что-то холодное и неприятное закралось в мысли, когда он повернулся обратно, смотря на город через огромные глаза титана.
Валиан не был настолько близок с пылающим сердцем ”Вестника Бури”, как принцепс, но и его узы с шагающим богом можно было назвать дружескими. Через слабую связь с полуразумным ядром машины модератус ощущал глубокую ярость, почти притягательную своей всеохватывающей чистотой. Вспышка гнева благодаря эмпатической связи трансформировалась в мрачную раздражительность, и Карсомиру пришлось сопротивляться желанию обругать всех вокруг за нерасторопность, пока он вёл титана вперёд. Осознание причины безумного раздражения мало помогало.
Правая нога титана опустилась на угол улицы, расплющив грузовик в лепёшку. ”Вестник Бури” величественно повернулся и через вмонтированные в корпус пикт-камеры показал широкий проспект, а послеполуденное солнце засверкало на отполированной железной коже гиганта. Валиана на мгновение захлестнул поток внешних образов, получаемых через мысленную связь. Сотни пикт-камер, каждая показывает древнюю серебристую кожу или толстую броню — покрытую трещинами и царапинами от огня лёгкого стрелкового оружия.