Аколит оказался не готов к запаху воюющего города. На спине титана, который шагал по полю битвы подобно колоссу, священник был далёк от того, что принцепс, пусть она будет благословлена, называла ”мерзким биологическим побоищем”.
Запах был где-то посередине между неочищенными сточными водами и протухшей едой. Когда он дошёл до середины площади, Асавана снова стошнило, аколит исторгнул тягучую рвоту, что накопилась за зубами. Пакеты с жидкостью и обезвоженная пища не слишком хорошо переваривались.
Той ночью он расположился на ночлег в разбитом корпусе ”Леман Русса”. Танк был наполовину погребён упавшей стеной, которую очевидно он же и протаранил. Независимо от того, что случилось с экипажем — священник не собирался расследовать эту тайну. Его вполне устраивало, что их не было внутри, сгорбленных и гниющих на своих местах, как множество других.
Когда аколит, наконец, смог уснуть, ему приснилось всё, что он наблюдал за прошедший день. После трёх часов сновидений, в течение которых он увидел, как каждый труп, мимо которого он прошёл, уставился на него, Асаван оставил попытки отдохнуть и вместо этого ещё быстрее направился вглубь города.
На второй день он впервые встретился с выжившими. Его внимание привлекло движение на первом этаже обрушившегося жилого дома.
— Привет? — дрожащим голосом произнёс аколит, прежде чем понял, что может обращаться к одному из захватчиков. Звук убегающих шагов придал уверенности. Инопланетные твари не стали бы убегать от оклика одного человека.
— Я пришёл, чтобы помочь, — позвал Асаван.
Единственным ответом была тишина.
— У меня есть еда, — священник попробовал другой подход.
Над грудой щебня появилось испачканное лицо. Прищуренные глаза не отводили взгляд — умные и быстрые, как у падальщика.
— У меня есть еда, — снова повторил Асаван, на этот раз уже тише. Он медленно снял сумку со спины и достал серебристую упаковку с сухой пищей. — Обезвоженная порция. Но всё равно это еда.
Лицо принадлежало человеку — женщине средних лет, которая покинула укрытие и подошла ближе к аколиту. Измождённая и с диким взглядом она двигалась осторожно, находясь в постоянном страхе. Женщина смогла заговорить только с третьей попытки. Прежде чем издать неуклюжий шёпот ей пришлось несколько раз откашляться.
— Ты священник? — спросила она, по-прежнему не приближаясь на расстояние вытянутой руки. Женщина показала на его белые и фиолетовые одежды — жест был слабым и неловким.
— Да. Бог-Император направил меня к тебе.
В этот момент она заплакала, а потом они вместе немного поели в её разрушенной квартире. Асаван спрашивал женщину о её жизни и пережитых утратах. Прежде чем он час спустя её покинул, аколит благословил несчастную от имени Бога-Императора и удостоверился, что оставил достаточно запасов еды и воды на несколько дней. Было необычно помогать по настоящему нуждающемуся и полностью состоящему из плоти. Большинство его проповедей были обращены к собратьям священникам и изменённым в сторону машин скитариям, потому плачущая и восхваляющая Императора женщина была новым переживанием.
Это было необычно, но приятно. И достойно.
Первая встреча Асавана Тортелия с выжившей закончилась хорошо. Он продолжил путь, и подобные встречи повторялись следующим днём и ночью. С проблемами он столкнулся только потом.
Небольшая группа оборванцев столпилась вокруг горящего мусора и грела руки — ночь застала их на очередном кладбище танков посреди Магистрали Хель. Асаван откашлялся, приближаясь, и поднял руку в приветствии.
Оборванцы засуетились и схватились за лазганы. Некоторые из них были в рабочих комбинезонах, забрызганных кровью и почерневших от грязи. На одном была форма Имперской гвардии и громоздкий энергетический ранец на спине — он направил окутанный кабелем лазган в лицо аколиту.
— Пожалуйста, больше никаких сюрпризов, да? — Солдат сплюнул на землю, его худое лицо светилось подозрением. — Я устал, и я замёрз, и мне надоело стрелять грабителям прямо в голову.
— Я не грабитель.
— Я не удивлён таким ответом, ведь я только что сказал, как поступаю с грабителями.
— Я священник.
— Посмотри на его мантию, — тихо рассмеялся один из рабочих. — Я думаю, он говорит правду, Андрей.
— Священник, — повторил штурмовик.
— Священник, — кивнул Асаван.
Штурмовик опустил лазерное ружьё. — Вот это точно сюрприз. Я Андрей из Стального легиона. Это мои друзья, им не повезло родиться в Хельсриче, а не в более защищённом городе.
Докеры рассмеялись.
— Я Асаван Тортелий из ”Вестника Бури”.
— Из бога-машины? — расхохотался солдат. — Ты далеко от твоего шагающего трона, толстый жрец. Ты свалился и не смог его догнать?
Асаван подошёл к огню, и рабочие освободили для него место.
— Томаз Магхерн, — протянул для рукопожатия руку один из докеров. — Не обижайтесь на Андрея, сэр. Он не в себе.
— Я весь там, где и должен быть. — Покачал головой штурмовик, в его тёмных пронырливых глазах отражалось пламя. — Трон, мне ещё никогда не было так холодно. Нам всем повезло, что наши шары ещё не замёрзли и не раскололись на части.
— Рад видеть вас, — обратился один из мужчин к аколиту.
— Да, — кивнул ещё один, голос был искренним, даже не смотря на то, что докер не посмотрел в глаза вновь прибывшему. Асавана тронула их почти стеснительная благодарность за то, что они увидели священника посреди всего этого.
— Грабители? — спросил аколит. — Я правильно расслышал?
— Правильно, — Магхерн подышал на руки, прежде чем приблизить их к огню. — Докеры. Дезертиры из ополчения и Имперской гвардии. Это омерзительно. Они ходят по квартирам, воруют кредиты и вообще всё, что смогут найти.
— Могу я спросить, почему вы ещё здесь?
Андрей подошёл к ним и покачал головой. — Не нужно быть таким подозрительным, святой человек. Мы не скрываемся от долга. Просто мы Забытые, потерявшиеся в мёртвом городе, мы идем назад к… ближайшей линии фронта.
— У вас нет связи с остальными подразделениями Имперской гвардии?
— Ха! Мне это нравится. Мне нравится ход твоих мыслей. Ты покинул титан, толстый жрец. У тебя есть вокс-связь, чтобы спросить совет у твоих повелителей механикус? Нет. Вот именно. Ты не был в доках, священник. За прошедшую неделю погибла половина города. Гвардия разбита, и вокс сейчас не более чем сотня частот забитых шипением. Если я прав, а я надеюсь, что нет, то возможно, в половине улья войска не в состояние связаться друг с другом.
— И что ты собираешься делать?
— Мы движемся на запад. Храмовники движутся на запад, и мы тоже. А вот почему ты здесь?
Асаван пожал плечами. Он не был полностью уверен. — Я хотел идти по улицам и помогать где смогу. Я не мог никому служить на спине титана.
Некоторые из докеров сотворили знак аквилы и восхищённо зашептались.
— Ты хочешь пойти с нами, толстый жрец? Тебе понравится то, что находится на западе, я думаю.
— Что находится на западе? — спросил Асаван.
— Множество пылающих промышленных кварталов, слишком много грабителей для моего невинного сердца, чтобы я думал про них, и конечно, Храм Вознесения Императора.
— Что это за храм, о котором ты говоришь? Монастырь? Кафедральный собор?
Магхерн покачал головой. — И то и то. И даже больше. Это церковь, построенная первыми колонистами, которые прибыли на Армагеддон.
Асаван так удивился, что едва не отдал приказ серво-черепу начать запись. — Ты говоришь, что самая первая построенная в Хельсриче церковь всё ещё стоит? И пережила Первую войну против армий демонов? И уцелела во время Второй войны, когда Великий враг впервые напал на этот мир?
— Ну… да, — ответил Томаз.
Это было божественное провидение. Вот из-за чего он покинул титан, и вот почему Бог-Император направил его через город к этим людям.
Андрей фыркнул на вопрос аколита. — Это не просто первая церковь, построенная в Хельсриче, мой толстый друг. Это самая первая церковь, построенная на планете. Когда первые поселенцы молились Императору, они совершали обряды в Храме Вознесения.
Асаван почувствовал, как задрожали руки. — Как же мы доберёмся туда?
Андрей энергично указал рукой на возвышающуюся в удалении дорогу. — Мы пойдём по Магистрали Хель. Как же ещё?
Артарион стоял в стороне от остальных.
Здание, которое заняли Храмовники, раньше было небольшим храмом и служило религиозным центром промышленного квартала. Теперь это были полуразрушенные руины, больше непригодные для утренних и вечерних молитв живших по близости рабочих. Артарион приостановил нудное изучение обстановки в комнате с алтарём, заметив пятна крови на осыпавшихся камнях, которые усеивали весь пол.
Запах крови был старым, а сами пятна уже засохли и отслаивались. Кто бы ни был погребён ниже — он был мёртв уже несколько дней. Артарион сделал вдох через фильтры шлема. Женщина. Не слишком много крови вытекло, когда её раздавило. Мертва, возможно, уже три дня — в воздухе чувствовался лёгкий аромат разложения.
Он отошёл от остальных, как для того, чтобы провести обряды обслуживания над оружием, так и из-за Приама, который ворчал о Саламандрах.
Когда знаменосец присел на пирамиду камней рядом с мёртвой женщиной, у него на несколько мгновений заклинило коленный сустав брони. Предупреждающие руны замерцали на экране визора. Вместо того чтобы их выключить, Артарион расцепил зажимы шлема, снял его и вдохнул аромат того чем стал Хельсрич — запахи пламени, пепла и кирпичной пыли. Повреждённый сустав вновь заскрипел, вызвав ворчание у сидящего Храмовника.
Для прикованного цепью и зафиксированного на магнитных замках на бедре болтера не хватало боеприпасов. Он ещё не сказал об этом остальным, но понимал, что и они конечно близки к такой же проблеме. Перед кровавой неделей в доках, припасы, доставленные крестовому походу Хельсрич с ”Вечного Крестоносца”, сократились до грузового отсека ”Громового ястреба”, наполовину заполненного болтами и практически пустого ящика с зубьями для цепных мечей.