В.: “Что на это ответил Текс, если вообще ответил?”
О.: “Текс сказал ему: “Я Дьявол, и у меня здесь свои дьявольские дела…”
После чего Текс приказал Сьюзен посмотреть, нет ли в доме еще кого-нибудь. В первой спальне она увидела женщину, читавшую книгу (по фотографии Сьюзен узнала в ней Абигайль Фольгер). “Она посмотрела на меня и улыбнулась, и я тоже поглядела на нее и улыбнулась ей”. И продолжала обход: В следующей спальне она увидела двоих — мужчину и женщину. Мужчина сидел спиной к заглянувшей в комнату Сьюзен, на краешке постели. Беременная женщина лежала в кровати (Сьюзен опознала Джея Себринга и Шарон Тейт по фотографиям). Оба были поглощены разговором и не заметили ее. Вернувшись в гостиную, Сьюзен доложила Тексу, что в доме находятся еще трое.
Текс передал Сьюзен веревку и приказал связать мужчину на диване. Когда она сделала это, Текс приказал привести остальных. Сьюзен вошла в спальню Абигайль Фольгер, “приставила к ее горлу лезвие ножа и сказала: “Вставай и иди в гостиную. Не задавай вопросов. Просто делай что сказано”. Вооруженная ножом Кэти взяла на себя Фольгер, в то время как сама Сьюзен присматривала за двумя остальными.
Никто не оказал сопротивления. У всех было одинаковое выражение на лице: “Шок”.
Войдя в гостиную, Себринг спросил у Текса: “Что вы здесь делаете?” Текс посоветовал ему заткнуться и приказал всем троим улечься на пол перед камином лицами вниз. “Ты что, не видишь, она беременна? — спросил Себринг. — Позволь ей сесть”.
Когда Себринг отказался “выполнять распоряжения Текса… Текс застрелил его”.
В.: “Вы своими глазами видели, как Текс стрелял в Джея Себринга?"
О.: “Да”.
В.: “Он стрелял из оружия, привезенного с ранчо Спана?”
О.: "Да".
В.: “Что произошло потом?”
О.: “Джей Себринг упал у камина, а Шарон с Абигайль вскрикнули”.
Текс приказал им молчать. Когда он спросил, есть ли у них деньги, Абигайль сказала, что в ее спальне лежит сумочка, в которой есть немного. Сьюзен сходила вместе с ней забрать наличные. Абигайль отдала ей семьдесят два доллара и спросила, не нужны ли ей кредитные карточки. Сьюзен отвечала, что не нужны. По их возвращении в гостиную Текс приказал Сьюзен раздобыть полотенце и заново связать руки Фрайковски; она так и сделала, сказала Сьюзен, но не сумела завязать узел по-настоящему крепко. Затем Текс взял веревку и затянул на шее Абигайль и Шарон.
Он перекинул свободный конец веревки через потолочную балку и потянул за него, “отчего Шарон и Абигайль пришлось подняться на ноги, чтобы не задохнуться…” После чего “я забыла, чей это был вопрос, но это спросила кто-то из жертв: “Что вы хотите сделать с нами?” — и Текс ответил: “Вы все умрете”. И тогда они стали молить нас о пощаде”.
В.: “Что случилось затем?”
О.: “Текс приказал мне подойти к Фрайковски и убить его”.
Когда Сьюзен занесла над ним нож, Фрайковски, сумевший высвободить руки, вскочил и “сбил меня с ног, а я вцепилась в него как могла крепко, и тогда мы оба начали сражаться за собственную жизнь.
Ему как-то удалось схватить меня за волосы, он с силой рванул их, и я крикнула Тексу, чтобы он помог мне, или хоть кто-нибудь, а Фрайковски — он тоже что-то кричал.
Он как-то сумел оказаться у меня за спиной, а у меня в правой руке был нож, и я… я… я не знаю, во что я попадала, но я размахивала ножом и, помню, ткнула во что-то, может, раза четыре или пять подряд, куда-то за спину. Я не видела, во что попадаю”.
В.: “Но вам показалось, что это был человек?”
О.: “Я прежде никогда не била ножом человека, просто нож втыкался во что-то — и все”.
В.: “Это “что-то” могло быть Фрайковски?”
О.: “Может, это был Фрайковски, или кресло, или еще что-то, — я не знаю, во что попадала”.
Сьюзен внесла в свой прежний рассказ заметные изменения. Во время моей беседы с ней и на сделанной адвокатом записи она признавала, что ударила Фрайковски “четыре-пять раз в ногу”. Кроме того, если она не лгала Виржинии, то ей было прекрасно знакомо чувство, возникающее, когда ударяешь человека (то бишь Гари Хинмана) ножом.
Фрайковски бежал к парадной двери, “вопя во всю глотку, чтобы кто-нибудь помог ему”. Текс догнал его и несколько раз ударил по голове “по-моему, рукоятью револьвера”. Позже Текс сказал Сьюзен, что разбил револьвер о голову Фрайковски, и теперь им уже невозможно пользоваться[111]. Очевидно, Текс держал наготове и нож, поскольку он начал бить им Фрайковски “изо всех сил, потому что тот продолжал сопротивляться”. В то же самое время “Абигайль Фольгер высвободилась из веревочной петли и боролась с Кэти, Патрицией Кренвинкль…”
Старшина жюри: “Одному из заседателей необходимо выйти на несколько минут”.
Был объявлен короткий перерыв. На скамье заседателей я видел не одно бледное лицо.
Сьюзен возобновила рассказ там, где он оборвался. По ее словам, она слышала чьи-то стоны. Текс подбежал к Себрингу, “наклонился над ним и с яростью принялся тыкать ножом ему в спину…
Я помню, как Шарон Тейт сражалась с веревкой”. Текс приказал Сьюзен утихомирить ее. Сьюзен рукой обхватила Шарон за шею и силой принудила ее опуститься на диван. Та умоляла о пощаде. “Я посмотрела на нее и говорю: “Мне не жаль тебя, женщина”. И я знала, что, произнося это, имела в виду себя саму, а вовсе не ее…”
В.: “Говорила ли Шарон о ребенке?”
О.: “Она сказала: “Отпусти меня, пожалуйста. Я только хочу родить ребенка”.
Там был такой переполох… Текс подскочил, чтобы помочь Кэти… Я видела, как Текс ударил ножом Абигайль Фольгер, и как раз перед ударом — наверное, за миг до того, как он ее ударил, — она посмотрела на него, опустила руки, обвела нас всех взглядом и сказала: “Сдаюсь. Делайте что хотите”.
Я спросил у Сьюзен, сколько раз Текс ударил ножом Абигайль. “Только однажды, — ответила Сьюзен. — Она прижала руки к груди и упала на пол”.
Затем Текс выбежал наружу. Сьюзен отпустила шею Шарон, но продолжала сторожить ее. Вернувшись, Текс бросил Сьюзен: “Убей ее”. Но, как рассказывала теперь Сьюзен, “я не могла”. Вместо этого, “чтобы Текс видел, что я не могу ее убить, я схватила ее за руку и держала за плечи, и тогда Текс ударил ее ножом в область сердца, в грудь”. Шарон упала с дивана на пол (Сьюзен сказала, что Текс лишь однажды ударил Шарон Тейт, между тем заключение патологоанатомов насчитывает шестнадцать ножевых ран. По словам Ронни Ховард, Сьюзен сказала ей: “Я просто втыкала в нее нож, пока та не перестала кричать”).
Сьюзен Аткинс показала, что следующая сцена, сохранившаяся в ее памяти, развернулась на газоне перед домом; она, Текс и Кэти были уже снаружи, и “я увидела Абигайль Фольгер, она согнулась пополам и повалилась на траву… Я не видела, как она вышла из дома… Текс подошел к ней и ударил ножом раза три или четыре — я не помню, сколько раз…” (У Абигайль Фольгер было двадцать восемь колотых ножевых ран.) “Пока Текс занимался этим, мы с Кэти искали Линду, которой нигде не было видно… и затем Текс подошел к Фрайковски и пнул его в голову”. Фрайковски лежал на газоне, чуть дальше от двери. Когда Текс пнул его, “тело не шевельнулось, и мне кажется, в то время он был уже мертв” (неудивительно: в Войтека Фрайковски дважды стреляли, тринадцать раз ударили тупым предметом по голове и нанесли ему пятьдесят одну колотую рану).
Затем “Текс приказал мне вернуться в дом и написать что-нибудь на двери кровью жертв… Он сказал: “Напиши что-нибудь такое, что потрясет мир”… Я и ранее участвовала кое в чем подобном [Хинман], видела там надпись “политическая свинка” на стене, и эта фраза запала мне в память…” Вновь войдя в дом, Сьюзен подняла то же самое полотенце, которым связывала руки Фрайковски, подошла к телу Шарон Тейт. И услыхала звуки.
В.: “Что это были за звуки?”
О.: “Такие… булькающие, когда кровь выливается из сердца в тело”.
В.: “Что вы сделали тогда?”
О.: “Я подобрала полотенце, повернула голову и коснулась ее груди, и увидела тогда, что она была беременна, и поняла, что внутри этого тела есть живое существо, и я хотела, но мне не хватило духу сделать это, достать его… И я намочила полотенце в крови Шарон Тейт, подошла к двери и этим полотенцем написала на ней слово "PIG".
Затем Сьюзен бросила полотенце в гостиную; она не видела, куда оно упало (полотенце оказалось на лице Себринга, породив слух о “колпаках”, еще долго обсуждавшихся прессой).
Вслед за этим Сэди, Текс и Кэти подобрали свертки с одеждой, спрятанные в кустах. Они вышли через ворота (Текс нажал кнопку) и поспешили вниз с холма. “Когда мы подошли к машине, Линда Касабьян включила зажигание, и Текс, подбежав к ней, рявкнул: “Чем это ты занимаешься? Лезь на пассажирское сиденье. Ничего не делай, покуда я тебе не прикажу”. Затем мы уехали”.
Они переоделись в машине — все, кроме Линды, которая не входила в дом и поэтому не запачкалась в крови. Когда они уже отъезжали, Сьюзен обнаружила пропажу своего ножа, но Текс решил не возвращаться.
Их путь лежал вдоль “Каньона Бенедикта, Малхолланд-драйв, я не знаю [что это была за улица]… пока не подъехали к огороженному участку, где с одной стороны — гора, а с другой — обрыв”. Они свернули на обочину и остановились, и “Линда сбросила всю грязную одежду с обрыва…” Оружие — ножи и револьвер — разбросали “в трех или четырех других местах, я точно не помню, в скольких”.
После чего Сьюзен описала ту часть поездки, о которой полицейским рассказывали Виржиния Грэхем и Ронни Ховард, — как они свернули на какую-то боковую улочку и воспользовались чьим-то садовым шлангом, чтобы смыть кровь. Из дома выскочили мужчина и женщина, угрожавшие вызвать полицию. “А Текс поглядел на них и говорит: “Ну, я извиняюсь. Я не думал, что дома кто-то есть. Мы просто гуляем тут и захотели попить водички. Мы не хотели разбудить вас или помешать”. Мужчина оглядел улицу и спросил: “Это ваша машина?” А Текс ему в ответ: “Нет. Я же сказал, что мы тут гуляем”. Мужчина возразил: “Я знаю, что это ваша машина. Забирайтесь-ка в нее и проваливайте отсюда”.