Было уже далеко за полдень, когда Тася, помахав рукой, выскочила из автобуса на своей остановке, предупредив, что собирается вечером на занятия.
Шагая домой по не слишком тенистой кипарисовой аллее, Евграф пытался навести порядок в собственной голове: мысли, эмоции, знания, неожиданные способности, Тася, загадочный Дионисий… Так много и так сразу!
– Денис, ты здесь? – позвал он вслух.
«Меня никогда не называли этим именем. Но мне понравилось».
– Значит, ты не против?
«Зови».
– Ну, как тебе все это? Я, если честно, загрузился по макушку.
Дионисий не ответил.
Евграф вошел в комнату, перекинулся парой слов с тетей Люсей, съел обед, отдохнул, собрался идти в Херсонес и только тогда услышал:
«Преемник! Этот город достоин поклонения».
Истошные вопли и громкая брань заставили Хаемона поморщиться. Шум мешал размышлениям о средствах, которые предстояло выделить на укрепление городских стен. Вопрос был неприятным, но его стоило решать побыстрее, поэтому отрываться и идти выяснять не хотелось. И вставать не хотелось: в последнее время он стал слишком мало внимания уделять тренировкам – тело обрюзгло, стало неповоротливым.
Проще всего было выждать, но вопли не прекращались. Тяжело поднявшись, Хаемон вышел во двор, окинул его недовольным взглядом.
Возле цистерны, прижавшись к колонне портика, не замолкая, вопил молодой раб, обычно работающий в доме у очага. Перед ним, в большой луже, лежала разбитая гидрия. Вокруг прыгал разъяренный Кирос, выкрикивая ругательства и угрозы. Слов из-за возбуждения было не разобрать, впрочем, Хаемон и не вслушивался. Его внимание сосредоточилось на глиняном черепке, зажатом в руке сына. Края черепка были остры, и несколько рваных кровавых борозд уже украшали живот и бока зашедшегося от ужаса раба.
В другой момент Хаемон не стал бы вмешиваться: из Кироса должен вырасти настоящий мужчина, которому предстоит вести немалое хозяйство, когда самому Хаемону откроется царство Аида. Возможно, к тому времени Киросу достанется не только родовой дом и приобретенные немалыми усилиями клеры, но и весь этот… Нет, об этом даже думать пока опасно. А сына надо бы остановить. Этот раб хорошо знает свое дело, и неразумно оставаться без вечерней трапезы из-за глупости юнца.
– Достаточно! – Хаемон вышел из тени портика. – Я к тебе обращаюсь, Кирос. Опусти руки и отойди. – Он строго глянул на дрожащего окровавленного юношу. – А ты прекрати вопить. У меня уши болят от твоего крика. Убери осколки, приведи себя в порядок и ступай работать. Тебя больше никто сегодня не тронет.
Раб, всхлипывая и постоянно оглядываясь, пополз по полу, собирая остатки гидрии. Кровь полилась на мозаику. Хаемон брезгливо скривился, хотел что-то сказать, но передумал. Кивнул сыну, приглашая его следовать за собой, и, не оборачиваясь, пошел в комнату. Кирос поплелся следом.
Опустившись на тронос, Хаемон спросил, тщательно контролируя готовый сорваться голос:
– Чем вызвана твоя ярость, Кирос?
– Позволь мне не отвечать на этот вопрос.
Кирос с трудом выдержал взгляд отца. Тот, возвышаясь на подушках в массивном кресле хозяина дома, казался огромной, непоколебимой глыбой.
Хаемон усмехнулся: а мальчик-то взрослеет! Вон каким ершистым стал. Еще год назад разве посмел бы так ответить на вопрос-приказ отца?
– Не позволю. Говори. Этот раб проявил к тебе неуважение?
– Он слишком близко прошел со своей гидрией, отец. Мне пришлось уступить ему дорогу. За это он и получил.
Хаемон вновь с интересом глянул на Кироса. Оказывается, сын не только повзрослел, но и научился лукавить. Сочетание полезное, но опасное. И это теперь придется учитывать постоянно. Кирос не должен забывать, что отец сильнее и мудрее его, юнца. Иначе, не ровён час, все то, что он развил в мальчике, тот обернет против него самого.
– Это недостаточный повод для такой, – он подчеркнул слово «такой», – ярости. Итак, я повторяю: что послужило истинной причиной твоего гнева?
– Дионисий, отец.
– Дионисий? Мне это имя ни о чем не говорит.
– Ты видел его вчера около нашего дома рядом с дочерью Джорджиоса.
– Ах этот! Неужели такая мелочь способна разозлить тебя?
– Ну как ты не понимаешь!
– О, я не принял во внимание одну существенную деталь. Ты сказал, что он был рядом с дочерью Джорджиоса. Видимо, в этом все дело. Как зовут девчонку?
– Зо.
– Да-да, припоминаю, я слышал в своем доме это имя. Она отвергла твои притязания?
Кирос покраснел.
Хаемон усмехнулся, но тут же стал серьезным.
– Кто такой этот Дионисий?
– Он в Херсонесе недавно. Говорят, что Актеон купил его у торговца рабами. Но такого быть не может, потому что Актеон обращается с ним как с сыном и наследником. Даже оплачивает занятия в палестре.
– Много глупостей говорят люди. Конечно, он родственник Актеона! И вполне возможно, наследует ему. Что ж, у нашей Зо хорошо работает голова. А у тебя она работает отвратительно, Кирос. Избивая своих рабов, ты разрушаешь хозяйство, утоляешь гнев, но это никаким образом не влияет на отношение к тебе девчонки.
– Но что же мне остается делать? Я с удовольствием размозжил бы голову этому выскочке! Палками! Но…
Хаемон усмехнулся.
– После этого Зо станет благосклоннее к тебе?
Бегающий по комнате Кирос словно наткнулся на невидимую преграду. Заметив это, Хаемон поймал взгляд сына, прошептал:
– Не следует бить Дионисия! По крайней мере, пока. Пусть девчонка видит, что ты больше не держишь на него зла. Сделай так, чтобы палки – чьи-то, не твои – обратились на саму Зо. И разгони обидчиков, не требуя благодарности за свой геройский поступок. После преподнеси ей достаточно дорогой подарок. И снова ничего не проси взамен. Вот тогда и поглядишь, один ли Дионисий останется светилом на ее небосклоне.
По мере того как Хаемон произносил свои слова, глаза Кироса разгорались.
«Что ж, доброе зерно упало в нужную почву!»
– Я понял! Понял, отец! Разреши мне покинуть тебя?
– Иди, мальчик! – Хаемон махнул рукой. Когда сын вышел, он встал, прошелся по комнате, ухмыльнулся: – Эх, глуп еще, глуп. Но горяч! Молодец!
Несколько дней Посейдон швырял на берег высокие волны. Еще накануне Зевс метал ослепительные молнии, но к рассвету ему это наскучило, и солнце отправилось в дневной путь по безоблачной сини. Оно едва успело заглянуть за городскую стену, а Зо уже возвращалась домой. Последнее время ей стали доверять закупку рыбы. Делать это следовало пораньше, пока мраморные плиты – на них раскладывался товар – еще хранили ночную прохладу. Рабыня, с которой Зо ходила за покупками, шла позади, нагруженная несколькими отличными камбалами.
– Иди вперед одна. И скажи хозяйке, что я приду позже, – распорядилась Зо.
Торопиться не хотелось. Дома, за работой, разве помечтаешь? Не то что здесь, на едва проснувшихся, безразличных ко всему и всем улицах… Пройдет полдня – и она увидит Дионисия. Целых полдня! Дионисий…
Губы тронула улыбка, сердце затопотало быстрее шагов, взгляд утратил сосредоточенность.
Наверное, поэтому Зо, повернув за угол, и налетела на человека.
– Приношу свои извинения. Случай скрестил наши пути, – пробормотала она, отскакивая назад.
Впереди стоял высокий, неприятного вида незнакомый юноша с палкой в руках. Зо решила, что произнесенных извинений достаточно, сделала шаг в сторону. Юноша шагнул туда же. Насупившись, она попыталась исправить свою ошибку. Но дорогу снова преградили. Кривая усмешка и медленно поднятая палка испугали Зо. Она отшатнулась. Как назло, улица была пустынной. Лишь вдали маячил чей-то красный гиматий.
– Твоя невнимательность, рабыня, должна быть наказана. – Незнакомец замахнулся.
К счастью, бить он не торопился. Зо успела отскочить и даже крикнуть:
– Ты ошибаешься: я не рабыня!
– Это не повод отменять наказание.
Снова взмах – и опять проворности хватило, чтобы избежать удара. Но уже в следующий момент ее крепко держали за ткань хитона. Зо дернулась, застежка на плече сломалась. Нападающий громко засмеялся, отбросил свою жертву к стене, поднял палку, развернулся – возбужденный, безумный. Расширенными от ужаса глазами Зо следила за каждым его движением, едва удерживаясь на краешке сознания. Наверное, в какой-то момент это равновесие было нарушено, потому что, когда она увидела у своих ног два катающихся по земле тела, а затем спину улепетывающего вдоль улицы обидчика, не сразу поняла, откуда взялся второй человек. И растерялась еще более, узнав во втором, растрепанном, красном, Кироса. Спасителя.
– Этот ужасный человек не причинил тебе вреда? – Его голос вздрагивал от волнения, неспокойным был и взгляд. – Ах, какая жалость – твой гиматий порван, застежка сломана. Не переживай, я попрошу у отца денег, и ты сможешь купить новый.
Жестокий, злой Кирос куда-то исчез. Перед ней стоял совершенно другой человек, скорее похожий на Дионисия, чем на самого себя. Она замотала головой, отвечая таким образом и на вопросы неожиданного спасителя, и на собственное недоумение. Но Кирос так храбро встал на ее защиту! Его следовало благодарить, и Зо произнесла испуганно, озадаченно:
– Если бы не твоя смелость, возможно, я стояла бы уже на берегу Стикса.
– Конечно, он убил бы тебя палкой! Как можно в этом сомневаться?! – воскликнул Кирос. – Откуда только взялся этот безумец? По-моему, боги лишили его разума. Но теперь все позади. Ты спасена. Так позволь же спасителю проводить тебя до дома. Тем более нам по пути. – Он улыбнулся.
Этот дружелюбный тон, мягкая шутка… Неужели они исходят от человека, которого она боялась и презирала все последнее время?
– Конечно, я с радостью принимаю твое предложение.
Кирос пошел следом, потом догнал.
– Я давно наблюдаю за тобой. Почему ты избегаешь меня? Мне кажется, я имел бы счастье чаще любоваться твоей