— По-хорошему бы жертву принести, да в освящённом круге всё сделать, — сказал он. — Но я вижу, что тебе не терпится. Спрашивай. Только не на «да» или «нет», а как-нибудь иначе.
Я задумался. Как говорится, правильная постановка вопроса содержит в себе половину ответа. Может быть, именно в этом и состоит суть гадания. Задать самому себе чётко сформулированный вопрос.
— Гм… То, что происходит с Хререком… Это колдовство? — спросил я.
— Это вопрос на «да» или «нет», но и пёс с ним, сойдёт, — проворчал Рагнвальд. — Тяни.
Я распустил завязки на мешочке и сунул руку не глядя, стараясь сосредоточиться на своём вопросе, который я мысленно уже переформулировал в «что происходит с князем». Внутри мешочка оказались гладкие деревянные палочки, и я какое-то время перебирал их пальцами, пока не понял, что пора остановиться, и не выудил из мешка одну из палочек. Вид у неё был не самый презентабельный, деревянная поверхность была покрыта бурыми въевшимися пятнами, и я понял, что это кровь. На самой палочке оказалась вырезана руна в виде прямого уголка, и я положил её перед собой. Острие уголка смотрело вправо.
— Так, и что это значит? — тихо спросил я.
— Это Кеназ, огонь, — сказал Рагнвальд.
— Пламя страсти, — хмыкнул я. — Любовный жар.
— Ты и без меня неплохо справляешься, я погляжу, — сказал Рагнвальд.
— Это значит, колдовства нет? — спросил я.
— Ты мне скажи, — пожал плечами Рагнвальд. — Ты же гадаешь.
— По всей видимости, нет, — протянул я, поглаживая пальцем вырезанную руну. — А ещё вопрос задать можно?
— Можно. Только на место верни всё, — сказал он.
Я убрал палочку обратно в мешочек, встряхнул его несколько раз, вспоминая, как в далёком детстве играл с родителями в лото. Хотелось спросить что-нибудь про себя самого, но я решительно отмёл эти мысли. Меньше знаешь — крепче спишь.
— Как можно помочь Хререку? — спросил я и запустил руку в мешочек.
На этот раз я не стал долго копаться, вытащил почти сразу. Попалась руна в виде латинской R, и я вопросительно взглянул на Рагнвальда.
— Райдо, странствие, — ответил Рагнвальд.
— Отправить его в путешествие? — фыркнул я. — Это скорее он меня пошлёт, далеко и надолго, где солнце не светит.
— Я тебе не советчик, ты спрашиваешь руны, — пожал плечами Рагнвальд. — Ты задал вопрос, тебе дали ответ.
Ой, как удобно. Как бы и не при делах совсем. Но совет отправить князя куда-нибудь подальше может и сработать, как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Вдали от Новгорода и молодой жены к нему может вернуться разум.
Я задумчиво разглядывал деревянную палочку размером с фалангу пальца. Путешествие, значит. Но куда? Смоленск, по словам Хельги, укреплён и защищён, до Киева мы с армией вряд ли дойдём. Надо бы прояснить этот момент. Географию европейской части России я неплохо помнил, но нынешняя география всё-таки отличается от той, к которой я привык. Многие величественные города в будущем станут убогими райцентрами, а нищие деревеньки — могущественными городами.
— Надо бы и мне самому руны выучить, выглядит несложно, — сказал я, убирая палочку.
Рагнвальд нахмурился.
— Несложно? — проворчал он. — У людей уходят годы, чтобы постичь все их тайны.
Это ты, братец, ещё про тайны высшей математики не слыхал. Не знаешь про секретные учебники по сопромату и нечестивые гримуары по С++, вот где сложность. А заучить наизусть два с небольшим десятка значений — это несложно. Даже сейчас я больше пользовался элементарной логикой, разворачивая ответ из односложных подсказок Рагнвальда.
— Легко начать, сложно достичь мастерства, — пожал плечами я. — Покажи мне их все.
Я ожидал, что Рагнвальд высыпет все палочки из мешка, но вместо этого он просто взял нож и прямо на столешнице начертил несколько пересекающихся линий, три вертикальных и шесть крест-накрест.
— Вот, все они вместе, — усмехнулся он.
Да, в этих пересечениях можно было найти их все, и я провёл пальцем по уже увиденным рунам, складывающимся из начерченных линий. Как в детской игре по поиску на картинке, и я моментально нашёл ещё одну знакомую руну, которую так любили нацисты всех сортов. Молния, как будто прямиком со знаков различия СС. Потом другую, символ 23-й дивизии СС «Нидерланды».
— Сол, солнце, — прокомментировал Рагнвальд. — Одаль, наследство.
Я попытался вспомнить ещё какие-нибудь эмблемы и начертил значок пацифизма.
— Альгиз, тис, — сказал Рагнвальд.
— Тис? — не понял я.
— Тис. Дерево, — пояснил он.
Затем настал черёд латинских букв, которые тоже легко отыскивались среди этих пересечений. Буквы B, X, F, I, M и Hотлично вписывались сюда, и Рагнвальд объяснил мне их значения тоже. А потом начались сложности, и ему пришлось подсказывать, но он терпеливо дождался, пока я отыщу их все. И такой способ обучения, по-моему, оказался гораздо эффективнее, если бы он просто вывалил передо мной их все по отдельности.
Я вернул ему мешочек с рунами, думая о том, что надо бы изготовить себе свой собственный. Пусть даже мой скепсис прошёл не до конца, а рациональная часть моей личности кричала, что это всё сказки, мне всё равно хотелось верить. Магическая поддержка, если можно так выразиться, никогда не помешает, даже если будет действовать исключительно как плацебо.
К тому же, тренироваться с оружием я пока не мог из-за раны, и у меня внезапно появилась целая прорва свободного времени, которое нужно было занять чем-то полезным. Можно и местные суеверия поизучать.
— Что дальше думаешь делать? — спросил вдруг Рагнвальд.
— Пока не знаю, — признался я. — Наверное, попробую Хререка вытащить. Только ещё не решил, куда.
— Лучше поспешить, — сказал он. — Пока не стало слишком поздно.
— Тогда пойду, — сказал я. — Спасибо за науку.
Рагнвальд молча кивнул и спрятал мешочек обратно за пазуху, принимаясь снова точить нож до бритвенной остроты, а я поднялся из-за стола и вышел на улицу. Вышата сидел на завалинке, щурясь под яркими лучами полуденного солнца. Завидев меня, он повернулся и вопросительно поднял брови.
— Вышата, друг мой, скажи-ка, какие города поблизости есть? — спросил я.
— Ладога, Руса… Чуть подальше Плесков, Полотьск, Смоленск, — наморщив лоб, начал перечислять Вышата.
— И кого из них можно побить? — спросил я.
— Да всех, — пожал он широкими плечами. — Только одной командой не получится.
— А одной и не надо, — ухмыльнулся я.
— Ну и Ладога наша, Руса тоже наша, зачем их бить, — сказал он.
— Пойдём к князю, Вышата, — сказал я. — Есть у меня одна идейка.
Глава 18
Пусть даже многомудрый ярл Хельги сказал, что вытащить князя в поход не удастся, я всё-таки хотел попробовать. Хререк любил войну, война любила Хререка. С ней у князя взаимоотношения налажены гораздо более давние и крепкие, нежели с юной красавицей Миляной.
И пока я ковылял в сторону крепости, то мысленно перебирал варианты для военного похода, не слишком дальние и не слишком защищённые. Такие, чтобы город можно было взять силами нескольких кораблей. И Вышата, словно ходячий справочник, вынужден был отвечать на все мои вопросы об окрестных городах.
Загадочный Плесков лежал на западе, в нескольких днях пути. Пешком через лес, не на кораблях, по рекам до него добраться было нельзя, можно было только немного сократить путь. Судя по всему, это будущий Псков. Городок лежал чуть в стороне от основных торговых путей, и что-то мне подсказывало, что живут псковичи небогато.
Другим вариантом был Полотьск, как его назвал Вышата, и в нём безошибочно узнавался будущий Полоцк. До него добираться было чуть проще, всего лишь переправиться через волок в Западную Двину и спуститься по течению. Вот только Вышата сказал, что его пару лет назад уже брали киевляне, а это значило, что и брать там пока нечего. Поход на полочан с большой вероятностью принесёт сплошные убытки.
Третьим и самым привлекательным для меня вариантом был Смоленск. Вот только этот город мог оказаться нам не по зубам, со своими высокими стенами и крепкими воротами.
Все другие варианты отбрасывались в силу своей нецелесообразности. Вряд ли новгородского князя удастся соблазнить походом на каких-нибудь мелких племенных вождей типа того же Йомантаса, на такие мелочи Хререк даже в Ладоге не разменивался. Если и предлагать военный поход, то на какую-нибудь крупную цель, чтобы она соответствовала нынешнему высокому статусу Хререка. Чтобы слава гремела по всей земле, чтобы враги дрожали от ужаса. А сражаясь с мелкими вождями, всё воинство которых — это два десятка мужиков с дрекольем, славы не заработаешь.
На этот раз караульные на воротах нас остановили. Лица их оказались мне незнакомы, и это, похоже, было взаимно. Но Вышата их, кажется, знал, причём не с лучшей стороны.
— Мы к князю, — сказал он.
— А он об этом знает? — через губу процедил молодой прыщавый караульный.
Парнишка, похоже, преисполнился чувства собственной важности, прямо как настоящий вахтёр. Его товарищ безучастно смотрел на нас, что-то жуя, словно телок на лужайке.
— Сходи и доложи, — сказал я.
— Князь никого не принимает, — отрезал вахтёр. — Он занят.
— Знаю я, чем он занят, давай докладывай, шагом марш, — проворчал я.
— Идите отсюда подобру-поздорову, — посоветовал парнишка, напустив на себя важный вид.
— Вот он, вообще-то, — я указал на Вышату. — Князев дружинник.
— Он пусть проходит. А ты иди отсюда, — нахмурился вахтёр. — Ходят тут всякие…
Захотелось схватить мальчишку за его цыплячье горло, поросшее юношеских пушком, и крепко сдавить, но я постарался удержать себя в руках. Они при исполнении. Их бить нельзя. Даже палкой.
— Старшего позови, — сквозь зубы произнёс я.
— Это я и есть, — гордо сказал он.
Я покосился на второго, который продолжал безучастно что-то жевать, потом снова на парнишку.
— В таком случае Вышата старший, — сказал я. — Он же дружинник князя. И постарше тебя будет.