На самом деле, пепельные гифы — мертвые гифы, они опасны не более, чем сухая трава. И статуи, торчащие из этого ковра, торчат тут уже очень давно. Всего этого нет смысла бояться, все это даже не интересно.
А что действительно интересно — это останки здания неподалеку. Сейчас это были лишь несколько стен разной степени разрушенности, но когда-то, если достроить сооружение в уме, это было огромное здание четырех этажей в высоту, каждый из которых занимал площади в сотни квадратных метров. Сейчас от всего этого остался лишь скелет, обглоданные тришкой останки. И даже не понять, уцелели ли какие-то еще части — все скрыто плотным пепельным ковром.
Кроме здания из мертвой тришки торчало еще кое-что, но — далеко. Где-то близко к горизонту медленно встающее солнце обрисовывало два кривых зуба разной высоты — будто земля скалилась двумя клыками, один из которых обломан. Очень странное сооружение.
Алиса ткнула в зубы пальцем:
— Падение произошло там?
— Нет, там, — Ксан кивнул на останки здания. — Прямо внутрь. От того все и разметало.
— Надо же так попасть, — пробормотала Алиса. — Будто специально целился.
Целился… Метеорит не может целиться, ему нечем… Бред какой-то…
В голове что-то зашевелилось, но быстро улеглось, так и не оформившись ни во что внятное.
— Многие так говорили, — прогудел Ксан. — Некоторые даже считали, что это не небесное тело, а продолжение войны, какие-то новые разработки, удары со спутника или еще что-то. Но никто всерьез не исследовал этот вопрос, все были крайне заняты проблемами мира. Да и соваться сюда была самоубийством, сперва — из-за радиации, позже — из-за радиации и меты.
— Мне надо туда, — Алиса кивнула на останки здания. — Вот прямо туда.
Ксан пожал плечами:
— Надо так надо.
Он намотал веревку на какую-то гнутую железку и, бросив короткий взгляд на флюгер, встал за штурвал. Хлопнул, раскрываясь, парус и яхта медленно двинулась к останкам здания. Ксан закрепил штурвал и достал шуршащий сверток и примус.
— Теперь позавтракаем.
Спустя десять минут, когда бутерброды с копченым мясом закончились, яхта оказалась над скелетом здания, все на тех же двадцати метрах. Ксан скомкал бумагу, всю в жирных пятнах, прикрутил на минимум примус и дернул за веревку, закрепленную у него за спиной. Захлопал, складываясь, парус, яхта стала замедлять ход.
— Мы на месте, — Ксан встал и бросил за борт небольшой трехлапый якорь. Яхта остановилась окончательно. — Смотри сама.
Алиса послушно перегнулась через борт, глядя вниз.
Внутри квадрата обгрызенных стен когда-то пышным цветом цвела тришка. Даже сейчас высохшие и мертвые гифы четко показывали, как плесень расходилась от центра концетрическими окружностями — все шире и шире. Ей здесь было уютно и вкусно — вон какой толстый слой. И да, наверняка там действительно полно спор. И если спуститься во всю эту ломкую и хрустящую дрянь, все это взлетит в воздух и тогда эти жалкие защитные костюмы не помогут.
— Как бы все это убрать… — задумчиво пробормотала Алиса.
Ксан как-то странно скосился, а потом снова достал промасленную бумагу из-под бутербродов. Вжикнул ламинированной молнией на костюме, запустил внутрь руку, пошарил, достал несколько шариков-денег, завернул их в бумагу, поджег от примуса, выставил руку за борт и разжал пальцы.
Пылающий комок упал вниз, разгораясь все сильнее от потока набегающего воздуха, завертелся, закружился и коснулся сухих безжизненных гиф.
И они вспыхнули.
Огненное кольцо побежало прочь от центра окружности, ширясь и ускоряясь. Пламя пожирало бледный пушистый ковер, стремясь в небо языками странно-фиолетового оттенка. Даже дохлая, тришка горит этим странным цветным пламенем.
А живая не горит. Даже когда находится в жароустойчивом лабораторном боксе, температура открытого пламени в котором медленно повышается вплоть до трех тысяч градусов — она не горит. Даже спорангии не опаливаются, даром что выглядят пушистыми и легковоспламеняющимися. Только само пламя становится фиолетовым.
Молодые студенты смотрят на это, прикрывая руками рты от удивления. Все, кроме Алисы — она это уже видела, папа показывал в записи.
— Вот это пыхнуло, — хмыкнул Ксан.
— Это потому что тришка мертвая, — прошептала Алиса, с трудом выныривая и воспоминаний. — Я начинаю…
Ксан повернул голову и замер, ожидая продолжения.
Алиса поморщилась:
— Нам надо вниз.
— Тогда надевай очки и маску, — скомандовал Ксан и взялся за ручку лебедки.
Когда яхта спустилась до десяти метров, он остановился и скинул вниз веревочную лестницу. Потом нагнулся, вытащил откуда-то из-под штурвала перчатку металлического щит-меча и прямо поверх костюма закрепил на предплечье.
— Готова?
Алиса затянула капюшон посильнее, глубоко, насколько удалось через респиратор, вдохнула и кивнула.
— Жди, когда я спущусь, не лезь одновременно со мной, — велел Ксан и перелез через борт.
Когда его ноги коснулись пепелища, Алиса полезла тоже. Лестница очень неудобно изогнулась под ногами, тонкие ступени так и норовили выскользнуть из-под ступней. И как только Ксан умудрился так быстро спуститься? Будто по канату соскользнул. Еще и костюм этот глупый…
Когда Алиса ступила наконец на поверхность, Ксан уже расчистил ногой небольшой участок от пепла. Правда он хлопьями поднялся в воздух, и не падал, как положено материальному объекту, а при каждом движении взлетал все выше, будто что-то неподвластное гравитации. Что, в общем-то, было недалеко от правды.
Поверхность под ногами была твердая, но на землю не похожая. Будто стоишь на чем-то, покрытом тонким слоем резины — твердое ощущается, но при этом слегка пружинит. А шаркнешь чуть неловко ногой — и в воздух снова взлетают хлопья пепла.
Ксан несколько раз с силой топнул ногой там, где расчистил грунт — звук был глухой и какой-то неестественный, будто под тонким слоем земли что-то находилось.
— А ну стой! — Алиса подскочила к нему и присела, протянув руки к земле.
Ксан присел рядом и схватил за руку:
— Что творишь?! Перчатки порвешь! Дай-ка я.
Ксан примерился и ударил в землю кромкой щит-меча.
Звякнул металл.
Ксан замер, наклонил голову, прислушиваясь, а потом ударил снова и потянул на себя, стаскивая слой грунта.
В рыжей ржавчине, перемешанной с пеплом, сверкнула в металле глубокая царапина.
— Это интересно, — пробормотал Ксан и принялся орудовать щит-мечом как лопатой, отбрасывая грунт и поднимая хлопья пепла. С каждым новым движением в земле появлялись интересные детали — сварные швы, гайки, остатки краски. Ксан добрался до места, где металл закончился, и стал смещаться в сторону, обрисовывая контуры закопанного в земле.
Спустя две минуты стало ясно, что это — цилиндрический объект, чем-то напоминающий капсулу, в которой Ксан нашел Алису, только у этой капсулы крышка не поднималась, и вообще, видимо, не должна была открываться. Просто при мощном ударе от падения капсула лопнула по сварному шву и две половинки разъехались в стороны.
Ксан принялся раскапывать провал между частями капсулы. Сухой грунт сыпался, обнажая мятые грани и плоскости металлических контейнеров, оплетенных мертвыми гифами. Ксан попытался подкопать между ящиками, но щит-меч не пролезал. Коротким движением перекинув щит в меч, Ксан глубоко вонзил его в землю и резким рывком, как рычагом, вывернул из грунта какой-то комок.
— Что это? — заинтересовалась Алиса.
Ксан сложил меч обратно и аккуратно, как мог, очистил от грунта находку и развернул к Алисе. Это оказалась маленькая металлическая фигурка с фиолетовым отливом. Летучая мышь, с непропорционально длинными, выпирающими из верхней челюсти, клыками. Вот только если бы эта мышь умерла своей смертью, и была сожрана тришкой уже после, она должна быть вся сжата предсмертными судорогами. А эта — вся развернута, ноги расставлены, крылья раскрыты, будто экспонат в музее.
Точно, именно такими были экспонаты, с которых студентов начинали знакомить с работой тришки. Сначала — экспонаты, маленькие металлические статуи. Потом, когда в юных умах закрепится, о чем идет речь — сам механизм работы. Видеоролики, трехмерные фотографии, схемы и формулы…
— …таким образом, пока обычная плесень пользуется ферментами для того, чтобы разрушить липидную оболочку клетки и высосать ее содержимое, этот хтонический организм, появившийся, пожалуй, одновременно с самой планетой, пользуется тем, что практически неподвластно нам со всеми нашими технологиями! — дирижируя указкой, объяснял Ханс, меняя фотографию за фотографией. — Гравитацией! Оперируя ею напрямую, трихофитон металлика сжимает липидную голову каждой отдельной молекулы клеточной стенки вплоть до второго радикала в один единый атом, формируя элемент, который ни на одной из планет не существует в природе в свободной форме, а на Земле — не существует вообще ни в какой!..
— …но оставался еще один способ доставить, так сказать, «посылку», — профессор Зальцман переключал на доске старые, плохого качества, мыльные снимки того, как люди загружают контейнеры высшей защиты со знаком биологический опасности на боку в продолговатую капсулу. — Воспользоваться варповыми дронами, коих на «Солидарности» предусматривалось всего два, на случай крайней ситуации.
Новый кадр — несколько людей заваривают цилиндрическую капсулу дрона намертво. Профессор постучал по работникам указкой:
— Самое интересное, что загрузить дрон можно было только один раз, после чего он намертво заваривался, так что следовало четко понимать, что и в каком количестве в нем окажется по итогу. А вы думали, строгие требования к вашим коробкам с подарками на празднике ворот откуда взялись? Да все просто — варповые дроны с их невеликой массой должны иметь минимальное количество стыкующихся деталей, на которых может возникнуть точка гравитационного напряжения!..
В глазах помутнело. Алиса глубоко вдохнула, но воздух не шел в легкие, упирался и царапал горло. Под руками зашуршал капюшон, маска, очки…