— Но пока же есть, куда.
— Я вообще не представляю, как ты в своем кубрике живешь, — Кроу помахал рукой. — Я бы свихнулся в окружении такого количества того, что еще недавно было всеядной металлизирующей плесенью. Черт, любого количества!
— Так мои-то обработанные. Больше скажу — я их и на стенах периодически протираю амми…
— Клюет!
Анри отреагировал быстрее, чем танатор на столб дыма над неподвижным кораблем. Удочка дернулась, Анри принялся сматывать дергающуюся леску, пока наконец над фальшбортом не показалась трепещущая добыча.
— Ну надо же, — довольно сощурился Анри, рассматривая небольшую рыбину. — Ты только посмотри!
— Хм… — нахмурился Кроу. — Что в нем такого? Рыба как рыба.
— О нет, брат, это не просто рыба, — Анри размотал обратно несколько метров лески, вытащил из ножен нож, отрезал и привязал к фальшборту, оставив добычу биться об борт. — Это, брат, интересная рыбина. Вообще непонятно, как я его тут поймал, он обычно у берегов живет, в зарослях всяких. Он с другого континента — летающая рыбоферма потерпела крушение лет пятьдесят, и вот они расселились. А зовется окунь-пират.
— И правда забавно, — улыбнулся Кроу. — Только почему «пират»?
— Да кто знает. Его так еще до Падения называли, — Анри открыл стоящий рядом контейнер, из которого тут же резко и остро завоняло, опустил туда остаток лески, вытащил обратно и принялся навязывать новый крючок.
— Ничего от пирата в нем нет. Он вообще не похож на пирата.
— А мы похожи на пиратов? — усмехнулся Анри, затягивая узел. — Или в нас от пиратов что-то есть?
— Не понял тебя, — Кроу запустил пятерню в волосы. — Что значит «что-то есть»? Мы же и есть пираты, это в других должно быть что-то от нас.
— Ну нет, брат, все не так просто, — Анри снова закинул удочку за борт. — Это ведь не самоназвание, не мы его придумали, нас так назвали. Первых так назвали.
— Постой, что? Кто назвал?
Анри странно замер, глядя на самый конец удочки, на замершую, как он сам, леску. Через несколько секунд он обмяк и глубоко вздохнул:
— Да, зря я это начал. Давай забудем?
— Ну нет уж, — Кроу сел у фальшборта, подтянул ноги к себе и сложил крестом. — Договаривай.
— Это не та тема, которую следовало бы поднимать на борту «Преследователя». Вообще на борту пиратского корабля.
— А я никому не расскажу.
Анри нахмурился и задумчиво пожевал губами. Снова тяжело вздохнул и перевел взгляд на Кроу:
— Слыхал про Ланкарру?
— Опять ты со своими сказками, — усмехнулся Кроу. — Меня в детстве родители пугали страшилками об Органовом Городе, теперь и ты туда же.
— Ты удивишься, но это такие же сказки, как и все мои прочие рассказы, — покачал головой Анри. — Ланкарра действительно существовала, и она действительно была Органовым Городом. Вернее, она стала такой, потому что кто-то проглядел очаг меты в городе. Может, свиную тушку зараженную случайно заморозили, может, еще что-то случилось, но споры меты попали на Ланкарру. И, когда очаг плесени обнаружили, он был слишком большим для того, чтоб избавиться от него, просто выбросив через край. И вообще избавиться от него уже было невозможно — знаешь же, мету ничем не взять, даже огнем.
Анри снова тяжело вздохнул и уставился в горизонт немигающим взглядом. Тяжело сглотнул и продолжил:
— Конфедераты решили, что от города проще избавиться, и начали эвакуацию. Прислали пять лучших и самых больших кораблей. Пять кораблей на город в девять тысяч человек!
— Но это же очень мало, — нахмурился Кроу.
— Это невероятно мало, но все потому, что у конфедератов все было продумано — возле трапов спасательных кораблей стояли люди в полной химзащите и пропускали на борт только тех, у кого не было видимых повреждений. Царапина, ссадина, порез — и ты уже остаешься на обреченном городе. Потому что никто не даст гарантии, что внутри раны уже не развивается мета. На корабли поднялось меньше десяти процентов. Многие здоровые оставались, потому что не пропускали их близких. Обреченные родители гнали от себя детей, а те отказывались уходить. Жены разворачивались посередине трапа и шли обратно, когда слышали, что их мужей не пропускают из-за ссадин, полученных на рабочих местах. Так что места на кораблях хватило всем. Всем, кого Конфедерация собиралась спасти. С платформы города даже не стали снимать антигравные плиты — считали, что любая задержка людей в зоне заражения повышает риск многократно. Просто отошли на безопасное расстояние и расстреляли несколько газовых аэростатов. И город медленно скрылся под облаками.
— А собственные суда города? Они же могли эвакуироваться на них!
— Все были под тем или иным предлогом выведены из города ещё до того, как приказ был озвучен жителям. Выведены из отправлены на карантин. Некоторые, на которых уже отчетливо виднелась мета, сожжены прямо на месте, — Анри снова тяжело сглотнул и замолчал.
Леска на удочке яростно дернулась, но сейчас он даже этого не замечал.
Взгляд его так и был прикован к горизонту, а голос сделался хриплым и низким, даже ниже чем обычно:
— Целый год после этого капитанов тех кораблей мучили кошмары. Капитанов самых результативных кораблей Конфедерации, людей, которые и убивали и, бывало, умирали, да так и не умерли до конца — мучили кошмары, представляешь? Снова и снова они видели остающихся на Ланкарре людей. Мужчин, женщин, детей, стариков. А спустя год Конфедерация поведала им о новом плане, который родился у них после ситуации с Ланкаррой. И на этот раз все было даже хуже, чем тогда. Им пришлось в голову взять те же пять самых лучших, самых мощных кораблей, добавить еще один и по парам отправить к трем ближайшим госпиталям Госпитальеров. Взять их в осаду, если понадобится, лишить поставок, если понадобится, разрушить два их трёх, если понадобится, но заставить Госпитальеров присоединиться к Конфедерации!
— Они что, идиоты?! — вырвалось у Кроу. — Даже дети знают, что Госпитальеры неприкосновенны!
— Вот и капитаны ответили так же, — не меняя голоса, отреагировал Анри. — Встали и все как один заявили, что они не будут в этом участвовать. Даже тот шестой, которого не было на Ланкарре, ни секунды не медлил — поднялся и сказал «Нет».
Леска на удочке перестала дергаться и натянулась, согнув удилище. Кто-то мощный попался и большой. Но Анри даже этого не замечал.
— Совет Конфедерации скомкано завершил заседание и дал задание капитанам подумать до следующего дня. Но следующего дня уже не было. Сразу после заседания капитаны собрались и вместе приняли решение уходить. Забрать с Аркадии свои корабли и уходить всем вместе из этого государства, которое прогнило настолько, что считают себя вправе нарушать даже общемировые правила. Собрали свои семьи, предупредили членов экипажа, предупредили других капитанов, в которых были полностью уверены, и на утренней смене вахты вывели свои корабли из доков. Но оказалось, что от них этого ожидали, за ними следили, и, едва корабли отделились от Аркадии, за ними отправили погоню. Одиннадцать кораблей против двадцати шести. И у преследователей не было цели остановить или вернуть беглецов — нет, только сбить, только сжечь, поэтому они начали стрелять едва только расстояние позволило. И завязался бой. Капитаны сразу ушли на заранее обговоренный канал связи, больше половины из них все еще остались лучшей боевой силой Конфедерации, они привыкли работать вместе и полагаться друг на друга, и они моментально рассыпали строй в боевые формации, в то время как преследователи, лишенные привычного командования, только мешали друг другу в небе. На это и была вся ставка, весь расчет! Беглецы прикрывали друг друга щитами, корпусами, надстройками, делились своей живучестью с более мелкими кораблями! Эвакуировали, перебрасывали боекомплект с десантом, ставили дымовые завесы!..
Тэньк! — звонко порвалась леска. Анри вздрогнул и перевел прояснившийся взгляд на стелющийся по ветру обрывок.
— Но противников все же было вдвое больше, — продолжил он, не сводя с лески взгляда. — Беглецы потеряли в том бою четыре корабля сбитыми и три — сильно поврежденными, преследователи — девять сбитых и еще два, которые уже вряд ли когда-то вернутся в боевой строй. Только после этого преследователи вышли из боя, причем даже вопреки приказам с Аркадии — их волну беглецы держали до последнего. Просто капитаны отказались и дальше гробить свои экипажи. А два корабля, помимо этого, покинули строй и отправились вслед за беглецами, когда узнали, как в действительности обстояли дела. Остальные поверили легенде, которую для них сочинили в Аркадии. Легенде, которую с тех пор Конфедерация непрерывно распространяет по всей Земле — о кучке ренегатов, которые решили, что им не писан никакой закон, и которые терроризировали город своей же фракции, требуя с них выплаты ни за что, а когда те отказались — сбили город и обставили все, как несчастный случай. А после, через год, напали на собственный же флот из-за нежелания подчиняться приказам. Тогда-то, пятнадцать лет назад в эфире и прозвучало давно забытое слово, родом из тех времен, когда корабли ходили по воде — «пираты». Мир ужасался и охал. Но сами пираты об этом даже не знали. Их волновало только, как добраться до госпиталей и спасти раненых, как добраться до лояльных мастерских и починить корабли, а желательно еще и переманить мастеров на свою сторону, рассказав, что произошло, как теперь выживать и какое место занять в нынешнем обществе. Нам было вовсе не до того, как нас называют. А когда узнали — было уже, в общем-то, все равно, — Анри снова тяжело вздохнул и принялся сматывать обрывок лески.
— Выходит, все Пираты это бывшие конфедераты? — наконец прервал молчание Кроу.
— Ну нет, конечно. За пятнадцать лет уже и свои родились, так сказать, урожденные. Но подавляющее большинство — да, ренегаты Конфедерации. Поэтому Бригитта тебе и не доверяет — ты вроде такой же, как мы, но твои мотивы покинуть Конфедератов — тайна.
— Поверь, у меня были свои причины.
— Я не сомневаюсь, — кивнул Анри. — Но это становится еще подозрительнее.