а на новое препятствие — белую доску метр на два, исписанную черным, и с оторванным углом. Кажется, кто-то очень сильный просто сорвал ее со стены.
Алиса присела, вглядываясь в написанное. Несколько молекулярных моделей, грубо нарисованных от руки, все — перечеркнуты. Названия разнообразных отравляющих веществ, органических, и нет — мышьяк, бертолетова соль, никотин, еще два десятка… Все тоже перечеркнуты. А в самом углу, как раз там, где отсутствовал кусок, крошечными буквами — десяток латинских слов, одно под другим, объединенных фигурной скобкой, клюющей своим носиком сакральное «metallica».
И «Trichophyton» в списке было тоже.
Остальные записи без контекста были уже смутно понятны.
Алиса встала и вернула свет к столешнице.
И остановилась.
В аккуратно расчищенном от хлама круге лежал… наверное, планшет. Плоский, размером очень похожий на старый дневник, только без каких-то кнопок. И стилус рядом. Наверняка выключен и давным-давно разряжен.
Но на экране все равно виднеются какие-то буквы.
Алиса нагнулась и поднесла светильник ближе, стараясь разобрать угловатые высокие буквы.
«Мне пришлось убить Инди. Он сошел с ума и разгромил лабораторию, хотел убить и нас тоже, пришлось защищаться. Мы уже заражены, так что обречены так или иначе, но я еще не все успел сделать.»
Ниже планшет рассекала узкая неровная линия, словно писавший отчеркнул одну мысль и начал следующую.
«Вероника приняла мышьяк и сейчас, когда я это пишу, уже мертва, она в жилой комнате. Я доделаю все, что планировал, и последую за ней. Это лучше, чем наблюдать, как тебя заживо пожирает проклятая плесень, а итог все равно один. Я переведу все доступную энергию на камеру, которую направлю на себя, чтобы она записала полностью весь процесс металлизации. Возможно, это поможет тем, кто будет изучать мету после нас. Больше я ничего сделать уже не смогу. Хотя не все, еще я открою обе шлюзовые двери, иначе, боюсь, сюда никто никогда не проникнет.
Тем, кто найдет это — прошу, найдите нашего сына. Его зовут Александр и он наверняка уже очень взрослый, если вообще еще жив. Передайте ему — пусть никого не винит. Мы знали, на что идем, мы были готовы к тому, что не вернемся. К сожалению, мы были единственными, кто был достаточно компетентен в этом вопросе, и просто не могли отказаться. Пускай не ищет виноватых, не пытается кому-то мстить и вообще не делает глупостей, если еще не наделал. Нет вины Конфедерации в том, что мы погибли, в этом виноват только один неуравновешенный человек, который сейчас уже начинает ощутимо пахнуть мертвечиной. Он свое уже получил.
Передайте Александру мой медальон, который я оставлю в руке. Он все поймет.
Дмитрий Кроу.»
Алиса аккуратно опустила планшет туда, где взяла, и подняла руку повыше, чтобы осветить побольше. Свет выхватил из темноты очертания кресла — такого же, о которое споткнулась минутой ранее, только стоящее. На нем сидела металлическая статуя — красивый, совсем еще не старый, мужчина с зачесанными назад длинными волосами и легкой щетиной. Острые черты лица неуловимо напоминали Ксана, и не оставалось ни капли сомнений, кто это.
— Ксан… — тихо произнесла Алиса. — Ксан!
Ангел вынырнул из темноты, будто только того и ждал. Он застыл в шаге от кресла и покачнулся, едва не потеряв равновесие — будто заметил препятствие в последнюю секунду.
— Нашелся, — тихо сказал он и нагнулся над статуей, поднеся свой светильник ближе.
Он долго и пристально рассматривал статую отца, двигая фонарик туда-сюда и выхватывая из темноты разные части тела.
— Там, в другой комнате… — осторожно начала Алиса.
— Я видел… — вздохнул Ксан. — Я видел.
Он наконец разогнулся и застыл, освещая статую отца сверху, будто никак не мог наглядеться.
— Тут еще… — снова начала Алиса и протянула ему планшет.
Ксан опустил светильник, забрал прощальное письмо отца и погрузился в чтение. Алиса обвела вокруг себя светильником, осматриваясь и увидела то, что не было видно до этого — еще одну металлическую статую, сидящую возле стены. Вся ее поза была какой-то неестественной, а рядом валялись обломки еще одного кресла. Очередная жертва на алтарь науки.
Как много ученых мечтают быть первыми. Первооткрывателями, первопроходцами. Вот только цена за это, порою, слишком высока.
И стоит ли оно того на самом деле? Могло ли быть все иначе?
Определенно, могло. Но сейчас это не имеет никакого значения. В науке сплошь все — наборы случайностей, опыта и тяжелой работы.
Случайная космическая плесень. Случайно попавшая в источник радиации. Случайные ученые. Их случайная жизнь. И случайная судьба их сына.
Или не случайная?..
Ксан глубоко вздохнул и шевельнулся. Алиса поспешила вернуть свет к нему.
Ангел медленно поднял руку и взялся за неприметный штырек снизу планшета. Медленно повел его вверх — и письмо отца на глазах стало пропадать, словно его стирали. Ксан довел штырек до самого верха, еще раз глубоко вдохнул и осторожно, будто боясь расколоть, положил планшет на стол. После этого он присел возле статуи отца и принялся рассматривать его руку.
Алиса присмотрелась — с руки металлической статуи свисала тонкая, тоже металлическая, цепочка с крошечным медальоном в виде Солнца с изогнутыми, «пламенеющими» лучами. Ксан взял его в ладонь и поднес ближе к глазам, рассматривая.
А потом резко дернул и выпрямился, сжимая медальон в кулаке.
— Что ж… — тихо произнес он. — А вот теперь можно и поспешить.
44
Одежду сбросили вниз, едва ступив на борт яхты. Ксан выудил откуда-то остро пахнущий пузырек и обильно полил место, где располагались крепления лестницы. Саму лестницу он после этого отцепил и сбросил вниз.
— Ну, насколько возможно, мы обезопасились, — он выпрямился, стянул и отправил следом за лестницей и перчатки. — А теперь отправляемся.
Ксан развернул яхту на обратный курс, и они наскоро перекусили. После этого Ксан пошевелил парус, сел на корме и похлопал ладонью по скамье рядом:
— Ну, рассказывай.
— Алиса села на лавку, сложила руки на коленях и начала рассказ:
— Сто шестьдесят пять лет назад на Земле сделали открытие, которое перевернуло научный мир. Было официально установлено существование таких частиц, как гравитоны, и установлена их связь с гравитацией, а, вернее говоря, то, что они и есть гравитация. Люди научились не только фиксировать эти частицы, но и производить их и аккумулировать. Таким образом, стало возможным наращивать мнимую массу физического объекта, не меняя его массы, но увеличивая силу тяжести, которая на него воздействует.
— Что-то мне этого напоминает, — нахмурился Ксан.
— Разумеется, ведь одно с другим связано, — улыбнулась Алиса и затараторила снова. — Но до этого момента нам еще долго, ведь изначально люди могли только увеличивать гравитационное воздействие на объекты, но никак не уменьшать. И они решили использовать этот феномен для того, чтобы создать первый в мире колонизаторский корабль с варповым двигателем. Земля к тому моменту стояла на грани перенаселения, и ресурсов планеты прогнозируемо не хватало на такое количество. Проведя несколько экспериментов, в том числе и в космосе, страны всей планеты объединились в одном глобальном проекте под названием «Солидарность». Почти десятилетие они строили на орбите гигантский космический корабль, в котором предполагалось разместить двадцать тысяч колонистов. Корабль снабдили первым во всем мире варповым двигателем, работающим от генератора гравитонов. Он наращивал мнимую массу корабля до масштабов сверхмассивной черной дыры, что позволяло появиться червоточине, внутренности которой заполнялись гравитино — античастицей гравитона, побочным эффектом их генерации. Именно существование отрицательного гравитационного воздействия, источником которой был сам корабль, с точки зрения стороннего наблюдателя делало его той самой отрицательной массой, которая была необходима для формирования проходимой червоточины.
— Постой-постой, — нахмурился Ксан. — Я очень мало что понял.
— Не переживай, я сама не до конца все это понимаю, — вздохнула Алиса. — Все, что я сейчас говорю, просто заучено мною наизусть, потому что является частью нашей истории. Если упростить, то все сводится к тому, что для вселенной нет разницы между бесконечно большой положительной и бесконечно большой отрицательной массами.
— Все еще не понимаю, при чем тут корабль.
— Это не тот корабль, — улыбнулась Алиса. — Не тот, к которому ты привык. По большому счету, «Солидарность» представляла собой, в общем-то, гигантский железный ящик в космосе, с устройством, которое позволяло моментально перемещаться из одной точки пространства в другую. Такой гигантский, что даже в атмосферу Земли у него не было возможности войти, иначе силы гравитационного воздействия просто разломали бы его на куски. Да и в пространстве, строго говоря, перемещение «Солидарности» было крайне ограничено. Только две точки — начальная и конечная. Первая — орбита Земли. Вторая — орбита той самой планеты, на которую люди планировали переселиться. Ее назвали Нова-5.
— Теперь я понимаю, о каких полетах к другим звездам и всемирных проектах говорил Анри. А я ему не верил, — вздохнул Ксан. — Но все же — двадцать тысяч? Предполагалось, что это спасет человечество от перенаселения?
— Нет, двадцать тысяч это только первый пункт плана. На борт «Солидарности» отбирали только лучших специалистов узких профилей — химиков, биологов, инженеров, физиков, геологов, и еще много других специальностей. Никаких гражданских, ничего, кроме полного сосредоточения на одной цели — максимально быстро организовать на планете аванпост, и сконструировать варповые ворота.
— Это название я от тебя уже слышал, — Ксан неопределенно покрутил рукой. — Объясни уже, что это такое. Вернее, зачем это.
— Это как раз и было целью проекта «Солидарность». Две одинаковые конструкции на Земле и Нове, — Алиса развела ладони в разные стороны, изображая их, — снабженные все теми же варповыми генераторами, и способные открывать стабильную проходимую червоточину между собой не на мгновение, как на корабле, а на длительное время, — свела ладони вместе. — Именно через этот портал часть населения Земли и должна была переместиться на Нову. Не сразу, конечно, а постепенно — по мере разрастания колонии и возможности вместить переселенцев.