сет выгоду. В противном случае рано или поздно это приведет к хаосу, а хаос на корабле — это смерть для корабля. И таких людей не исправить, доказано исторически — единожды решивший предать, предаст и снова.
— Я не про предателей и не про бунтарей.
— А про кого тогда?
— А это, Грива, уже совсем другая история.
7
На следующий день рука слушалась уже лучше, даже удалось несколько раз пройти свои трассы близко к лучшему времени. Полностью нагружать ее все еще не удавалось, но этот момент был не за горизонтом.
Кроу снова скользнул в страховочную сетку и спустился по лестнице. Прошел трассу еще раз, даже умудрившись проскочить через дыру в переборке, хоть и задел край плечом.
— Внимание, «Преследователь солнца», — раздался из селекторов голос капитана. — Сегодня начинается наша смена патрулирования территории фракции. Напоминаю всем, что в следующие пять дней всем постам надлежит находиться в состоянии пассивной боеготовности. Вахты будут усилены, тренировки для десанта переведены на постоянную трехсменную основу. Всем доброго дня и удачи.
Селектор щелкнул и смолк.
Если теперь тренировки будут на постоянной основе, на сегодня лучше закончить, иначе завтра не успевшие восстановиться мышцы дадут сбой. Теперь надо снять снаряжение и сходить в душ.
Так, а почему на правом плече липко?
Кроу закатал рукав и повернул руку к свету.
То ли шов разошелся, то ли еще что, но по предплечью текла кровь. В нее-то Кроу и вляпался, снимая крылья. Кровь сама по себе — это не страшно. И даже если это разошедшийся шов — тоже не смертельно. Плохо другое — ещё суток не прошло, как корабль вышел с рудника. А значит, с любыми ранами нужно быть осторожнее. Еще осторожнее, чем обычно.
Придется снова идти к Анри. Даже снаряжение можно не сбрасывать — по ране старик все равно обо всем догадается. Снова будет ворчать и нудеть.
Кроу вздохнул, повесил на плечо крылья и пошел в камбуз.
В царстве Анри как всегда было жарко и остро пахло. Что-то булькало в огромном котле, шуршали связки приправ, звякала посуда. Несинхронно перестукивали ножи о доски, хлопали дверцы, трещало масло и о чем-то разговаривали поварята. И, будто Сатана этого кулинарного ада, в облаках пара шевелился грузный силуэт Анри.
— Эй, повелитель тортов и пирожных! — крикнул Кроу от входа.
Анри вынырнул из облаков пара, вытирая руки о висящее на шее полотенце.
— Кого там танаторы принесли? А, это ты… Дай угадаю — рука.
— Ты слишком умный для простого кока, Грива, — хмыкнул Кроу.
— А ты слишком глупый для того, кого я в свое время выгораживал перед Бригиттой. Шов разошелся?
Кроу молча кивнул и пожал плечами.
— Тебя что штопай, что не штопай — результат один, — вздохнул Анри, снимая свой знаменитый фартук с кучей карманов. — Идем в лазарет, тут сейчас не протолкнуться.
— А они без тебя справятся?
— Справятся. Там дел осталось на полчаса. Скоро будем обедать. А пока идем.
Сапоги Анри бухали по переборкам, встречные расходились к стенам, будто легкие катера, пропуская уверенный гривастый линкор и эсминец сопровождения. Расходились и тут же двигались дальше за спиной Кроу.
В лазарете был только один больной — Рук, который в бою с торговцем получил ранение в ногу. Возле койки стояли костыли, сам Ангел читал что-то, но отвлекся на вошедших.
— Как сам? — кивнул ему Кроу.
Рук нахмурился и кинул взгляд на соседнюю койку, заправленную так аккуратно и безукоризненно, что сразу становилось понятно — ее заправляли совсем недавно и очень вдумчиво и не торопясь. Не планируя, что в ближайшем будущем на нее кто-то ляжет.
Маверик не дожил до госпиталя.
— Скоро в бой?
Рук покрутил ладонью в воздухе, хлопнул себя по перебинтованному бедру и скривился.
— Кроу! — крикнул из санитарного блока Анри.
— Ладно, выздоравливай, — кивнул Кроу и пошел в блок.
Да, в санитарном блоке все выглядело совершенно иначе, нежели в камбузе. Все чисто, сплошной металл и стекло, куча блестящих инструментов. И никакого хозяина всему этому богатству — медики на «Преследователе» не задерживались. Вот и приходилось коку исполнять его обязанности, как единственному, кто худо-бедно понимал в медицине. А для совсем простых действий часть инструментов он держал даже у себя в камбузе.
Анри уже разложил свои крючки-зажимы и надел перчатки.
— Видимо, ты решил, что слова Бригитты дают тебе право перестать заботиться о ране и снова тренироваться?
— Я не в полную силу.
— Как видишь, даже этого достаточно, — Анри щелкнул ножницами и снял бинты. — Хуже всего, что рана уже почти зажила, и, если шов разошелся, то придется начинать все заново.
— Это не значит, что я остановлюсь.
— Нисколько не сомневаюсь. Просто однажды схватишь спору, и на этом все для тебя закончится.
— Не схвачу, я слежу за собой, — махнул здоровой рукой Кроу. — Да и откуда им взяться? Мы в небе круглосуточно.
— А рудник забыл? Суток не прошло. А дезактивацию корабля никто не проводил.
— Даже если и схвачу — выведешь.
— Выведу спору меты в открытой ране? Да ты шутник! Когда мы узнаем, что у тебя в ране поселилась мета, уже впору будет руку отрезать.
— Да почему? От споры будет заражение конечности…
— Да потому, башка тупая, что если мета в твою рану попадет, она уйдет вглубь, а не будет расти на поверхности. А теперь внимательно на плечо посмотри, куда мета пустит гифы?
Кроу посмотрел, даже пошевелил плечом, растягивая тонкий пластырь.
— В руку же?
— Как бы не так! — погрозил ножницами кок. — По плечу к легким и сердцу. Это даже ампутировать нельзя будет. Только и останется что придушить! Чтобы не мучился!
Кроу отстранился, косясь на ножницы.
— Да понял я, понял.
— Понял? Так чего тогда руку мучаешь? — Анри достал из-под кушетки мази, перебрал их и, вытянув одну, раскупорил. Махнув рукой у горлышка тюбика, понюхал и удовлетворенно кивнул.
— Но Бригитта же сказала, что у всех тренировки по расписанию.
— А тебе персональное оповещение нужно? «Ангел-один, Александр Кроу, сегодня для вас тренировки по особому режиму — без фанатизма», — картинно повторил он командный тон Бригитты, даже звонкие нотки удались. — Одних моих слов недостаточно?!
— А как же твой аммиак? Ты же им дезактивируешь своих рыб.
— Сравнил. Вот сожрет тебя мета до состояния органиевой статуи, тогда я ее дезактивирую аммиаком и поставлю к себе в каюту. А в открытую рану заливать аммиак это сжечь ткани, но не убить спору, даже не надейся. Да, заражения метой не произойдет, но руку после этого все равно проще будет отрезать.
— А еще он воняет…
— Останется шрам от аммиака, подумаешь, у тебя их без счета. Зато после него можно быть уверенным, что нет заражения.
— Да все своим аммиаком полей! Рудники полей, планету всю полей, госпитали все хоть утопи в нем… — огрызнулся Кроу. — Если бы все было так просто, мета не жрала бы всю планету!
Некоторое время они сидели молча. Кроу отвернулся от неприятно пахнущей мази, Анри скрупулезно накладывал все новые и новые слои, дожидаясь, пока высохнут предыдущие.
— Конечно, не жрала бы, — наконец, ответил он. — На начальных стадиях аммиак еще хоть как-то спасает, а потом уже нет, уже все, уже поздно, — довольно тихо продолжал он. — Потом только и остается, что вырезать, ампутировать или просто развести руками и выписать похоронку.
— Танаторский билет, ага. Специально для тех, кому больше нечего терять.
Анри развернулся и принялся копаться в шкафу.
— А если вернуться к мете, — обратился Кроу к широкой спине в черной рубашке без рукавов и хвосту черных волос с проседью. — Скольких зараженных в свое время списали с борта «Преследователя»?
— Если говорить о временах пиратства — семерых. Сколько было во времена Конфедерации — я не знаю.
— Семерых за… четырнадцать лет? Приказ о ежедневном самостоятельном осмотре не так уж и соблюдают.
— Его и ввели как раз после того как списали тех семерых. Это произошло в первый год, после того боя с конфедератами, когда люди пытались выжить, совершенно забывая о вероятности заражения. На самом деле зараженных было одиннадцать, но четверых удалось спасти ампутацией, а вот оставшиеся семеро покинули борт. У них либо очаг заражения располагался так, что нельзя было ампутировать, либо они отказались от этого.
— Уж лучше отрезать себе руку, чем позволить мете превратить тебя в органиевую статую. Хотя это, наверное, единственное, что хуже, чем отрезать себе руку.
— На самом деле, есть много таких вещей. Но не в отношении тебя, конечно, — Анри вернулся с бинтами и клеем. — А что касательно приказа о гигиене — он-то как раз выполняется безукоризненно.
— И занимает кучу времени по вечерам, — вздохнул Кроу. — Попробуй найди все эти ссадины и царапины. Вот бы существовал способ моментально их находить и сразу обрабатывать.
— Наука не стоит на месте. Может, когда-то такой способ и найдется, те же Госпитальеры наверняка что-то придумают. А пока работаем с тем, что имеем.
— Работаем, — вздохнул Кроу. — Главное, чтобы не мешало тренировкам.
— Ну, не в этот раз. Давай руку и можешь возвращаться в зал. Но только вполсилы!
8
Солнце опускалось за горизонт, медленно тая, словно кусочек мяса, брошенный в ящик с личинками Анри. Темно-багровое, почти красное, оно обжигало тонкие перистые облака, разгоняло их, не пуская к себе, словно огромный линкор, огрызающийся на наспех залатанные посудины танаторов.
Вот забавно — слово такое есть, «линкор», линейный корабль, все его знают и знают, что оно значит — огромный тяжеленный корабль с кучей пушек и тяжелым бронированием, а самих линкоров видеть и не доводилось. Эсминец, максимум крейсер — да, но не линкор. Линкор — это очень большая туша, на которую понадобится огромная стопка антигравных плит, для которой сложно рассчитать напряженность защитного поля и расположение излучателей, и все равно найдется слабая точка, в которой защита порвется. Линкоров нет уже давно. И вообще никаких огромных кораблей, максимум — торговые сухогрузы, многие из которых пренебрегают даже щитами, делая ставку на тягу двигателей, радиомолчание и тайные маршруты полетов. А воевать удобнее на небольших маневренных кораблях и маневренными десантниками.