Аббат Браувейлера обращается к ней в выражениях, красноречиво говорящих о ее авторитете: «Невзирая на то, возлюбленная госпожа, что мы не видали Вашего лица, слава о Ваших добродетелях сделала Вас известной, и, даже отсутствуя телесно, духом мы прилежно пребываем рядом с Вами. (…) Мы слышали, что сотворил в Вас Господь Всемогущий — да святится имя Его, — совершив для Вас великие дела». Итак, он обращается к ней, прослышав о ней и ее репутации, и умоляет о совете в затруднительном положении, из которого не может выйти сам: «Одна благородная дама, одержимая нечистым духом вот уже несколько лет, была приведена к нам друзьями, дабы заступничеством святого Николая, под покровительством которого мы пребываем, избавиться от непрестанно осаждающего ее врага. Однако хитрость и злоба лукавого и отвратительного противника ввергли такое великое множество людей в заблуждение и сомнение, что мы весьма опасаемся, как бы не произошла от этого опасность для Святой Церкви. Ведь мы, вместе со многими другими, на протяжении трех месяцев силились избавить эту даму самыми различными средствами, и, скажем с печалью, по грехам нашим ничего не достигли; потому вся надежда наша — по Божьей воле — в Вас. Бес же сей, однажды заклятый, дал нам понять, что несчастная женщина может освободиться только силой Вашей молитвы и боговидения и величием Божественного откровения (…). Потому мы умоляем Вашу святость посредством письма указать, чтó Бог явит или откроет Вам в видении касательно сего».
В ответе Хильдегарды мы находим, прежде всего, совет, какой линии поведения следует придерживаться: «Пораженная по попущению Божию длительной и тяжкой болезнью, я едва в силах ответить на Вашу просьбу. Что скажу, скажу не от себя, а от Сущего: есть разные виды лукавых духов. Бес, о котором вы говорите, имеет ухищрения, уподобляющиеся порокам в человеческих нравах. Потому он охотно пребывает с людьми, и даже насмехается, и мало боится креста Божия, святых и всего, что принадлежит к Божественному служению. Он не любит всего этого, но делает вид, что избегает, как глупый и беспечный человек небрежет словами и предостережениями мудрых; потому избавиться от него труднее, чем от других бесов. Его не изгнать без поста, трудов умерщвления, молитв, милостыни и лишь по велению Самого Бога. Итак, слушайте же ответ не человека, но Сущего. Изберите семь добрых свидетелей, известных заслугами жизни, священнослужителей, во имя Авеля, Ноя, Авраама, Мелхиседека, Иакова и Аарона и в такой же последовательности, которые принесут каждый жертву Богу живому, седьмой же — во имя Христа, принесшего Себя на кресте Богу Отцу. И посредством поста, бичеваний, молитв, милостыни и святых Месс, смиренно совершаемых в сем намерении, пусть они, в полном священническом облачении, в епитрахили, приблизятся к страждущей и окружат ее, и пусть каждый из них держит в руке посох по образу Моисеева посоха, которым тот по Божию повелению ударил по Чермному морю и по скале; чтобы, как Бог явил чудеса посредством посоха, так и сей злой дух был изгнан посредством посохов во славу Божию. (…) Священников пусть будет семь — по образу семи даров Святого Духа, дабы Дух Божий, Который в начале носился над водами и вдохнул жизнь в лицо человека, отогнал нечистого духа от истерзанной души».
Некоторое время спустя монахи аббатства Браувейлера вернулись к исполнению этой задачи. Дух, заклятый по предписаниям Хильдегарды, оставил было в покое свою жертву, но через некоторое время вновь овладел ею. Тогда они попросили аббатису позволения привести к ней несчастную жертву, убежденные, что она сможет исцелиться только в ее присутствии. Хильдегарда была в то время тяжело больна, но молодая благородная дама (которую по-прежнему все именуют именно так), одержимая бесом, все-таки была приведена в монастырь. Она была полна презрения к престарелой аббатисе и насмехалась над ней, называя ее Скрумпильгардой.
Наконец, по настоянию монахов Браувейлера, которые в течение нескольких лет безуспешно пытались изгнать беса, владевшего женщиной, Хильдегарда решается ее принять. «Нас поверг в ужас приход этой женщины и то, что мы видим и слышим ту, из-за которой так долго мучились многие, но Богу угодно было ниспослать нам росу Своей благодати, и мы смогли принять ее и разместить в доме сестер без помощи мужчин. И впоследствии мы непрестанно пеклись о ней, невзирая ни на ужас и смятение, в которое повергал нас дьявол по грехам нашим, ни на постыдные и полные издевки имена, которыми она желала нас называть, ни на ее богопротивное поведение. И я увидела, что три вещи вызывали самые жестокие ее муки: когда ее приводили из комнаты в обитель „святых“ (в храм); когда простые люди давали за нее милостыню; и когда по молитвам Святому Духу она (т. е. злой дух) силой благодати Божией бывала принуждена удалиться».
Весь монастырь жил в молитвах и постах, творил милостыни от дня Сретения (2 февраля) до Великой Субботы. «Многие укрепились в вере, многие сделались более ревностными и исповедали свои грехи (…). В Великую Субботу, когда освящалась крещальная вода, в минуту, когда священник дунул на источник со словами, внушенными Святым Духом учителям Церкви и разуму человеческому (…), жена сия, присутствовавшая при том, была охвачена великим ужасом и начала трепетать так, что ноги ее стучали о землю; от нее обильно исходило тлетворное поветрие духа, терзавшего ее. Вскоре я в истинном видении увидела и услышала, что сила Всевышнего, осенившая крещальные воды и еще осенявшая их, сказала сонмам бесовским, которыми одержима была эта женщина: „Изыди, сатана, из храма тела этой женщины, и освободи в ней место Святому Духу“. И тогда нечистый дух вышел из нее как бы ужасной блевотиной, она освободилась и с тех пор стала здорова чувствами, духом и телом, каковой и пребывает пока в мире сем. Когда это сделалось известно в народе, многие с хвалебными песнями и со всякого рода молитвами и молениями восклицали: „Слава Тебе, Господи!“. Это было подобно истории Иова, над которым сатана так и не получил полной власти (…). Бог не допустил, чтобы душа этой женщины, преданной лукавому духу, повредилась в вере, и враг был постыжен, ибо не смог отлучить ее от праведности Божией». Так гласит текст «Жития» Хильдегарды, добавляя, что она рассказывала эту историю «кротко, умиленно и с полным смирением, не относя ничего на свой счет».
Кроме этой истории с экзорцизмом, которая многим может показаться не слишком достоверной, переписка Хильдегарды говорит, что она часто обращалась к средствам, диктуемым простым здравым смыслом, и предостерегала своих адресатов от всякого рода преувеличений, крайностей, чрезмерных подвигов и пр. Так было с некоей Хазеккой, расстройства которой объяснялись попросту неуравновешенностью характера. Хильдегарду неоднократно просили оказать ей помощь. Эта Хазекка сама была аббатисой крупного монастыря в Крауфтале. Хильдегарда останавливалась там около 1160 года во время своего второго путешествия в сторону Кельна. Именно после ее посещения Хазекка обратилась к ней. Она была в явном смятении и открылась Хильдегарде, надеясь получить полезный совет.
Она пишет: «После того как я, с Божией помощью, получила поддержку Вашим столь желанным присутствием и Вашей приветливостью, я оказалась избавлена от душевного страха и от первого испытания, которому подвергалась. Поскольку же слово Ваше, без сомнения, происходит не от человеческого духа, а от того Света истинного, что просветил Вас более, чем многих иных, я, следуя Вашему совету, медлила сделать то, что намеревалась. Я хотела бы знать, дражайшая госпожа и сестра, которую я столь жаждала увидеть в первый раз (и ныне желаю не меньше, но раз не могу этого сделать телесно, соединяюсь с Вами сердцем), заклинаю Вас любовью Божией, которая явно пребывает в Вас, а вы — в ней, не замедлите ответить мне, что Свет Живой явит Вам в духе относительно меня и что мне надлежит исправить или принять».
Ответ Хильдегарды короток и прям. «Всевидящий говорит: „У тебя есть глаза, чтобы видеть и глядеть вокруг. Там, где видишь нечистоту, омой ее, место безводное ороси; да благоухают ароматы, которыми ты одарена. Ибо если бы у тебя не было глаз, ты имела бы извинение, но поскольку имеешь их, отчего не глядишь вокруг себя? В разумении своем ты скора на слово; ведь ты часто судишь других за то, за что сама не желала бы быть судимой, но вместе с тем порой ты говоришь, причем мудро. Бодрствуй, неси свое бремя и сохраняй всякое доброе дело в сокровищнице своего сердца, дабы не знать в них недостатка. Ибо в уединении, к которому ты, по словам твоим, стремишься, не обретешь отдохновения — в состоянии ином, многотрудном, неизвестном тебе, а стало быть, худшем, чем нынешнее, и тяжком, как бросание камней. Потому подражай горлице в целомудрии, но прилежно добывай для себя виноградник избранный, дабы ты предстала пред Богом ликом чистым и праведным“».
Дело в том, что Хазекка хотела оставить монастырь ради отшельнической жизни, а Хильдегарда советует ей лучше испытывать нынешнее состояние своей души, чем подвергать себя новым трудностям, неизбежным в уединении, потому что они способны ввергнуть ее в еще большее смятение, чем то, которое ее мучит. Вероятно, Хазекка проявляет некоторую, по крайней мере, внутреннюю, неустойчивость, от которой Хильдегарда ее предостерегает. Очень возможно, что еще одно письмо (не опубликованное в «Латинской патрологии», но воспроизведенное Петером Дронке) написано той же Хазеккой, которая собирается или начать жизнь в уединении, или совершить паломничество в Рим. Хильдегарда вновь предостерегает ее от неуравновешенности, которая для нее может быть пагубна. Она умоляет ее молить Бога о даре святого благоразумия: «О дщерь Божия, называющая меня, ничтожную жену, своей матерью в любви Божией, научись благоразумию, которое на земле и на небе есть матерь всех вещей, ибо благодаря ему душа ровна и тело питается с подобающей умеренностью».
Во многих письмах к разным людям Хильдегарда неоднократно возвращается к рассудительности, которая необходима всегда, в том числе для того, чтобы избегать чрезмерных подвигов покаяния и умерщвления плоти, на самом деле являющихся заблуждением, и даже «заблуждением бесовским». Она умеет найти яркие образы для убеждения и утешения тех, кому пишет: «Подражай голубице в благочестии, — пишет она аббатисе монастыря Пресвятой Девы Марии в Регенсбурге, — когда твой ум беспокойно стремится понять многое, а ты не можешь, оставайся в покое и учись умеренности, ибо голубица благоразумна и спокойна. Когда тебя томит неудержимый гнев, обрати взор твой к чистому источнику терпения, и вскоре гнев укротится, утихнет буря и волна неистового пыла, ибо голубица есть терпение. (…) Живи, уподобляясь голубице, и будешь жить вечно». Другой монахине, зная, что та питает пристрастие к чрезмерным лишениям, она советует: «Остерегайся сделать землю твою пустынной и не истощи ее до такой степени, что зелень трав и благоухание добродетелей не смогут на ней более произрастать, погибая от непрестанно перепахивающего ее плуга. Я часто вижу, — прибавляет она, — что когда кто-либо истощает свое тело чрезмерным воздержанием, в нем рождается отвращение, а отвращение умножает пороки гораздо более, чем если сдерживать их, соблюдая благоразумие». Подобные советы относительно умеренности встречаются в ее письмах довольно часто.