Серый особняк тонул в длинных ивовых зарослях, покачивавшихся из стороны в сторону, а ветви карликовых деревьев напоминали уродливые узловатые руки, тянущиеся к бесчисленным ручейкам, огибающим корявые корни. Шелест листьев смешивался с журчанием и превращался в мелодию холода. Ветер подхватывал ее и доносил вместе с ледяными прикосновениями.
Фрея не двигалась. Она застыла, не обращая внимания на дрожь в теле. Все не могла поверить, что оказалась в том самом доме Зодчего, описанном в одном из путеводителей Хилмора.
Здание находилось недалеко от подножия скалы. Мягкие породы проточила вода, и кое-где виднелись отколовшиеся острые плиты. В их трещинах проросли тоненькие деревья, а кое-где камень покрылся мягким мхом.
На фоне зелени светло-серые стены казались белыми пятнами. Хотелось прищуриться, чтобы рассмотреть особняк, созданный в стиле национального романтизма. Цоколь облицован грубо обработанным гранитом, гладкие стены с разными окнами: высокими прямоугольными; тонкими и узкими, завершающимися аркой; массивными полукруглыми с декоративными, похожими на готические, створками окон. Фасад напоминал холодные северные скалы, которые изящно отшлифовали и украсили тонкими полосами и статуями под крышей в правом и левом крыльях. Они были на целый этаж выше построенного в форме креста основного здания.
– Не верь, не верь, не верь… – донесся тонкий девичий голос.
Фрея решительно сжала губы, всем своим видом показывая, что не боится. Хотя, несомненно, внутри растекался ледяной ужас. Ей никуда не сбежать. Старые и ржавые ворота плотно заперты заклинанием, за Серым особняком – скала, а вокруг – паутина из ручьев и заливной лес карликовых ив. Только у самого здания высажены высокие, закрывающие окна первого этажа кипарисы. Куда ни посмотри, везде – ограда.
– Не верь всему, что будет шептать тебе этот дом.
– Я не стану уговаривать тебя остаться здесь. Другого выбора до недели Охоты у нас нет.
Адриан вышел из тени. Он, как и их временное жилище, обладал поразительной северной красотой. Такой же холодный, отстраненный и строгий.
– Но я надеюсь, мне не придется держать тебя в клетке. – В низком бархатном голосе затерялась нотка горечи.
Фрея не отвечала. Ее пожирало изнутри странное пламя, олицетворяющее прошлые чувства и доверие, ведь Адриан делал все, чтобы она выжила. Все, чтобы они, черт возьми, были вместе! И отказывать ему означало предать все свои обещания и слова о любви.
Просто согласиться не поворачивался язык. Он прилип к нёбу, во рту пересохло от всколыхнувшихся воспоминаний. Теперь она была уверена, что заклинание потери памяти перестало действовать.
– На первом этаже находятся комнаты слуг. Все они сущности, призраки, у которых есть тело, но нет жизни. Бояться не стоит, их пища – сок деревьев. Именно поэтому здесь ивы. Третий этаж в твоем распоряжении. Так же, как сад и левое гостевое крыло.
С тех пор, как Адриан показался на вымощенной брусчаткой дороге, он ни разу не шагнул навстречу.
– Эти места… Здесь словно вечная весна…
Фрея подозрительно нахмурилась, но сделала пару шагов вперед, сокращая дистанцию и показывая этим неуверенное намерение доверять. Несмотря на шепчущий женский голос, все так же повторяющий: «Не слушай».
– Чтобы слуги могли питаться свежим соком деревьев, здесь создана весна, а за забором остается привычная для тебя, – Адриан и сам не заметил, как поставил ударение на последнем слове, – осень. Я не могу это исправить. Так нужно.
– Ничего, я привыкну.
– Тебе нечего бояться. Неизвестный зодчий – один из вестников, и он любезно позволил мне приобрести это здание.
Адриан задумчиво посмотрел вдаль, а после тихо добавил:
– Он мертв.
– Вестники не умирают…
– Он погиб, сбросившись со скалы, чтобы переродиться и вернуться к возлюбленной в другой мир.
Это поставило все точки над «i». Если вестника убивали, он перерождался в новом, похожем на прошлое, теле в том же возрасте, в котором погиб. Или оставался навечно в промежутке между двадцатью двумя и двадцатью восемью годами. Каждые тридцать лет всем, кто знал вестника, стирали память, и тот становился для них новым человеком.
– Любовь – наказание, – со вздохом обронила Фрея. – Не уверена, что этот особняк – то самое место…
Сказала и тут же сжала зубы, злясь на саму себя за едва не вырвавшиеся слова.
Адриан сложил руки на груди и терпеливо молчал. Его серая одежда, такого же цвета глаза и белые волосы словно намекали, что этот дом – отражение его нового.
– Мне не хотелось бы оставаться здесь одной надолго.
Смирившись со своим положением, Фрея протянула ему свою руку. Пальцы Адриана оказались теплыми, и он, заметив ее удивление, пояснил:
– Я вампир, но магию вестника у меня никто не отнимал.
Ни улыбки, ни радости в голосе. Тем не менее он нежно сжал девичью ладонь и повел к лестницам, огибающим с обеих сторон вход для слуг и ведущим прямиком на второй этаж.
Их разговор затих. Небо вдруг заклубилось грозовыми тучами. Они закрыли часть скалы и нависли над особняком. Все вокруг обратилось в бурю, подчеркивая внутреннее состояние Фреи. Природа подчинилась и откликнулась ей, значит, баланс магии мертвых и живых в порядке.
Осталось только совладать с собой, иначе и без того мокрую от сырости дорогу затопит проливным дождем до того, как новые хозяева попадут внутрь Серого особняка.
Любви не нужна вечность – достаточно человеческого срока и возможности быть с тем, кто дорог.
И вот, подчиняясь заклинанию, здание принимало тех, кому еще отмерено жить.
– Соберись, слышишь? Соберись. Я должен уйти, призрак поможет тебе обустроиться. А я, пока не восстановил твой барьер, вынужден покрывать свою нехватку магии кровью.
Адриан сказал это у самой двери, мягко сжимая обе руки Фреи.
– Барьер? Кровью? – не веря словам, переспросила она.
Он перенаправил связь двух миров на нее одну. И теперь, если нужно будет себя защищать, Фрея сможет одним заклинанием пошатнуть баланс сил и, таким образом, выпустить тех, кто должен оставаться за гранью смерти. В ковене за такое могут казнить, и неважно, что двадцать первый век на дворе.
Стало холодно. То ли от страха, то ли от штормового ветра, спутавшего волосы и закрывшего ими лицо. Хотелось их убрать, освободить руки и, наконец, выплеснуть свои эмоции… вот только не могла. Она посмотрела во встревоженные глаза Адриана и застыла. Знала – он никогда не навредит. Или… сейчас все иначе?
Словно уловив недоверие во взгляде возлюбленной, Адриан сказал:
– Я все верну на свои места. Мне нельзя было спать, я должен был прекратить и оттянуть обращение, а всю магию забрали бы призраки.
Он резко отпустил ее и, показывая ладони, отступил на безопасное расстояние прежде, чем потемнели его глаза, и печальная улыбка обнажила длинные клыки.
Голод.
Фрея буквально почувствовала его и отшатнулась, упершись правым плечом в широкий дверной откос.
– Иди, я никуда не исчезну, – ее шепот затерялся в вое ветра, но вампир услышал.
– За воротами…
– Я буду в Сером особняке, в нашем новом доме.
Последние слова дались с трудом, обожгли горло ложью, но как иначе? Как, если он делал все для их жизни?
На короткое мгновение он коснулся ее плеча, Фрею пробила дрожь, и тут же по телу разлилось тепло. Магия… либо чувств, либо его магия…
– Я вернусь, – бросил напоследок Адриан и исчез.
– Мисс Чендлер, мистер Уоллис просил проводить вас на ужин… Да, и после восьми, – служанка здорово напугала ее своим появлением, но говорила так, будто не заметила, что Фрея побелела, как лист бумаги, – после восьми лучше в саду не гулять. Призраки питаются не только соком деревьев.
Девушка шире открыла парадную дверь и отступила, приглашая Фрею внутрь. Она смотрела распахнутыми голубыми глазами и улыбалась, демонстрируя ровный ряд белых зубов. Кукольные светлые локоны, красиво убранные в низкую прическу. Платье с тугим корсетом, поверх него повязан белый передник с круглыми краями, окантованными кружевом. И все бы ничего, если бы не холод, которым веяло от девушки.
– Просто Фрея, – пришлось собраться с духом, чтобы произнести это и переступить порог.
– Как прикажете, – служанка вежливо склонила голову. – Я Верея… И знаю, невежливо с моей стороны, но вы отпустите меня в сад после водных процедур?
– Да. Мне только нужна комната, и все.
– Комната? О нет, сначала ужин, затем ванна, вы ведь с дороги! А я приготовила вам ароматные масла и нашла немного косметики прежней хозяйки.
Верея радостно пританцовывала, перекатываясь с носка на пятку. И по-детски весело, хотя на вид ей было лет двадцать, хлопнула в ладоши.
– Ой… прошу прощения, – поспешила извиниться, явно подметив, что Фрее не по себе в этом доме. – Принесу ужин в комнату! Мистер Уоллис велел приготовить для вас грибной жульен с расплавленным сыром и хрустящей луковой крошкой. А чемодан, давайте возьму чемодан?
– Буду рада ужину в комнате, – вымученно ответила Фрея. – И спасибо, он не тяжелый.
– Да-да, современные нравы, да-да, – заговорила Верея, скорее сама с собой, чем обращаясь к новой хозяйке.
Эта фраза осталась без комментариев. Фрея мыслями была где-то далеко от происходящего. Да и в темноте ничего не рассмотреть, разве что удалось увидеть паркет, освещенный магическим шаром Вереи, и широкую лестницу, ведущую в спальню на третий этаж. Ее дверь была самой первой, наверное, чтобы легче было сбежать из давящего и невыносимо холодного особняка.
– Мистер Уоллис не сказал, нужен ли вам чай. Может, какао? Напитки с молоком хорошо помогают спать. Я бы дала зелий, но самым свежим уже с десяток лет, боюсь, ими только отравиться можно.
Верея говорила, а слух резала фамилия Адриана. Она отматывала время назад, куда-то далеко-далеко, когда они были просто счастливы.
Вестник нашел свою метку смерти. Он не имеет права на чувства.
Фрея горько улыбнулась, покачала головой, то ли отказываясь от напитков, то ли коря себя за то, что позволила эмоциям втянуть ее в эту историю с демонами-охотниками.