– Просто останешься? Никакого подвоха, ловушек и подводных камней?
– Я всего лишь искупаю вину перед тем, в чьи чувства так и не поверила. Он мертв и никогда не узнает об этом, но я могу помочь вам. Поэтому да, без подвоха, ловушек и подводных камней. Вы с Адрианом так сильно связаны… тянетесь друг к другу, хотя он – чудовище, да и ты изменилась спустя годы. В тебе столько недоверия и страха, прежде всего перед своей силой, а уже потом – перед демоном-охотником.
Сказанное вонзило невидимые иглы под ребра. Неожиданно для себя Фрея согласилась с Мелиссой. Раньше у вестников не было магии, мир призраков был истощен, а использовать силу означало вернуть безликую серость мертвых в Хилмор. Им нельзя было творить заклинания, но теперь…
– Присмотри за ним, присмотри и помоги ему понять, что не боишься его, – уже мягче, без упрека, скрывая предательские нотки горечи, продолжила Мелисса. – Потому что он ненавидит сам себя.
– Мне кажется, это очевидно… мы ведь…
– Были вместе? Сколько? Пару дней? – иронично подметила она. – Фрея, ты бо́льшую часть времени находилась под лавандовым мороком. А после цеплялась за возможность выжить. Кто, если бы не он, помог бы тебе? Рози? Ее магия предназначена для другого, и, поверь мне, для того, кто провел десятилетия с отвращением к самому себе, пары дней недостаточно, чтобы поверить в совершенно другую, не нарисованную его страхами реальность.
– Спасибо за попытку помочь ему, – неожиданно для себя сказала Фрея, недоумевая, откуда Мелиссе известно так много.
– Я читала его мысли, видела прошлое, пока он утолял свою жажду. Это мое хобби. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но мой хотя бы не приносит вреда и развеивает скуку. Жить вечно – проклятие, ведь ты остаешься наедине с собой.
– Мне остается просто поверить… – вздохнула Фрея.
– Тогда смотри.
Мелисса подошла к бархатным шторам, переливающимся алым цветом в пляшущем пламени свечей, и распахнула их. Вместо окна – огромное зеркало, от пола до потолка, в тяжелой черной раме с витиеватыми узорами.
Фрее потребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с замешательством. Она уже видела это зеркало…
Адриан глядел в темноту. Его светлые волосы теперь отдавали серостью, глаза потемнели, а с лица не сходила хищная улыбка. Нет, не улыбка – оскал!
– Выпей, тогда сможешь пройти.
Небольшую комнату, обставленную старинной мебелью из красного дерева, осветили красные факелы. Они висели по обе стороны от каменной горгульи, заслоняющей полукруглую дверь.
– Выпей, – повторила горгулья, хотя ее рот не шевелился.
На столе стоял хрустальный бокал. Именно в него Мелисса набрала кровь Фреи.
Заполнена емкость была всего на треть, но Адриан почувствовал неладное. Он сомкнул губы, посмотрел исподлобья и взял его. Повертел в тонких пальцах, закрыл глаза и вдохнул аромат, словно в бокале плескалось вино. Глоток, другой… Крошечные, через силу. Что-то шло не так.
– Он понимает, чья это кровь, – прокомментировала происходящее Мелисса. – Ему легче вырвать свое черное сердце, чем допить до конца, но если хочет найти тебя, то придется.
Фрея стиснула зубы, чтобы сдержать рвущиеся наружу слова. Мелисса издевается?!
– Это необходимое зло. Иначе ему не отыскать тебя.
Все вышло за грани понимания Фреи. Она ощущала себя пешкой, неспособной помочь и внести свою плату за возможную свободу. Уже готова была подумать, что от нее вовсе нет толку, как вспомнила, что ее ждет после Дома с химерами и встречи с близнецами. Хуже этой участи не может быть ничего.
– Десять лет он принимал зелья, подавляющие вампиризм, смешивал их с другими растворами, пытаясь отрицать действительность. Но, надо отдать должное, научился контролировать голод. Хотя сейчас это вряд ли ему поможет. Магия демона-охотника превращает Адриана в тех, кого он убил, и пробуждает неутолимую жажду.
– Это не успокаивает, – коротко сказала Фрея, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу.
– Разве это заставит тебя разлюбить его? – поинтересовалась Мелисса, удивленная словами гостьи. – Мне казалось, ты все осознаешь.
– К сожалению, – в голосе сквозила неприкрытая горечь.
Впервые за долгое время Фрее стало спокойно, но это ощущение имело окрас обреченности. Адриан неспроста прощался с ней: в каждом его движении, в каждом жесте, в каждом освещенном участке комнаты он все больше походил на демонов-охотников, которых убивал. Впитывая их магию как оружие, он сам становился таким же. Вот о чем говорила ведьма. Вот почему она потеряла веру и предала своего возлюбленного – того было не вернуть.
Теперь тьма пожирала Адриана.
Как только он осушил бокал, горгулья довольно заурчала и со скрипом отъехала от двери, оставив на гладком мраморном полу свежие царапины.
Комната с Адрианом погрузилась во мрак.
«Ему ни за что не выбраться», – подумала Фрея, увидев, что ждет в следующем помещении.
Доноры.
Сейчас они казались мерзкими тварями, дурманящими свежей кровью. У каждого на запястье был крошечный надрез, всего лишь царапина с парой капель, но этого достаточно, чтобы вскружить голову голодному вампиру. Сколько их там? Десяток? Два? Из-за дыма от кальянов и тусклого освещения не сосчитать. И все же Фрея не теряла надежды, что Мелисса попросту недооценивает Адриана. В каком-то смысле они с Фреей все еще вместе. Она – по ту сторону испытания жаждой. Он – в эпицентре возможности ее утолить, но у обоих в мыслях – их свобода. В этом не было сомнений.
Фрея с замиранием сердца следила за тем, как Адриан медленно подошел к юноше. Тот сидел в широком замшевом кресле и задумчиво вдыхал дым из кальяна, выпуская клубы пара, словно ограждая себя от пьянящей своей атмосферой вечеринки. Увидев вампира, он оживился, поднял небесно-голубые глаза на Адриана. И с молчаливым согласием закатал рукав черной рубашки.
По спине пробежал холодок от того, с какой яростью во взгляде Адриан прокусил его кожу. Ей стало трудно дышать, наблюдая за тем, как текут капли по его подбородку, пачкают одежду, а глаза горят ледяным огнем голода. Он сделал больше трех глотков, но не слишком много, чтобы не навредить парню. И все же для утоления жажды этого было недостаточно.
Один, два, три, четыре, пять… После этого Фрея перестала считать доноров, но почему-то так и не прекратила смотреть. Ей казалось, что это что-то значит, чем-то поможет, что он чувствует ее, несмотря на сомнительный контроль.
Надо просто дотянуть до утра и убедиться, что все это – лишь кошмар.
– С каждым разом он переходит границы дозволенного все больше и больше, – прошептала на ухо Мелисса.
Эти тихие, похожие на шелест слова так испугали Фрею, что она потеряла дар речи. Сердце ушло в пятки, тело стало ватным – не сдвинуться с места. А через мгновение стук крови в висках перекрыл то, что дальше говорила Мелисса.
Совпадение или нет, но Адриан застыл, вытер рукавом окровавленные губы и хищно обернулся в сторону Фреи. Он точно не мог видеть ее, но в темно-серых глазах промелькнула боль… Он покачал головой, отказываясь от предложения донора, и нетвердым шагом, как если бы ступал по тонкому льду, направился к одной из закрытых дверей.
– Адриан мог не найти тебя, но все же справился, – повторила Мелисса, но теперь отчетливее и громче. – Это стоит дороже любых клятв.
Фрея собиралась спросить, что это значит, оглянулась, но в комнате никого не оказалось. Почему каждая ее брошенная фраза об Адриане вызывала столько горечи? Почему все, что связано с недоверием к нему, вызывало ненависть? Будто это чувство могло помочь Фрее.
Тишина. Она заполняла воздух паутиной переживаний. Стены отражали взволнованный стук сердца, и отчаянно хотелось, чтобы это прекратилось. Ожидание – худшее из испытаний, потому что ты еще не знаешь, каким будет итог, и представляешь самое ужасное.
В один момент все оборвалось. Никаких эмоций. Фрее стало неуютно от этого, но она не сдвинулась с места.
– Фэй?
Адриан. Он стоял за дверью и не заходил. Даже через деревянный массив слышалось его тяжелое от бега дыхание.
– Да, – инстинктивно ответила она, не задумываясь, что будет после. – Я хочу видеть тебя.
– Не уверен… – Дверь отворилась, а Адриан замер в проеме, чуть пьяно прислонившись плечом к косяку.
Его губы дрогнули в ухмылке.
«Я не такой, как тебе хотелось бы», – именно это говорил его взгляд, и Фрея покачала головой.
Почему каждый раз ей приходится что-то доказывать? Неужели слов в Сером особняке было недостаточно?
– Фэй, – мягко сказал он, но на лице сохранялась хищная маска. – Пойдем со мной?
Адриан вопросительно изогнул бровь и протянул руку. Его пальцы подрагивали не то от выпитой крови, не то от волнения.
– Пойдем, – согласилась Фрея, встав с небольшой софы, на которой сидела. – Если меня не подводит ощущение времени, скоро рассвет.
– Кровавый рассвет, – зачем-то уточнил Адриан, даже не пытаясь спрятать клыки.
В горле запершило от неприятного предчувствия. По его жестам сложно было понять, что именно им движет. Единственное отличие – ничуть не посеревшая кожа, какая была у Адриана до того, как он зашел в комнату с донорами. Все-таки кровь помогла ему замедлить влияние демонической магии. Но надолго ли?
– До вечера. Я буду собой до вечера.
Это прозвучало как приговор. Фрее не хотелось это обсуждать, нагнетать и без того напряженную обстановку. Между ними словно назревала гроза, но пока она клубилась, напоминала о себе молниями и будила болезненные догадки о будущем.
– А я буду с тобой, – сказала Фрея и прикусила губу.
И спустя несколько мучительных для Адриана мгновений вложила свою ладонь в его, позволив притянуть себя.
Мерзкий металлический запах. От него веяло смертью, но никто не вправе был бы осуждать Фрею за то, что она любила вампира и, несмотря ни на что, верила ему, не боясь стоять на краю пропасти и держа его руку.
– Осталось последнее, – пытаясь обнадежить его, прошептала она и почти невесомо коснулась поцелуем его губ. – Взять кровь у близнецов…