Как раз недавно Баррон и Мэрилин приобрели просторный дом в стиле Тюдоров на берегу океана в Санта-Моника, этот дом раньше принадлежал начальнику производства киностудии МГМ Ирвингу Талбергу и его жене актрисе Норме Ширер. (Их соседями на Сорренто оказались Питер Лоуфорд и его супруга Пэт Кеннеди.) Ширер велела сделать дом звуконепроницаемым, чтобы Талберга, который страдал бессонницей, не тревожил шум волн, ведь дом стоял на самом берегу. «Мэрилин все боялась, что какой-нибудь сильный шторм смоет в море всю ее антикварную мебель, – вспоминал Боб Нил. – Но, к счастью, этого не случилось».
Хилтоны собирались устроить настоящий праздник в честь новоселья.
– Почему бы тебе не пригласить Мейми? – предложила Ники Мэрилин.
Баррон возражал, не хотел будить лихо. Но Мэрилин считала, что, если Ник питает к девушке такие сильные чувства, родственники должны составить о ней свое мнение.
Глава 12Прием у Мэрилин
Примерно через неделю Баррон и Мэрилин Хилтон принимали у себя около сотни друзей и деловых знакомых. К этому времени Мэрилин превратилась из симпатичной простушки в ослепительную светскую даму. Каждую неделю парикмахер укладывал ей прическу, ее статную фигурку облачали только изысканные и дорогие наряды от самых известных дизайнеров – она приобретала их в бутиках на Родео-Драйв. Красивая внешность Мэрилин сочеталась с присущим ей внутренним обаянием. Она решила оформить этот вечер в гавайском духе и просила гостей явиться в полинезийских нарядах. Всюду были развешаны гавайские и китайские бумажные фонарики, что в сочетании с гирляндами из гибискуса и цветов лотоса создавало экзотическую атмосферу. В воздухе разносился аромат жарящегося в барбекю мяса, из вынесенного на улицу музыкального центра неслись голоса Эдди Фишера, Розмари Клуни и сестер Макгир. Мэрилин грациозно расхаживала между гостями. На ней было индонезийское платье из цветастого шелка, волосы убраны по французской моде, а лицо обрамляли крупные цветы гардении. Она уделяла каждому гостю несколько минут своего внимания.
– Когда она с тобой разговаривала, казалось, никого другого для нее не существует, – вспоминал Боб Нил. – У вас появлялось ощущение, что для нее вы самый важный и интересный человек. Но при этом она умела быть очень требовательной. Я видел, как она одним взглядом поставила на место чем-то провинившихся официантов. Слышал, как она сказала дворецкому, которого взяла на вечер у Конрада: «Уилсон, вам платят за работу, а не за разговоры с гостями!»
Пассия Ники Мейми Ван Дорен была одета в белое платье с таким низким вырезом, что не только мужчины, но и женщины не могли оторвать взгляда от ее выставленных напоказ грудей. Вместе с Мэрилин Хилтон они исполнили довольно чувственный танец хула-хула под аккомпанемент трех полинезийских музыкантов.
– Прием проходил на берегу под сверкающими звездами, – вспоминала присутствовавшая на нем Лоуэлла Парсонс. – Было просто изумительно, впрочем, как обычно на роскошных приемах Хилтонов.
Мейми вспоминала, что, пока она наслаждалась чизкейком с ананасами по-гавайски, Джон Кэрролл сказал ей, что Ники серьезно ею интересуется. «Думаю, он хочет на тебе жениться, – сказал Кэрролл. – Так что смело разыгрывай свою карту, милая, и получишь всю эту роскошь. Представляешь?» Мейми слушала его с безразличной улыбкой, а про себя думала: «Если бы я была такой девушкой, мне не составило бы труда войти в этот круг победителей и заполучить хороший кусок состояния Хилтонов, ведь его друзья просто подталкивали меня к замужеству с Ники. Мне казалось, что они могли бы лучше его защищать, ведь на кону было такое богатство. А они меня совсем не знали. А вдруг я оказалась бы охотницей за деньгами?»
Среди гостей были, разумеется, и Конрад со своей старой знакомой, жизнерадостной и энергичной Энн Миллер. Казалось, Конрад всячески избегает Мейми Ван Дорен. Разумеется, у него не было желания знакомиться с ней. В какой-то момент она сама подошла к нему, собираясь представиться, но он отвернулся к проходящему мимо официанту и попросил его принести скотч. Затем он сразу завел разговор с кем-то из гостей, так что Мейми ничего не оставалось, как удалиться.
Однако Мэрилин Хилтон сказала Ники, что Мейми ей понравилась и что они могут снова как-нибудь с нею увидеться. Ники немедленно воспользовался ее одобрением и попросил ее повлиять на отца. Мэрилин обещала ему уговорить Конрада устроить встречу с Мейми.
Через две недели Конрад скрепя сердце согласился пригласить на обед в Каза Энкантадо Ники и Мейми.
Глава 13Обед у Конрада
– Когда мы подъехали к особняку Хилтонов, – вспоминала Мейми Ван Дорен, – я просто не поверила своим глазам. Я не видела ничего подобного. Это было что-то необыкновенное. Особняк скорее напоминал какой-нибудь отель Хилтона, обстановка была такой роскошной, что дух захватывало. Я вспомнила маленькую квартиру Ники на Дохени, где была несколько раз, и не понимала, почему он живет так скромно, когда у его отца такой огромный особняк.
Около часу они сидели в изысканно обставленной гостиной в ожидании появления Конрада, причем Ники не скрывал своего волнения, нервно попыхивая гаванской сигарой. Затем вошел дворецкий Уилсон и сказал, что обед скоро будет подан.
– Что! – вскричал Ники. – Но отец еще не вышел поздороваться с нами.
– Сожалею, сэр, но мистер Хилтон велел мне пригласить вас и вашу гостью присоединиться к нему в столовой.
– Что ж, – с досадой вздохнул Ники. – Если он так хочет. Спасибо, Уилсон.
– Затем мы прошли через лабиринт комнат в столовую, огромную, как ангар для самолетов. В центре столовой стоял массивный обеденный стол, кажется, с каждой стороны по двенадцать стульев и по одному в торцах. В дальнем конце стола сидел Конрад в строгом костюме и галстуке. У него была красивая и величественная внешность. Он встал, холодно взглянул на меня и сказал: «Добро пожаловать в мой дом, дорогая». Затем снова сел. Представляете, он ни слова не сказал Ники! Ники подвел меня к стулу в середине стола, где стояли массивная золотая тарелка и тяжелые серебряные приборы. А сам Ник занял место в другом конце стола, лицом к отцу. Нас разделяло такое пространство, что, казалось, мы вообще находимся в разных местах. Постоянно входили и выходили слуги и дворецкий, четко исполняли свои обязанности, но заметно нервничали. На стол подавалось столько еды, что просто трудно было себе представить, что это обед всего на три персоны! Его можно было сравнить с трапезой в английском дворце в начале 1900-х годов. Если ты не привык к такому образу жизни, то обстановка воспринималась как очень официальная и даже жутковатая.
– Ну-с, моя дорогая, как вам нравится кинобизнес? – спросил Конрад, когда горничная подала соус к лобстеру. При этом он смотрел не на Мейми, а прямо перед собой, в направлении Ники.
– Это очень интересное дело, – смущенно сказала Мейми. – Встречаешь множество разных людей.
– Это верно. А могу я спросить, как вы оказались в этом бизнесе? – спросил Конрад, по-прежнему не отрывая взгляда от сына.
– Ну, мне очень помог Говард Хьюстон.
Конрад по-прежнему не смотрел на нее и будто не слышал.
– Говард Хьюстон вроде как открыл ее, папа, – нервно сказал Ники.
– В самом деле? – сказал Конрад, подняв брови. – Гм… Понятно.
Так оно и продолжалось. Конрад задавал вопрос Мейми, но явно не замечал ее, и за нее отвечал Ники.
«Нужно ли говорить, что я вовсе не чувствовала себя желанной гостьей», – говорила Мейми.
После обеда у Конрада с Ники зашел неприятный разговор о бизнесе с самопишущими ручками, в который Ники недавно стал вкладывать деньги. Идея заключалась в том, чтобы в каждом номере отелей Хилтона по всему миру находились большие самописки, которые затем гости могли приобретать по льготной цене, всего одному доллару за две штуки. Однако пока что эта идея не давала прибыли. И Конрад выбрал именно этот момент, чтобы сообщить Нику о своем неудовольствии.
– Люди просто уносят эти ручки, а денег не оставляют.
Конрад понимал, что, когда человек берет имеющуюся в номере ручку и пишет ею, потом он машинально кладет ее в карман и уходит с ней. Это не воровство, а просто автоматизм.
– Но эти ручки слишком длинные, чтобы они влезли в карман, – возразил Ники и объяснил, что они предназначены для использования за столом, у них даже колпачка нет. Поэтому Ники не верил, что люди крадут их.
– Но требовать доллар за две ручки? – спросил Конрад. Лично он не стал бы платить целый доллар за две самописки. – А ты смотрел приходные книги? Судя по записям, люди явно уносят эти ручки без оплаты.
Ники только покачал головой, когда отец сказал, что тот не знает, как у него идет дело. От досады он развязал галстук, расстегнул пуговку своей накрахмаленной рубашки, и галстук просто висел у него на шее. Ему было страшно досадно, что его первая деловая инициатива подвергается такой уничижительной критике в присутствии Мейми.
– Каждое новое дело требует времени, – оправдывался он перед отцом.
– Что ж, пожалуй, – уступил ему отец. – Но инстинкт говорит мне, что из этого ничего не получится.
Ники промолчал.
(Интуиция не подвела Конрада: вскоре идея Ники окончательно провалилась.)
После тяжелого разговора с отцом Ники, пытаясь поднять настроение, пригласил Мейми осмотреть огромный дом. Конрад решил пойти с ними. Ники показывал девушке одну комнату за другой, а Конрад молчал, по-видимому все еще раздраженный предыдущим разговором. Наконец все вышли на воздух.
– Пойдемте, я покажу вам новый дом у бассейна, – вдруг нарушил Конрад молчание.
Он повел их по длинной тропинке через цветущий сад, мимо бассейна, наполненного сверкающей голубой водой, к красивому, очевидно, только что отстроенному коттеджу. Улыбнувшись в первый раз за весь вечер, Конрад сказал Ники, что он переделал гостевой домик специально для него, и, как ему кажется, Ники будет рад жить рядом с ним, а вместе с тем будет иметь возможность уединиться.