– Нет. В смысле – да! Проглотила, только не от зависти. И я не Динка, зато знаю, где находятся ворованные вещи. Скажу только при личной встрече.
– И не только об этом! Возможно, не стоит торопиться со свадьбой, – громким шепотом подсказала я Наташке. И она послушно отбарабанила мое дополнение в трубку.
– Что за бред? Я ни с кем встречаться не собираюсь…
– Ты что, боишься? – искренне удивилась Наташка. – Да это мне, дуре, надо бояться! Если твой «ненаглядный» узнает, страшно сказать, что со мной будет. И тем не менее я согласна приехать к тебе. Можешь везде расставить охранников, а хочешь, переговорим через забор. Главное, я должна быть уверена, что разговариваю именно с тобой и в отсутствие хозяина. Заодно прошу учесть – никаких материальных требований не выдвигаю. Просто не хочу, чтобы этот безнравственный человек испортил и твою жизнь.
Я просто диву давалась, слушая импровизацию подруги. Собеседница наверняка была заинтригована. Именно поэтому она промямлила:
– Ну хорошо, приезжай. Только желательно в субботу и не раньше двенадцати часов.
– А если пораньше и завтра или в пятницу?
Светлана Викторовна замялась.
– Я не знаю, в какое время вернется муж. Вообще-то утром, в половине девятого, он уезжает на работу. Но я так рано не поднимаюсь. И четверг у меня занят. Подождите… Можно в пятницу. В три часа.
– Замечательно!
Прикрыв трубку ладонью, подруга пожаловалась:
– Ирка, меня с работы точно выгонят! Впрочем, тебя тоже… Света, что ты сказала? Адрес? Нет, не знаю, но запомню. Надеюсь, не на Рублевке, – выразительно посмотрев на меня, сказала Наташка.
Я спешно принялась лазить по карманам в поисках ручки. Подруга сделала «страшные глаза», мне оставалось только беспомощно развести руками – где ж ее взять, если нету.
– Поворот сразу за поселком Турчино?.. И там налево… Понятно, шестой участок. Ну пока, пока.
– Ведь не выдержит, расскажет своему спонсору о нашем звонке, – задумчиво проговорила Наташка и тут же покрутила пальцем у виска: – Я не поняла, что ты хотела сказать, когда прыгала передо мной, выворачивая наизнанку все карманы.
– Не принципиально! И нам с тобой абсолютно все равно, расскажет эта сказочная дива своему «ненаглядному»…
– Слушай, а я знаю, почему она его так называет! Помнишь выражение «наглядное пособие»?
– Ну.
– Не нукай! Так вот, «ненаглядных пособий» не бывает, поскольку смотреть не на что. Усекла? Она его за деньги полюбила, а он ее… Короче, потому что козел! И нечего здесь торчать, пойдем за мороженым. Тебе, кстати, лучше пока от него воздержаться. Я тебя выручу и твою порцию съем. Да, а почему нам с тобой должно быть все равно, проболтается Ивлякова своему козлу о разговоре со мной или нет?
Подхватив меня под руку, Наташка решительно направилась через дорогу к маленькому магазинчику. Отвечала я урывками, вклиниваясь между замечаниями, которые Наташка отпускала в адрес водителей, не желавших тормозить на «зебре». Поэтому ничуть не удивилась, когда она задала свой вопрос снова, причем с претензией на то, что я оставила его без внимания.
– Нам все равно, потому что встречаться с Ивляковой мы не будем, – ласково сказала я, слегка встряхнув подругу, ухватив за лацканы. – Наша задача – выяснив адрес, полюбоваться на обалденную личность благодетеля. Это позволит мне проверить свои подозрения, а тебе – несказанно удивиться.
– Я готова это сделать прямо сейчас!
– А я – нет. Вдруг ошибаюсь? Завтра в восемь утра нам надлежит торчать поблизости от коттеджа, в котором проживает Ивлякова. Можешь отпроситься с работы часа на полтора? Впрочем, зря спрашиваю – не можешь, но отпросишься. Со мной легче – я задержусь «на флюорографии». И не мешало бы продумать детали наряда и косметики.
Чтобы не пугать подругу, решила пока не срывать тайный покров с человека, номер телефона которого остался в памяти ее мобильника после звонка Елизаветы.
У подъезда на лавочке сидел пьяный мастер на все руки, он же наш сосед по подъезду Колька, и увлеченно разговаривал сам с собой. Не следовало ему мешать, да в Наталье не вовремя проснулся дух наставницы, и она с осуждением заметила, что пьянка до добра не доводит.
– А ты не пей! – вразумительно сказал Колька, мотнул головой и, с трудом поняв, кто перед ним находится, обрадовался: – Наташ-шечка, мне чужого добра и не надо! Дай двадцать рублей, меня Зинка бросила. – На последнем слове он всхлипнул.
– Допился! Кому ты такой нужен?
Наташка нечаянно уронила пакет с мороженым, и я торопливо нагнулась его поднять.
– С-стране, произ-зводству…
Колька икнул и пошатнулся, намереваясь улечься на лавочку, но инстинктивно оперся на руку.
– Иди домой и проспись, – строго сказала Наталья. – Завяжешь с пьянкой, жена вернется.
– Н-не м-могу, – опять икнул Колька. – Она раньше вернется. Хлеба купит и вернется. Дай двадцать рублей, а? На пиво. Зинка придет и отдаст. Мне не отдаст, а тебе отдаст.
Наташка возмутилась. И если бы я силком не вручила ей пакет с мороженым и не затолкала ее в подъезд, она митинговала бы до момента возвращения Зинки. Наша соседка по подъезду терпеть не могла, когда Кольку осуждали другие. Главные козыри – на работе не пьет, никому не мешает, зарабатывает (почему-то как Билл Гейтс) и у него есть законная жена для того, чтобы его воспитывать. Методы воспитания Зинаиды отличались конкретностью. Слов на ветер она не бросала. Чисто конкретно давала в лоб загулявшему мужу, едва он переползал порог родной квартиры. Этого ему вполне хватало, чтобы спокойно отлежаться в коридоре, не вступая в полемику, а ей – чтобы успокоиться и оценить свое счастье. Пьющие люди редко бывают покладистыми.
Детали предстоящей поездки обсудили в коридоре. Принимая во внимание солидный опыт перевоплощения, решили не тратить драгоценные утренние часы на смену имиджа. Это можно сделать и по прибытии на место. В качестве транспортного средства единогласно избрали «Шкоду». «Ставрида» достаточно намозолила глаза всем кому ни попадя. Оставалось одно – бесшумно встать и уехать в семь утра, раньше положенного времени.
Вскочив в половине седьмого по внутреннему будильнику, я первым делом обеспечила шумовой эффект, наступив Эльке на песцовый хвост. Она заорала так, что все остальные кошарики мигом принеслись порадоваться этому событию. Пострадавшая на всякий случай забилась под кровать. Нет бы сделать это чуть раньше! Алена встать не удосужилась, но из комнаты донесся ее встревоженный голос, желавший знать, с кого именно содрали три шкуры. Решила не отвечать – может, обойдется? И пока в нерешительности выжидала у двери спальни, дочь осторожно, на цыпочках, нарисовалась на пороге.
– С добрым утром! – приветствовала я ее шепотом и тут же вернулась в кровать, явив собой образец хронического недосыпания. – Кошки поцапались, раньше времени разбудили.
– А-а-а… Мне к третьей паре, желательно больше животных не давить. Идем со мной, Плюша, хоть тебя спасу.
Дочь, подхватив кошку, зевнула и отправилась досыпать.
Через десять минут я вскочила и… еле сдержала крик. А попробуйте не заорать, когда по вашей ноге со всей силы саданет когтистая кошачья лапа! У нас с Элькой схожие биоритмы. Ей приспичило вылезти из-под кровати именно в тот момент, когда я вторично едва не наступила ей на хвост. Словом, к семи по-хорошему я не укладывалась. Но выхода не было, поэтому, покидав в пакет парик и непонятно что еще – не нестись же с пустыми руками, вылетела из квартиры прямо на рассерженную, как мне казалось, моим запаздыванием Наташку. Ни слова не говоря, мы вызвали лифт, и только там подруга пожаловалась на собаку, среди ночи растрепавшую парик и мешок с косметикой. Не спалось, заразе! Наташка всегда отличалась собранностью. На сей раз она вышла ей боком. И ведь что ужасно: наорать по этому поводу на Деньку не удалось. Незачем привлекать внимание мужа к предметам, тщательно приготовленным с вечера и предназначенным к выносу с целью изменить личность жены до неузнаваемости. Сославшись на необходимость более раннего появления на рабочем месте и еле сдерживаясь от желания высказать собаке все, что о ней думает, подруга в намерении успокоиться принялась считать до десяти. Ровно на десятой ложке сахарного песка, насыпанной в чашку с кофе, она окончательно разозлилась – до слез. Борис, поспешивший на кухню утешить любимую женушку, ставшую не с той ноги, от всей души добавил в упомянутую чашку еще две ложки песка и ласково предложил ей наплевать на плохой сон и взбодриться кофейком…
Я неуверенно предположила, что, если не повезло с утра, повезет… еще когда-нибудь. И с тревогой подумала, что можем и опоздать.
Дорога оказалась неожиданно короткой по времени. Поселок Турчино расположился прямо у проселочной дороги в паре километров от основного Симферопольского шоссе. Заблудиться при всем желании было невозможно. Свернув за поселком направо, мы уверенно покатили через лес по гладкому, словно отшлифованному асфальту, судя по указателю, в сторону деревни Косяково. Она показалась на холме сразу же, как только дорога пошла вверх. От дороги ее отделяло каких-нибудь триста метров. Все дома в один ряд, сзади поле, заканчивающееся лесом. Общее количество построек составляло число тринадцать. Судя по всему, необходимый нам дом находился где-то в середине. Отсчитав от первого дома шестой, мы придирчиво уставились на трехэтажный коттедж, на крыше которого торчала тарелка спутниковой антенны.
– Не скромненько, но со вкусом, – заметила Наташка. – Жаль, забор высокий.
К сообществу многочисленных современных коттеджей слово «деревня» совершенно не подходило. От нее практически остался только один дом, да и тот, очевидно, доживал последние дни. Рядом был возведен трехэтажный красавец, а в старой покосившейся развалюшке разместились рабочие. В чудом сохранившемся палисаднике мерзли голые ветки сиреневых кустов. Создавалось впечатление, что они пытаются скрыть убогость дома, безмерно уставшего от прожитых лет. В особенности последних. Наверняка он знавал лучшие времена, наполненные молодыми звонкими голосами его обитателей, планами на будущее… которого у него больше нет. Из-за поворота навстречу нам выехала серебристая иномарка, мы не стали сворачивать к деревне, намеренно проехали прямо и затормозили только у леса. Но спрятаться в этих насаждениях, значительно прореженных поздней осенью, было невозможно. Все равно машина оставалась на виду.