— Я еще на укулеле играть умею, — прорычал он довольным голосом.
— Укучто?
В руках у Черного появилась какая-то детская версия гитары по струнам которой он начал нещадно бренчать. Кажется, у меня из ушей потекла кровь. И из носа тоже.
— Черный, — рявкнул я, но затем взял себя в руки, медленно произнося слова. — Пожа-алу-уйста. Больше. Никогда. Не доставай. Этот инструмент пыток. Им можно все гнездо Иных пробудить.
— И не только Иных, дружище! — воскликнул Черный, но минигитару все же убрал.
— Что мне делать дальше?
— Ты хотел сказать, что нам делать дальше? — усмехнулся он.
— Я так и сказал.
— Ты должен пройти три испытания. Преодолеть своего врага. Затем преодолеть самого себя. И было еще что-то.
Я задумался на секунду, пытаясь определить, серьезно он или опять за старое. Слова казались мне смутно знакомыми.
— Ты мне сейчас какой-то старый фильм из детства процитировал, да? — наконец спросил я.
— Не понимаю о чем ты, — отмахнулся Черный и покатился дальше, натужно скрипя колесами. — Для начала тебе надо избавиться от зависимости.
— Это пить что ли бросить? При чем тут это?
— Это поможет сконцентрироваться, открыть чакры и познать дзен. Только в состоянии высшей нирваны ты будешь способен управлять наномашинами.
— Черный, — начал я закипать, — хорош придуриваться. Я понимаю, что тебе не нравится, когда я пьян, но у меня на то были причины. Веди себя нормально и мне не придется бухать до беспамятства.
— Скучная, скучная восьмерка, — раздался шепот откуда-то сзади. — Обернись.
Я рывком развернулся, готовясь к любой пакости. Но бить было некого. Потому что напротив меня стоял я сам. То же хмурое лицо, протертый плащ, немного сутулая фигура. Только этот я был полностью обмотан тяжелыми цепями.
— Ну нет, — замотал я головой. — Третий глюк в копилку, это уже перебор. Мне и вас с Восьмеркой хватает.
— Присмотрись, — прошуршал Черный откуда-то из темноты.
И я последовал этому совету. И чем дольше я вглядывался, тем больше замечал. Мой двойник оказался странным. Его лицо постоянно покрывалось рябью и шло волнами, но не как от воды, а более грубо. Словно его кожа жила своей жизнью и двигалась как хотела.
Будто бы он состоял из множества маленьких частей, связанных друг с другом весьма условно. И глаза тоже отличались. Холодные, пустые и безжизненные. Словно сделанные из стекла, а не принадлежащие живому существу.
— Это наномашины? Мне надо их освободить? — спросил я Черного.
— А силенок хватит? — усмехнулся он.
Я хотел было ухватиться за толстые цепи, но понял, что не могу пошевелиться. Опустил взгляд и понял, что цепи на самом деле сковывают меня, а смотрел я не на своего двойника, а в зеркало.
Отражение усмехнулось, хотя я наоборот хмурился. Попытался разорвать цепи, но даже не смог хоть сколько-то пошевелиться. Меня словно спеленали, как какую-то мумию. Я начал дергаться сильнее, но без результата.
Вдох, медленный выдох, успокоиться. Это все не по настоящему. Мы у меня в голове. Успокойся, восьмерка. Просто представь, что никаких цепей нет.
— Это так не работает, — ухмыльнулся Черный.
— Да чтоб тебя со стены обоссали.
Цепи и впрямь никуда не делись, вроде бы даже стали толще. Вглядевшись в зеленоватый металл, различил какие-то волны, что плыли по поверхности звеньев. Мириады нулей и единиц. Это программный код, который призван сдерживать возможности химер.
— Соображаешь, — пророкотал Черный. — Только помни, что он сдерживает не только тебя, но и геном Иных. Что-то неправильно сделаешь и сдохнешь в мучениях.
— Боевая форма, принять, — произнес я заученную фразу.
Все мое тело покрылось черной матовой броней, увитой узором багровых прожилок. Только вот цепи от этого не порвались, а наоборот — натянулись так, что даже дышать стало трудно. Да чтоб вас всех со стены обоссали.
Сил заметно прибавилось в моем воображении, так что я даже почувствовал, как смог немного пошевелить рукой. Напрягаясь что было дури, попытался разорвать оковы, но безрезультатно.
Вокруг меня ездил Черный, на своем маленьком трехколесном велосипеде и при этом жонглировал человеческими органами.
— Смотри, я еду без рук. А ты так можешь?
Я не стал тратить силы на ответ, а лишь предпринял новую попытку. В этот раз пошло лучше и я даже смог оторвать руки от тела, пусть и совсем чуть-чуть. Но стоило выдохнуть, как цепи вновь сомкнулись вокруг меня.
— Давай, восьмерка, — подначивал Черный, кидаясь в мою сторону тухлыми мозгами. — Ты же только и умеешь, что все ломать, что теперь-то не так? Надо было есть мясо, как и говорил Черный. Был бы крутым и сильным, как я! А ты все время нос воротил. Человечину я не буду, восьмерочьи потроха я не хочу. Вот и не осталось силенок.
В третью попытку я вложил всю накопленную ярость, благо это было просто. Я представил, как сейчас разорву эти цепи, а затем доберусь до Черного и намотаю этот сраный скрипучий велосипед ему вокруг горла. Затем схвачусь одной рукой за раму, другой за руль и начну тянуть в разные стороны, чтобы передавить ему шею. А затем вырву все спицы и затолкаю их…
— Да, — пророкотал Черный. — Друг из тебя так себе, должен заметить.
На последней фразе моя ярость достигла предела, а одно из звеньев с грохотом лопнуло. В то же мгновение я мешком свалился… Не знаю куда я свалился в этой темноте, где не было ничего, кроме скрипа сраного велосипеда.
Словно упал в воду и продолжал медленно погружаться на дно, которого нет. Потому что каждая восьмерка знает, что дно — это сектор.
Меня крутило от боли, что судорогами проходила по телу. Казалось, мои органы плавятся изнутри, а в голову мне затолкали те самые спицы и сейчас усердно проворачивают. Кажется я падал вечность или две. Постепенно боль сходила на нет, уступая место странному онемению.
Почему мне больно, хотя я нахожусь внутри своего подсознания? Что вообще происходит?
— Нарушение целостности защитного протокола. Ошибка в коде, вызванная сторонним вмешательством, — начал декламировать Черный каким-то машинным голосом. — Неконтролируемый выброс генома прототипа Генома в организм носителя. Повреждения организма обратимы, запущен процесс купирования, запущен процесс реконструкции, запущен процесс регенерации.
— Так, то есть ошейник не дает мне принять боевую форму, но и сдохнуть тоже не даст.
— Восьмерка, — воскликнул Черный своим ехидным рокотом, — Это не только ценный геном, но и два, а то и три кило свежего сочного мяса.
— Я вообще-то за сотню вешу.
— В тебе говна много, — пожал плечами Черный. — И желчи. Аж наружу прет.
— Как выпить-то хочется.
— Что и требовалось доказать! — воскликнул тот.
Поднявшись на ноги, хотя уместнее будет сказать, приняв вертикальное положение, я вновь уставился на цепи.
Думай, восьмерка, думай. Ты уже проделывал этот фокус раньше, превращая броню в когти или когда пытался протиснуться в пролом. Оби тоже так умеет, причем вообще свободно. Решение должно быть, причем где-то на поверхности.
Даже ребенок справился с этой задачей. Я что-то упускаю. Что-то простое и банальное, но важное в этой ситуации.
— О-о, — оскалился мой вечный комментатор. — Груда мышц и злобы наконец вспомнила, что у нее есть мозги. Осталось дело за малым. Вспомнить в какой части организма они расположены и найти кнопку для их активации.
— Не напомнишь?
— С радостью, но только в форме песни, — заорал Черный и тут же брякнул по струнам своей укул… чего-то там.
— Хватит! — проревел я.
Из ушей, глаз и носа тут же потекла кровь. Она просачивалась сквозь маску, стекая по подбородку на грудь.
Опустив голову, тяжело дыша, я старался прийти в себя. Похожее состояние было, когда Черный произносил слова, вызывавшие адскую головную боль. Например «яблоко» или «наизнанку».
Позже это оказалось частью пароля, снимающего некоторые ограничения. Но эта музыка, а вернее стоны бедных струн, вызывали похожую реакцию.
Меня осенило. Черный все это время пытался мне помочь, пусть и не говоря ничего прямо, пока я не дошел до края. А сейчас я снова тут, на пороге смерти. Посмотрел на цепи, затем на Черного.
— А просто прямым текстом нельзя было сказать? — спросил я с укором.
— Это бы испортило все веселье, — ухмыльнулся Черный и растворился во тьме.
Исчезли и его велосипед с детской гитарой. А я остался наедине сам с собой и своими проблемами. Кровь покрыла не только броню, но еще и залила цепи. Хотя она вообще не должна была вытечь наружу из-под маски.
Но это все из-за того, что маски не было. Черный как-то снял ее. Или это я? Как частичная смена ипостаси, что показывал Элиот. Он говорил, что так любая химера может.
Броня. Черные матовые наросты, состоящие из генома Иных. Кровь. Моя кровь, пусть и воображаемая. Цепи и тело. Набор нулей и единиц вокруг моего разума.
Все это на самом деле одно и то же. Наномашины. Они есть в моей голове, в моей крови, в моей броне. И код, ограничивающий мои возможности находится в них. Все едино.
Как я создал когти? Они были мне нужны и они появились. Фишка в том, чтобы не разрушать цепи, а подчинить, переделав под свои нужды. Они не вокруг меня, а внутри. А значит, осталось только…
Я опустил взгляд и развел руки в стороны. Меня больше ничего не сковывало, разве что черная броня стала зеленоватой. Цепи впитались в меня, уходя глубже, пока наросты не вернули себе привычный темный цвет с алыми прожилками.
— И что дальше? — спросил я у темноты и открыл глаза.
В камере было холодно. Я сидел на полу, оперевшись спиной о дальнюю стену. Глаза разлепил с трудом, что-то мешало. Протерев лицо рукой, понял, что она вся в крови. Кровь текла по щекам, из носа и даже из ушей.
Прямо как в видении, только теперь все по-настоящему. А еще кровь попала на ошейник, что сковывал возможности химеры. Я потянулся и снял это стальное кольцо. Магнитный замок не работал, а индикатор погас.