А еще в Элхассе была сеть кабаков и харчевен, где кроме всего прочего подавали приторно-черное вино, бархатное и мягкое, словно пыль прошедших столетий. То был поистине страшный напиток. Вино, забирающее душу, заставляющее остановиться, прекратить бег сознания и осесть в одном из тысяч местных трактиров. Я чуть было не стал пленником и вечным рабом данного колдовского эликсира. Емкость этого зелья мне продал хозяин гостиницы. А когда я тянул уже второй стакан, пришла Хельга. Она отобрала у меня бутылку, вылила содержимое и почитала длинную лекцию о коварной опасности некоторых местных вин.
Как это ни странно, но в Элхассе действовал свой собственный закон, запрещающий похищать, грабить, воровать и убивать в пределах внешней городской стены. Все бандиты могли орудовать только за воротами города. Удивительно, но это своеобразное перемирие между властями и преступниками соблюдалось безукоризненно, поскольку нарушителей, если их ловили, подвергали долгой мучительной позорной казни, а их имущество и достояние всех их родственников конфисковывалось в пользу города. Осужденных привязывали к столбу и оставляли так, пока не наступала смерть, а потом и разложение трупа. Как только начинал ощущаться запах тления, столб обкладывали дровами и сжигали. Зато за пределами города бандитов никто не трогал, поэтому каждый караван, одиночный коммерсант или путник, должен был купить право безопасного прохода, нанять за немалые деньги охрану или просто отдать часть своего добра в виде откупа. Операция происходила удивительно мирно: купец вручал определенную долю своего товара или денег, после чего получал ярлык на свободный проход. Вторично его уже никто не грабил, а если и пытался, то достаточно было показать ярлык. Все это разительно отличалось от порядков столицы Королевства — города Риана, и я в который уже раз убедился, что столичный государственный закон, если где-то и действует, то только в стенах самой столицы. Ну, может в ближайших окрестностях еще.
Несмотря на все это, город был удивительно красив. По сравнению с узенькими кривоватыми улочками Риана и вонючими переулками Эсхира, Элхасс смотрелся просто ошеломляюще. Особенно для путешественника, только что вышедшего из засушливой пустыни или сошедшего с неустойчивой палубы корабля, или спустившегося с труднопроходимых гор. Словно красный бриллиант, город был оправлен в серое кольцо гор и насажен на палец реки Крес. А вокруг первозданная природа — без искусственных парков, богатых пригородов и полосы трущобных лачуг, так характерных для некоторых северных городов Вильфиера. Город выглядел совсем непохоже на то, к чему я уже начал привыкать: остроконечные крыши, покрытые багряной и шафранной черепицей, разнообразные флюгера, поражающие воображение фантазией и изысканностью форм. Необычная архитектура из красного камня напоминала иллюстрации из учебников истории Средневековья или эпохи Возрождения. Будь во мне хоть чуть-чуть романтики, я бы обязательно написал стихотворение в прозе об этом удивительном месте. Но, увы — не владею стилем. А может и не увы, а к счастью. Вообще, возвращаясь мыслями назад, я должен признать, что пейзажи Вильфиера поразительно прекрасны, и с тех пор они часто снятся мне по ночам.
Довольно скоро выяснилось, что наша первоначальная идея — добраться до Эренея по суше оказалась полнейшей глупостью и абсолютным идиотизмом. Обогнуть Срединные Горы по берегу Океана нечего было и думать. Могуществом и величием горы подавляли, вызывая неутолимую депрессию и тоску от сознания собственной беспомощности. Я-то думал увидеть нечто вроде Крымских или Кавказских гор, но действительность превзошла все мои фантазии. Некоторые их вершины пронзали облака, и поднимались выше снегов. Возможно, что это можно было бы сравнить с Гималаями, но не знаю. В Гималаях, увы, не был. А горное побережье местами просто отсутствовало — скалы отвесно обрывались прямо в море, и проход там был невозможен. Зато пересечь Срединные Горы напрямик пытались многие, но лишь единицам удавалось это осуществить. Поднявшись в горы, эти люди сразу же сталкивались с массой опасностей и неприятных неожиданностей, потому что не знали обстановки и разбивали свои лагеря там, где находили благоприятные места. А места только казались удобными. Здесь их поджидали безумные горные грозы, внезапные разливы тихих горных речушек, дикие селевые потоки и каменные лавины. Ночами их атаковали полчища мелких лесных тварей, а днем поджидали дневные хищники. Проводников не было, а те, кто выдавал себя за таковых, заводил доверчивых простаков в лапы бандитов, и путешественники потом оказывались на невольничьих рынках или гибли насильственной смертью. Те же немногие, кто все-таки пересекал горную страну и доходил до Великой Пустыни, гибли потом от самой пустыни. И если Большую Пустыню постоянно пересекали караванные пути, то Великую Пустыню не пересекало ничто. Только отдельные единичные счастливчики достигали некоторых ее районов. Искатели шли в поисках золота и алмазов, но история не сохранила информации о том, скольких из них Великая Пустыня забрала себе. Они, как правило, не возвращались назад. Они исчезали, и о них слагали легенды. За ними шли более подготовленные добытчики, их было больше, и люди старались быть сильнее связанными друг с другом. Они пытались собираться и держаться группами, но результат оставался прежним. Великая Пустыня не сдавалась. Никто обычно не возвращался. Лишь считанные единицы вернулись из путешествий по Великой Пустыне. Их рассказы были страшны и туманны, а карты, составленные ими, страдали неточностью, противоречивостью и неполнотой.
Нам оставался только один реальный путь — морем.
15. Стелла и больница
Стелла тогда буквально ворвалась в кабинет шефа.
— Шеф! Лильку машиной сбило!
— Как сбило? — как-то очень уж неестественно всполошился шеф. — Она жива?
— Жива конечно, но без сознания, в больнице сейчас. Доставлена в отделение неврологии… или нейрологии…
— Когда?
— Сегодня, судя по всему. Мне позвонили какие-то чужие люди по ее мобильнику и сообщили. Я как раз с ней разговаривала незадолго до аварии… ну, по времени так получается. Мой номер там последним оказался. Подробностей я еще не знаю, но…
— Поезжай и узнай. Ты на машине?
— Нет, я сегодня так.
У Стеллы сложилось впечатление, что шеф был давно уже в курсе случившегося. Слишком просто он отреагировал. Предсказуемо как-то.
— Тогда поезжай на метро. Быстрее доберешься. Адрес больницы знаешь?
— Да, это Московский Институт Клинической Медицины. Это на… — но шеф не дослушал и перебил:
— Как только будут подробности, сразу же мне звони. Может помочь надо, или еще чего… Кто ее сбил?
— Неизвестно, шеф. Машина, похоже, сразу же уехала, а Лилю просто нашли на газоне у проезжей части. Кто-то сердобольный позвонил в «скорую». Милиция потом приехала. Сейчас разбираются, свидетелей ищут.
— Погоди, Стелла, не убегай, — в последний момент задержал девушку шеф. — Посмотри, как там обстановка, как отделение, надо ли переводить в другую клинику, и можно ли. Ну, на месте сориентируешься. Вообще-то я слышал, что это неплохая больница… Возможно, что при разговорах с врачами и медперсоналом тебе придется использовать некоторые суммы денег. Вот возьми, — и он протянул девушке довольно-таки пухлый конверт. — Общее количество записано на конверте, отчитаешься потом за каждую бумажку. Вот теперь иди.
Больница, куда первоначально доставили Лильку, принять пострадавшую отказалась на том основании, что у нее не оказалось при себе ни документов, ни медицинской страховки. В итоге девушку отвезли в другую специализированную клинику, и утром следующего дня туда входила Стелла. Ее долго не хотели пропускать и даже разговаривать с ней, ссылаясь на то, что говорить будут исключительно с родственниками. Пришлось звонить шефу. Тот надавил на какие-то невидимые рычаги, и девушка получила аудиенцию у соответствующего врача.
Первым делом Стелла зашла в туалет, разделила выданные шефом деньги на неравные части и расфасовала по различным конвертам.
Небольшой кабинет заведующего отделением. За столом — загорелый крепко сбитый мужик с мощными руками, мягкой улыбкой, непроходимой тоской в голосе и с добрыми, очень живыми глазами за стеклами очков. Стелла поздоровалась.
— Что вас интересует? — устало спросил врач, после ответного приветствия.
Как уже знала Стелла, именно он являлся заведующим отделением.
— Лиля Кондратьева. Что с ней и как?
— Вы с ее работы? Состояние тяжелое, есть положительная динамика, но пока еще без сознания. По настоятельной просьбе вашего начальника сейчас делают томографию, хотя при теперешнем состоянии это…
Тут зазвонил телефон. Сигнал был резкий, дребезжащий, как у аппаратов полувековой давности.
— Я у телефона, — скромно сказал врач.
Доктор носил строгий идеально белый халат без каких-либо особенностей и отличительных признаков. Некоторое время он молча слушал, потом кого-то поблагодарил и повесил трубку.
— Вот, сейчас звонила Марта Витольдовна, это наш нейрохирург, и сказала, что серьезной патологии действительно нет. Томограмма чистая, ничего страшного не показала. Диагностировано сотрясение мозга. Но видимых повреждений нет, ни внешних, ни внутренних. Это главное. Только вот…
— Что? — нервно спросила Стелла.
— Из комы пока не выходит, вот что. Надо родственников предупредить.
— Уже сделано, сюда ее муж едет, — с готовностью пояснила девушка.
— Муж — это всегда хорошо, — как-то рассеянно произнес врач. — Но придется купить некоторые препараты и материалы. Вот список, возможно, что-то есть и в нашем киоске внизу в вестибюле… Более конкретно уточните у лечащего врача.
— Лилю можно увидеть? — спросила Стелла, разглядывая список каких-то непонятных названий.
— Ее? Нет пока. Извините, я должен идти, — торопливо произнес хозяин кабинета и вопросительно взглянул в глаза Стеллы.
— Спасибо, а вот это просил передать наш шеф, — смущенно сказала девушка, кладя на стол врачу самый толстый из своих конвертов. Не дожидаясь реакции доктора, и даже не запомнив, как того зовут, Стелла быстро попрощалась, вышла из кабинета, прошла в лифтовой холл и нажала сразу на все возможные кнопки.