Что-то внутри меня болезненно сжалось. Захотелось броситься на незнакомца, прижать к земле, сделать гораздо больнее. Он, что, сражался с моей Тайной? Мысль никак не укладывалась в голове. Внутри словно что-то взорвалось, и энергия потекла по телу, разрушая и одновременно толкая на необдуманные поступки. Ногти процарапали кожу ладоней – а ведь я и не заметил, как сжал кулаки, заныли челюсти – а ведь я и не почувствовал, как стиснул их со всей дури, кровь ударила в голову, в груди закололо. Я начал подниматься, Навист тоже. Он-то, наверное, подумал о Нине. Ковалль пресек наши действия быстро. Предупредительно выбросил руку в сторону, в один шаг преодолел расстояние до незнакомца, склонился над ним и громко спросил:
– Сражались на территории сфинксов?
Как он догадался, меня не интересовало. Разум подсказывал, что магически. Ковалль знал о войне на территории оборотней, но разных племен там живет навалом. Значит, просек шестым чувством первородных – еще одной недоступной другим способностью. Маг разлепил воспаленные веки, встретил наши недружественные взгляды и прохрипел обожженным горлом:
– Пытались атаковать поселение сфинксов. У них самая хорошая земля. Пригодная для жизни и даже земледелия. Среди двусущих обнаружились предатели. Они сообщили, что в этом поселении на сегодня назначен совет племен. Был шанс и другим вождям насолить. Но нас встретили две химеры. Схватка выдалась очень кровавой. Защищаться сфинксы умеют, как никто. Плюс эти химеры, словно исчадия ада. Еле ноги унесли с помощью недопорталов. Еще немного – и мы все бы погибли.
С моих губ едва не сорвался вопрос, Невист открыл рот, Татушка привстала. Но Ковалль пресек наши действия снова. Резкий жест, взгляд, что осадит и бешеного зверя – и колдун сам озвучил важный вопрос:
– Вы проиграли сражение? Химеры не пострадали?
Незнакомец усиленно пытался ответить, но изо рта вырвался только хрип, тело затряслось в болезненной лихорадке, на бледных щеках вспыхнул нездоровый румянец. Началось воспаление ожогов на теле.
Я вздрогнул, сердце окаменело в груди. Навист напряженно ожидал ответа. Татушка вскочила и облилась чаем.
Ковалль провел рукой над магом. Просто взмахнул – небрежно, неловко. Но в тело раненого полилась энергия. Ожоги начали зарубцовываться на глазах, озноб прекратился и маг очнулся. Если первородные и не исцеляли, то регенерацию запускали получше многих. Даже полумертвого приводили в чувство.
– Отвечай! – потребовал Ковалль у незнакомца.
– Живы… Одну атаковало заклятье. Но выбралась точно. Ранена ли – не знаю. К тому времени меня уже хорошенько потрепали.
Он выпустил из глотки воздух и снова потерял сознание. Впрочем, колдуна уже не трясло, а раны затягивались на глазах. Значит, он просто восстанавливал силы.
Я поднялся, потому что сидеть не получалось – адреналин, кипевший в крови, требовал действий. Навист тоже вскочил и стремительно прошелся по полянке. Лера присела и глотнула чая – жадно, будто ее мучила жажда. Тишина накрыла наше убежище. Каждый переживал за Тайну и Нину. Ранения заклятьями очень опасны. Я прислушался к своим внутренним ощущениям. Если с парой случилось неладное, и она на краю гибели, если обессилена или больна, лельдис должен почувствовать сразу. Это почти как собственные ощущения, как отголоски боли в теле. Звериное чутье на единственную и любимую. Оно еще никогда и никого не обманывало. В груди все еще неприятно покалывало, но беду мой лельдис не чувствовал вовсе. Нет, с Тайной пока плохого не случилось. Если и ранена – то незначительно. А скорее всего она цела и здорова. Другое дело – Нина, ее мне не почувствовать.
Невист нервно посмотрел в мою сторону, во взгляде вербера промелькнула зависть. Он с Ниной – не пара, клейма ей не ставил, как и метку, что химера его любовница. Вербер не ощущал Нину на расстоянии и не мог сказать – все ли с ней в порядке. Лера поймала направление наших мыслей, поежилась, обхватила себя руками.
Ковалль поднялся, погладил Татушку – не как влюбленный, скорее по-отечески и громко произнес для всей компании:
– Если бы с ними стряслось неладное, а уж тем более – непоправимое, поверьте, я бы первым почувствовал. Успокойтесь. Утверждать, что девушки не получили в бою ни царапины, я не в силах. Но могу гарантировать – ничего страшного, непоправимого с ними не случилось.
Раненый маг слабо засопел, повернулся на бок и уснул. Ожоги его продолжали заживать, не смотря на то, что в них попало приличное количество земли с нашего маленького оазиса. Меня пронзила убийственная мысль. Такая, что я отшатнулся от костра, словно опалился с головы до ног, посмотрел на Ковалля и произнес прежде, чем Навист успел меня остановить. Вербер понял секундой раньше, набычился, оскалился, но ничего не предпринял. Мы знали, что Ковалль безумно опасен. Подозревали, что маг предусмотрительно продемонстрировал далеко не все способности первородных, рассказал далеко не обо всех своих талантах.
Но держать в себе это я уже не мог, как и долгие часы мучиться в неведении. Я должен был задать этот вопрос, и товарищи поняли. По крайней мере, сильно не осудили.
– Так вы собираетесь воевать с тем племенем сфинксов? Помогать оккупантам ради личной цели? – я указал носком ботинка на раненого мага, что сопел и похрапывал. Марать об него руки не хотелось. Бить и калечить беспомощного, обессиленного, не способного защититься, не то чтобы дать сдачи – не мой метод победы над противником. Но кулаки сжимались сами собой, бешенство бурлило в крови огнем, выплескиваясь наружу неровным дыханием и слабым рычанием озверевшего лельдиса.
Спутники смекнули, что к чему, моментально. Лайгиллар отступил подальше от костра, чуть пригнулся, готовясь обращаться в василиска. Невист походил на каменную глыбу и, не мигая, следил за Коваллем. Я расслабил мышцы, переминался с ноги на ногу. Лельдис мощнее смертного в драке. А я собираюсь сражаться до последнего. Первородный ли, оборотень, у каждого есть предел прочности, слабые стороны, уязвимые органы. Что в теле, что в ауре. Мы еще поборемся.
Татушка опустила кружку на ковер и замерла, не сводя с Ковалля взгляда. Даже Лера утратила слепое доверие, которым одарила колдуна при встрече. Первородный покосился – на меня, на товарищей. Полоснул таким взглядом, что я поежился. И нечто древнее, почти непобедимое, сильное и беспощадное, убийственно-жестокое мелькнуло в разноцветных глазах Ковалля. Он словно обнажал свое нутро, предупреждал, не делая ни малейших движений. Колдун даже не напрягся, не принял борцовскую стойку. Впрочем, я отчетливо понимал ситуацию. Пожелай Ковалль атаковать нашу компанию, он не станет суетиться, как обычные маги – собираться с силами, чтобы создавать заклятья. Скорее всего, он небрежно взмахнет пятерней – и дело в шляпе, смертоносная магия в действии. Я проследил за руками Ковалля. Они свободно опущены вдоль тела. Колдун до сих пор и бровью не повел. Еще раз сосчитал взглядом каждого. Заставил моих товарищей насторожиться сильнее, ощутить себя уже не охотниками, не хищниками, – добычей – беспомощной, загнанной в угол. Еще свирепой в беспощадной ярости и жажде жизни, но морально сломленной.
– Ребята, успокойтесь, – с внезапной миролюбивостью, почти добросердечием проронил Ковалль и… опустился на ковер по-турецки. Взял свою чашку, протянул кружку Татушке, и улыбнулся. Лера растаяла, поверила снова, перестала сомневаться. Устроилась на прежнем месте, рядом с Коваллем и просто ждала его пояснений. Маг улыбнулся – всем и никому.
– Ребята. Я понимаю ваше состояние. И недоверие к чужаку понимаю тоже. Без обид. Все очевидно и правильно. И да, вы угадали. Вначале я планировал присоединиться к оккупантам, атаковать совместно. Добыть у сфинксов то, что искал годами. Но сегодня, после общения с вами, я передумал, изменил собственные планы. Я не собираюсь помогать захватчикам. Напротив, предложу местным помощь первородного. Взамен на необходимую мне услугу.
Мы все ожидали чего-то большего. Конкретики, названия артефакта, подробностей. Но Ковалль дальше делиться не планировал. Дал нам знак рассаживаться и примирительно произнес:
– Слово первородного – вы все узнаете. В свое время, когда я сочту правильным. А пока клянусь кровной магией и собственной аурой. Я на стороне ваших химер и сфинксов, раз уж они вместе сражаются.
Мы с Невистом переглянулись с интересом и удивлением. Давненько маги не обменивались клятвами, про кровные уже и говорить не стоило. Казалось, они сохранились лишь в летописях, остались в прошлом и превратились в историю. Минули времена, когда слово колдуна значило больше, чем сотни печатей, десятки подписей и любые законы. Он клялся – и всегда держал обещание. Даже враг, подлец, захватчик и мерзавец.
Земля изменила и оборотней, и магов. Мы доверяли юридической шелухе – бумажкам, которым цена три монеты, печатям высоких титулованных чиновников, их обещаниям с телеэкранов. Мы забыли свои древние традиции, оторвались от корней, если можно так выразиться.
Ковалль улыбнулся – беззлобно, с хитринкой.
– Верите? Теперь перестали сомневаться? Давайте, садитесь. Нам осталось ждать часа три. Потом соберемся и отправимся дальше.
Ковалль беззаботно глотнул еще чаю, Татушка смело последовала примеру. Мы с Невистом переглянулись – быстро, но осторожно. Остальные застыли, ожидая распоряжений.
– Верим, – произнес я после кивка вербера и первым вернулся на прежнее место. Навист опустился на ковер следующим. Товарищи помедлили, но тоже успокоились – устроились возле костра, неподалеку.
Некоторое время мы сидели молча, тянули чай и рассматривали Ковалля. Маг чувствовал себя вполне свободно, не нервничал и не ожидал подвоха. Не выглядел обманщиком, но вопросы остались. Его неожиданная смена планов. Словно не воевать за кого-то собирался – так, выбирал себе спортивную команду. Кто больше заплатит, за того и играет… Важна не правота, а выгодность контракта… Странное равнодушие в выборе противников. Будто Коваллю подвластно одолеть любого. Соратники, противники – никакой разницы. Его силы перевесят в любом случае, каждую армию приведут к победе.