[25] наблюдала за ней с момента зарождения в восточной части Кубы и ее перемещениями в неопределенном направлении. Были получены самые последние буйковые данные, а также температура, скорость и направление ветра. Эти сведения были подтверждены тем, что теперь видели метеорологи на экранах компьютеров.
Тропический шторм двигался на северо-запад, к Флориде.
Таких новостей и боялся руководитель полета Рэнди Карпентер. Погода могла помешать решению технических проблем. Вызвать множественные неполадки в системе. Но против матушки-природы люди бессильны. Главной задачей совещания руководителей полета этим утром было принятие решения по уходу шаттла с орбиты: расстыковка челнока и уход с орбиты планировались через шесть часов. Совещание по погоде все изменило.
– Группа космической метеорологии НУОА сообщает, что тропический шторм движется на северо-северо-запад, направляясь к Флорида-Кис, – объявил метеоролог. – Радар авиабазы Патрик и доплеровский радиолокатор Национальной метеорологической службы в Мельбурне показывают радиальную скорость ветра до шестидесяти пяти узлов, а также усиление дождя. Радиозонд и ветровой зонд «Джимсфер» подтверждают сведения. Сеть электромагнитных датчиков на мысе Канаверал, так же как и лидары, показывает усиление грозовой активности. Эти погодные условия, вероятно, продлятся еще сорок восемь часов. Если не больше.
– Другими словами, – произнес Карпентер, – мы сажаем шаттл не в Кеннеди.
– Кеннеди явно отпадает. Во всяком случае, на ближайшие три-четыре дня.
Карпентер вздохнул:
– Хорошо, будем думать. Как насчет Эдвардс?
Авиабаза Эдвардс, находящаяся в долине на востоке Сьерра-Невады, Калифорния, была нелучшим выбором. Посадка в Эдвардс задерживает подготовку и разгрузку-загрузку шаттла для следующего полета, потому что челнок нужно прежде всего доставить обратно в Кеннеди, посадив его верхом на «Боинг-747».
– К сожалению, – сказал метеоролог, – с авиабазой Эдвардс тоже проблемы.
У Карпентера засосало под ложечкой. Он почувствовал, что это начало цепи нехороших событий. Для него, ведущего руководителя полета шаттла, анализ каждого происшествия – личная задача; ему нужно было выяснить, в чем причина. Опираясь на прошлый опыт, он обдумывал в обратном порядке ход событий, ставших результатом неверных, но, как тогда казалось, безопасных решений. Иногда все начиналось еще на производстве, с рассеянного техника, который не подключил панель. Черт, даже такое большое и дорогостоящее оборудование, как линзы телескопа «Хаббл», начало подводить с самого начала.
Теперь он не мог отделаться от ощущения, что позже ему придется мысленно прокручивать это собрание в обратном порядке и спрашивать себя: «Что я должен был сделать по-другому? Что я мог сделать для предотвращения катастрофы?»
– Каковы условия на Эдвардс? – поинтересовался он.
– В настоящее время облака там на высоте две тысячи метров.
– Это автоматически отменяет посадку.
– Правильно. То же и в солнечной Калифорнии. Но есть вероятность частичного просвета в ближайшие двадцать четыре – тридцать шесть часов. Возможно, приемлемые условия для посадки у нас появятся, если мы подождем. Иначе придется сажать их в Нью-Мексико. Мы только что проверили по ИСИМ,[26] и Белые Пески нам подходят. Безоблачное небо, встречный ветер от пяти до десяти узлов. Прогноз погоды благоприятный.
– Так что нужно выбирать, – сказал Карпентер. – Либо ждать, пока небо над Эдвардс не прояснится, либо посадить шаттл в Белых Песках.
Он оглядел остальных членов команды, ожидая их решения.
– Они еще наверху, – проговорил один из руководителей программы. – Они могут оставаться пристыкованными к МКС сколько потребуется, пока не улучшится погода. Я не вижу необходимости срочно возвращать их на Землю и сажать шаттл там, где не слишком для нас удобно.
«Не слишком удобно» – это еще мягко сказано. База Белые Пески, по большому счету, всего лишь уединенная взлетно-посадочная полоса, оборудованная цилиндрами выравнивания курса.
– Речь идет о том, чтобы вернуть тело на Землю как можно скорее, – вмешался Тодд Катлер. – Пока оно пригодно для вскрытия.
– Мы помним об этом, – ответил руководитель программы. – Но давайте рассмотрим отрицательные аспекты. Возможности Белых Песков ограниченны. Гражданского медицинского обеспечения там просто нет – а вдруг у нас возникнут проблемы с посадкой? В общем, учитывая все обстоятельства, я предлагаю подождать, пока не улучшится погода над Кеннеди. А с точки зрения логистики Кеннеди – самый оптимальный вариант для выполнения программы. Там можно максимально быстро разгрузить шаттл и подготовить его для следующего полета. Тем временем – это займет несколько дней – экипаж будет оставаться на МКС. Станция станет для них своего рода космическим отелем.
Несколько руководителей программ закивали. Все выбрали самый консервативный подход. Экипаж в безопасности там, где он находится сейчас; необходимость вернуть на Землю тело Хираи в свете проблемной посадки в Белых Песках отодвигалась на второй план. Карпентер подумал: из всех вариантов развития событий, которые он предчувствовал, самое страшное – катастрофа при посадке в Белых Песках. Он прокрутил в голове вопросы, которые задал бы сам, анализируя решения другого руководителя полета: «Почему не подождали улучшения погоды? Почему поспешили вернуть их на Землю?»
Правильное решение уменьшает риск, но отвечает задачам полета.
Он выбрал золотую середину.
– Три дня отсрочки – это слишком долго, – сказал он. – Так что Кеннеди не подходит. Давайте выберем Эдвардс. Быть может, завтра небо расчистится. – Он посмотрел на метеоролога. – Сделай так, чтобы облачность исчезла.
– Это я мигом, – ответил тот. – Только спляшу танец дождя задом наперед.
Карпентер посмотрел на часы, висевшие на стене:
– Ладно, подъем экипажа через четыре часа. Тогда и сообщим им, что в настоящий момент они не могут вернуться домой.
Джилл Хьюитт проснулась от удушья. В первый момент она решила, что тонет и с каждым вдохом наполняет легкие водой. Джилл открыла глаза и увидела, что ее окружило нечто напоминающее стаю медуз. Она закашлялась, потом ей удалось глубоко вдохнуть, и она снова закашляла. От ее кашля медузы разлетелись в разные стороны.
Джилл вылезла из спального мешка и включила свет в отсеке. И стала в изумлении разглядывать мерцающий воздух.
– Боб! – закричала она. – У нас что-то протекло!
Она слышала, как О’Лири в кабине экипажа произнес:
– Боже, что это такое?
– Надеть маски! – приказал Киттредж. – Пока не выясним, не токсично ли это.
Джилл открыла шкафчик первой помощи, вытащила оттуда защитный комплект и сунула маски и очки Киттреджу, О’Лири и Мерсеру, когда те спустились на среднюю палубу. Времени одеться не было; на всех было только белье, все только что проснулись.
Нацепив маски, они рассматривали плавающие вокруг сине-зеленые шарики.
Мерсер протянул руку и поймал один из них.
– Странно, – удивился он, растерши шарик между пальцами. – На ощупь он плотный. Вязкий. Словно какая-то слизь.
Врач О’Лири поймал другой шарик и поднес его к защитным очкам, чтобы получше рассмотреть:
– Это не жидкость.
– А мне кажется жидкостью, – возразила Джилл. – Ведет себя как жидкость.
– Но оно скорее студенистое. Почти как…
Когда раздалась громкая музыка, все вздрогнули. Бархатный голос Элвиса Пресли и его песня «Синие замшевые туфли». Побудка из Центра управления полетами.
– Доброе утро, «Дискавери», – раздался бодрый голос Капкома. – Пора вставать, ребята!
– Капком, мы уже встали, – отозвался Киттредж. – У нас тут странная ситуация.
– Ситуация?
– В кабине какая-то протечка. Мы пытаемся определить, что это такое. Некая вязкая субстанция молочно-сине-зеленого цвета. Очень похоже на маленькие плавающие опалы. Она разлетелась по всем палубам.
– Вы надели маски?
– Так точно.
– Вы знаете, откуда протечка?
– Ни малейшего понятия.
– Ладно, мы немедленно связываемся с СРОСОЖ.[27] Может, там знают, что это.
– Что бы это ни было, на ядовитое вещество не похоже. Мы все спали, когда оно распространилось в воздухе. Пока никто из нас не чувствует себя плохо.
Киттредж обвел взглядом свой экипаж в масках, и все утвердительно закивали.
– У него есть запах? – спросил Капком. – СРОСОЖ хочет знать, не является ли источником система сбора отходов.
Джилл ощутила приступ тошноты. Что, если это вещество, которое они вдыхали, в котором плавали, – утечка из туалета?
– Полагаю, кому-то из нас придется это понюхать, – проговорил Киттредж.
Он оглядел членов экипажа, все отвели взгляд.
– Ого, сколько желающих, – пробормотал он и наконец поднял маску. Он растер шарик в пальцах и понюхал. – Не думаю, что это нечистоты. Также нет запаха химикатов. По крайней мере, примесей нефти не чувствуется.
– На что похож запах? – спросил оператор.
– Какой-то рыбный. Словно слизь форели. Может, что-то с кухни?
– Или утечка из полезного груза, из какого-нибудь научного эксперимента. Вы везете несколько выполненных экспериментов с МКС. У вас аквариума на борту нет?
– Похоже на лягушачью икру. Мы осмотрим груз, – сказал Киттредж. Он оглядел каюту, стены которой были покрыты блестящими наростами. – Эта штука осела на всех поверхностях. Придется заняться уборкой. Похоже, возвращение откладывается.
– Да, «Дискавери», мне неприятно сообщать вам эти новости, – снова заговорил Капком, – но возвращение откладывается при любых обстоятельствах. Вам придется еще посидеть там, наверху.
– Какова причина?
– У нас тут плохая погода. В Кеннеди встречный ветер до сорока узлов, ожидается гроза. С юго-востока движется тропический шторм. Он уже натворил бед в Доминиканской Республике и направляется к Флорида-Кис.