— Не верю, — пробурчала она. — Так что с химерами. Ты сказал, что там целая коммуна?
— Да. Вроде бы дюжина особей была, если никто не сдох. Как ты сама могла заметить, Элиот вполне в своем уме и не пытался нас сожрать. Он и остальные не совсем химеры. Они были первой волной. Экспериментальные образцы. По крайней мере те из них, кто сумел выжить. На основе этих экспериментов уже начали штамповать типовых химер, вроде Лотоса, которого мы оттащили в стену.
— Странно, что ты их всех не убил. Или хотя бы не сдал центру. Я думала, что ты ненавидишь химер.
— Не химер. Химеру. Одну конкретную химеру. А остальные просто под руку попадались. Некоторых убивал, если начинали агрессивничать. Остальных, которым просто не повезло, отдавал Элиоту. Он о них заботится. А в обмен помогает мне с анализатором и информацией.
— А где тогда остальные были? Я никого не заметила в том подвале.
— Так работают, — удивился я. — Жрать-то что-то надо. Вот и пашут как все. Кто стену чистит, кто мусор сжигает. Или ты думаешь, что химеры только человечиной питаются?
— Я все время думала, что это беспощадные монстры, в которых не осталось ничего человеческого. Что это скорее звери, чем люди.
— Так и есть. Штампованные особи действительно теряют разум. Склонность к агрессии, стирание моральных границ и все такое. Но некоторым удается держать себя в руках. Контролировать жажду крови и убийств.
— А как они вообще умудряются выживать? Им же нужен эфир для того, чтобы жить.
— Только для активации наномашин. В человеческой ипостаси хватает калорий из обычной еды. Хотя и жрут они много. И за счет обычной пищи даже могут менять форму, как это сделал Элиот. Но все равно без эфира они слабы и не могут долго находиться в боевом обличье. А так наномашины обычно находятся в спящем режиме. Поэтому и приходится всех подозрительных таскать в анализатор. Сканерами их просто так не обнаружить. И даже твои киберглаза не помогут.
— Получается, прямо сейчас в городе бродят монстры. Прямо среди нас. А мы даже и не знаем.
— Глупенькая тепличная консерва. Она думает, что надо бояться химер. Как будто нельзя быть чудовищем, будучи простым человеком, — прорычал Черный. И я понимал, что он просто озвучивает мои мысли. Его фигура возникла в воздухе прямо перед лицом Элис, так, что она должна была смотреть прямо в его пылающие ненавистью глаза. — Многие химеры больше люди, чем сами люди, писклявая.
— Что это за столпотворение? — спросила Элис.
— Сборище пустоголовых кретинов, — проворчал я. — Сраные Дети Неба.
— Дети Неба?
— Да. В простонародье их еще называют долб…
— Сколько восьмерок в одном месте! Ты только посмотри как плотно стоят. Давай, доставай цепную плазмопилу, как сейчас пройдемся по этому мясу.
— Эх, — выдохнул я. — Да, плазмопила бы мне не помешала.
Мы уже прошли девятый район насквозь и добрались до шестого. На площади вокруг вокзала собралось не меньше сотни восьмерок. Они стояли, размахивая транспарантами, скандируя свои лозунги и кидаясь камнями, да пустыми банками.
А вокруг вокзала стояли шеренги военных, за спинами которых важно расхаживали копы. Забавное зрелище. Посмотреть бы на их рожи, если убрать отсюда вояк. Уверен, они обосрались бы при виде такой толпы.
Я шел прямо к вокзалу, расталкивая сраных восьмерок. От их шума начала раскалываться голова. А Черный лишь подливал масла в огонь, выскакивая то тут, то там из толпы.
— Свободу восьмому сектору!
— Сво-обо-оду!
— Долой стены!
— Долой! И внешнюю тоже!
— Остановим зажравшуюся власть!
— И дерьмо, стекающее по штанам!
— Заткнись, — рявкнул я, когда звон в голове усилился.
Толпа скандирующих кретинов прыснула в стороны. Но я все равно пихнул парочку в рожу. Они начали забавно сыпать, словно кегли. Кому-то прилетело транспарантом по башке. Так ему и надо. Работать бы шел, вместо того, что бы тут голосить.
— Чего они все хотят? — спросила Элис, стараясь не отставать.
— Как обычно. Секса, наркоты, бухла. Вкусной жратвы и еще секса, наркоты и бухла.
— Этого все хотят. Я тоже хочу. Дай, дай, дай!
— Только эти отморозки хотят всего просто так. За то, что они тоже люди. Решили, что кто-то из правительства им что-то должен. А сами даже жопу свою поднять не могут чтобы как-то получить желаемое.
— Но у них тоже есть свои права, — возразила Элис.
— Нет у них никаких прав. Это у людей есть права. А восьмерка — не человек. Восьмерка, это дерьмо Ночных. И каждый из этих отморозков заслужил право оказаться здесь. Они даже не готовы работать, чтобы хоть немного лучше жить. Тут им самое место.
Мы наконец продрались через толпу, для чего мне пришлось расквасить пару носов. Ни о чем не жалею. Разве что можно было и побольше, но нам же еще возвращаться.
Я сразу направился к военным, на ходу активируя инсигнию. Ребята сначала подняли оружие, но увидев свечение, сразу успокоились. Подойдя к одному из них, спросил, где капитан. Добрался до нужного человека, чтобы переговорить.
Пару раз ткнул пальцем в сторону вокзала, демонстративно повертел у него перед лицом инсигнией, похлопал по ящику за спиной. Хорошо, что сквозь затемненное забрало его шлема было не видно лица.
Иначе бы все лицезрели его удивление на мою тупую пантомиму. Но мне было насрать на его эмоции и что он там трещал. Я грязно выругался, резко развернулся и направился обратно к толпе.
Шеренга демонстрантов изогнулась дугой, освобождая проход при моем приближении. И лишь пройдя насквозь, Элис наконец заговорила.
— И что это было?
— Спектакль, — бросил я. Говорливая девчонка тоже начинала раздражать. И вроде народу еще не так много, но все равно можно вежливо попросить ее заткнуться. — Куча народу видела, как инквизитор с черным ящиком пытался покинуть сектор, но ему почему-то не удалось. Наверное, вокзал закрыт на время волнений.
— План просто отпад, — проворчала она.
— Писклявая.
— А?
— Пасть захлопни, рожу в землю.
— Кишки наружу! Кожу наизнанку! — завопил Черный.
Острая боль пронзила голову, так что я рефлекторно потянулся к фляжке и сделал большой глоток. Элис может и заметила, как я скривился, но ничего не сказала.
Черный обычно нудит над ухом, но иногда чего-нибудь вякнет этакое, так что башка начинает раскалываться. Ненавижу такие приступы боли. Благо, быстро отпускает. Вот и сейчас, огненные змеи в желудке быстро вытеснили звон в ушах.
Черный скорчил обиженную рожу и исчез. И катись отсюда пропадом, сраное подсознание.
Я сам не заметил, как мы вновь оказались в девятом районе. Огляделся вокруг, прикидывая маршрут. И пошел прямо. Добравшись до перекрестка, хотел было свернуть, но остановившись на мгновение, продолжил идти дальше.
Следом за мной повернуло две восьмерки в широких плащах. Под такими как раз очень удобно прятать всякое.
Значит, итого четверо за нашей спиной. Хорошо, посмотрим куда нас ведут. На следующем перекрестке мы встретили еще двоих. Свободным оказалась лишь улица слева. Но вскоре и ее перегородила некая фигура, внушительных размеров.
Остановившись, оглянулся на преследовавшую нас шестерку восьмерок. Такой вот нумерологический каламбур.
Все были одеты явно не по погоде. Плащи, дождевики и просто застегнутые куртки, что висели мешками на костлявых плечах этих доходяг. Значит, всего семеро, если считать бугая впереди.
— Дорогой, не мерзни на улице, проходи, — раздался голос слева.
Я повернул голову. Очередной сраный ангар и какой-то пухленький лысый мужик внутри. Он же и зазывал меня, приветливо махая рукой, украшенной кучей колец и перстней.
Пухлые восьмерки — самые опасные. Это значит, что у такого хватает денег и влияния, чтобы его мог защитить кто-то другой. И питается он точно не харчами из сухпайков. Да и где они столько мяса набрали, чтобы откормить этого детину?
Вопрос риторический, разумеется. Как будто я забыл, в каком месте живу. Еще раз оглядев здоровяка, прикинул размеры. Почти с меня ростом, но в плечах будет пошире. Посмотрел на Черного.
Химера сунула в пасть большой палец и надула щеки, будто собирается с силой выдохнуть воздух. Но вместо этого все его тело мгновенно расширилось, превращаясь в гору мышц, обтянутых костяной броней и наростами.
Где-то глубоко в памяти что-то колыхнулось, от этого представления. Но картинка была нереальная, а какая-то нарисованная. Тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Еще раз оценил здоровяка. Представил на нем черные костяные наросты с росчерками багровых прожилок.
Вообще подходит. А значит надо быть осторожным.
— Не вежливо отказываться от приглашения, — произнес пухлый желчным голосом.
— Я простая восьмерка. Откуда восьмерке знать, что такое вежливость? — произнес я, аккуратно стаскивая со спины черный ящик.
Поставил его на землю рядом с собой, не отрывая взгляда от здоровяка. Преследователи уже взяли нас в кольцо, поджимая к ангару.
— Мы можем научить, — прорычал пузанчик. — Да ты не стесняйся, заходи.
— Ну, раз вы настаиваете, — произнес я, подхватывая ящик и пропуская Элис вперед себя.
Вроде как внутри было пусто. Так что будет лучше, если ее в принципе никто не станет воспринимать всерьез. Впрочем, это как раз будет реальная оценка ее способностей.
Внутри не было ничего примечательного. Куча каких-то ржавых механизмов и оборудования оставшегося с былых времен. А вот сладковатый запах эфира в воздухе наводил на весьма определенные мысли. Походу, кто-то из этих восьмерок балуется химией.
Внутри никого не было, не считая вошедших следом ублюдков. Прислонив ящик к стене, обернулся лицом к этим уродам.
— Если вы не поняли всю глубину и суть настоящего джаза, — пропищало радио, стоявшее на одном из стеллажей. — То как насчет старого доброго рока?
— Оставь, — произнес я восьмерке, которая потянулась рукой к приемнику. — Можешь даже погромче сделать.