– Это был мужчина, я видела его руку…
Ираида Самсоновна вышла из-за стойки администратора и обняла дочь:
– Оставь эти глупости, Наденька. Тебе нужно отдохнуть, ты слишком бледная. Езжай домой.
– Мама… У нас украли картину…
– Не велика потеря. Купим другую, – Ираида Самсоновна обвела взглядом гостиную: – Пора нам задуматься над тем, чтобы установить скрытую систему видеонаблюдения. Без этого, как я вижу, не обойтись.
К девяти часам мать и дочь разъехались по домам. Поздно вечером созвонились и еще раз обсудили таинственную пропажу картины. Никто из них не догадывался, кто и, главное, зачем похитил картину.
После разговора с матерью Надежда долго не ложилась спать – ждала Астраханского. Но Лев не приехал, и ей не удалось поделиться с ним информацией о странном и необъяснимом похищении портрета девушки.
На следующий день Ираида Самсоновна и Надежда надолго обосновались в ее кабинете. Виктория вышла на работу, и теперь гостиная была под присмотром.
– Я всю ночь ворочалась с боку на бок, – проговорила Ираида Самсоновна. – Но так и не смогла вспомнить, в какой именно момент пропала картина. Ведь, если бы мы установили точное время, было бы проще найти вора.
– Я несколько раз проходила через гостиную, но ни разу не посмотрела на портрет, – сказала Надежда.
– Теоретически картину можно вырезать меньше чем за минуту. Не говоря о том, кто именно это сделал, давай смоделируем, как развивались события.
Надежда закрыла глаза.
– Он вырезал картину…
– Подожди, – Ираида Самсоновна прервала дочь. – Не будем полагаться на сомнительные видения. Женщин тоже не исключаем.
– Из женщин в гостиной была только Мешакина. Анфису в счет не берем.
– Зачем Мешакиной картина? – удивилась Ираида Самсоновна. – А если кто-нибудь из портних?
– Охранник увидел бы.
– На него не стоит надеяться. Ты с ним вчера говорила. Тупой словно дерево.
Надежда уверенно повторила:
– Он увидел бы.
– Ну, хорошо. Давай обсудим мужчин.
– Ты говорила, что на примерку приходил Вадим Воронович.
– Он пришел в четыре часа, сразу после того, как ушел Власов, – сказала Ираида Самсоновна. – Я встретила его в фойе и проводила в примерочную.
– Воронович оставался один в гостиной?
– Всего на несколько минут, пока я ходила в закройную за его костюмом.
– И, кстати, этот твой Власов…
– Что? – насторожилась Ираида Самсоновна.
– Он тоже мог…
– Нет, не мог!
– У тебя к нему предвзятое отношение. У вас с ним роман?
– Ты не смеешь задавать матери такие вопросы.
– И все-таки? – прищурилась Надежда. – Как же Соколов?
– Я сама разберусь со своими мужчинами.
– Вот видишь, он уже твой.
– Еще раз подчеркиваю, чтобы ты поняла, – отчеканила Ираида Самсоновна. – Я ни на секунду не оставляла Григория Александровича одного и сама его проводила до выхода.
– Ну, хорошо. В таком случае мы остановились на Вадиме Вороновиче.
– До него в гостиной был Акчурин.
– С ним оставалась Мешакина.
– Кто знает, – заметила Ираида Самсоновна. – Может быть, они сообщники.
– И здесь возникает вопрос. Для чего им понадобилась копия портрета купеческой дочери? Звучит смешно.
– Вся эта история заведомо похожа на бред. Но что делать? Все произошло в нашем ателье. Придется нам разбираться.
– Воронович – раз, Акчурин – два, – подвела итог Надежда.
– Козырев – три, – напомнила Ираида Самсоновна. – Он ждал тебя в гостиной, пока ты ходила в закройную к Соколову.
– Козырев – три, – подтвердила Надежда. – Я действительно просила его подождать меня, но, когда вернулась в гостиную, в его руках был только портфель.
– Ничето не стоит свернуть картину и сунуть ее в портфель. Или, скажем, открыть окно и передать картину сообщнику.
– Эдак мы с тобой договоримся до вселенского заговора.
– Не договоримся, – сказала Ираида Самсоновна. – Их уже трое. Плюсуем сюда закройщиков?
– Валентин Михайлович – кристально честный человек, и ты это знаешь.
– А как насчет Тищенко?
– Тоже – нет, – уверенно проговорила Надежда. Она знала, что у Тищенко на уме было другое.
– Дизайнер Филипп?
Надежда задумалась, потом проронила:
– Почему бы и нет…
– Таким образом, есть четыре человека, которые так или иначе могли иметь доступ к картине.
– И что нам это дает?
– Ничего, – расстроенно проговорила Ираида Самсоновна. – Ни одному из них ничего не пришьешь. Надо же было Виктории отпроситься именно вчера.
– Ее отсутствие – это причина. Кража картины – следствие. Картину и украли только потому, что в гостиной никого не было. Значит, вор долго примерялся и реализовал свой замысел в первый же удобный момент.
– Картина стоит гроши! – Ираида Самсоновна махнула рукой: – Спасибо, хоть рама осталась, она куда дороже картины. Теперь давай о работе. Что у тебя с коллекцией?
– С каких пор ты стала этим интересоваться?
– С тех самых, когда ее профинансировал Козырев.
– Сегодня привезут новые ткани. Натуральный шелк пастельных тонов и белую полиэфирную ткань. Я сделала еще пару эскизов и завтра отправлю ее на сублимацию.
– Красишь с запасом? Сможем предложить нашим заказчицам?
– Как договорились, – кивнула Надежда.
– И это будет эксклюзив!
– Простите… – в гостиную вошел Соколов. – Я забыл в примерочной свою сантиметровую ленту. – Не глядя ни на кого, он ненадолго зашел в примерочную комнату и потом удалился.
– Мне кажется, Валентин Михайлович на тебя обижен, – сказала Надежда.
– Он зашел вчера в мой кабинет и увидел Григория Александровича. С тех пор со мной не разговаривает.
– Ревнует?
– Возможно. Но мне, по правде говоря, все равно.
– С Соколовым нельзя так поступать. Он тебя любит.
– И что же теперь? Предлагаешь мне уйти в монастырь? – Ираида Самсоновна стала подниматься по лестнице на второй этаж.
– Ты – легкомысленная особа, мама! – сказала ей вслед Надежда и, услышав телефонный звонок, ответила:
– Слушаю!
– Это Козырев. Мы говорили о том, чтобы вместе поужинать. Принимаете мое предложение?
– Принимаю.
– В шесть тридцать я за вами приеду.
Закончив разговор, Надежда взглянула в зеркало и сказала сама себе:
– Ничем не лучше своей матери.
Глава 19Главное – не паниковать
Таинственное исчезновение картины больно задело Надежду. Вспомнив, какой интерес к ней проявил Шимаханский, она вдруг поняла, что все, что происходит вокруг нее, взаимосвязано. В одном помещении, возле одной и той же картины с промежутком в несколько дней происходят непонятные и загадочные события. Это ли не повод задуматься?
Отодвинув все дела на потом, Надежда села за компьютер и стала пересматривать фотографии с приема, которые сделал Власов. Остановившись на тех, что выделил Астраханский, она вгляделась в лицо Козырева, пытаясь гипотетически выявить его причастность к смерти Шимаханского и краже картины.
Надежда собрала все снимки с Козыревым в отдельную папку. Включив режим слайдов, смотрела и пересматривала их, стараясь уловить систему в передвижениях или закономерность в чередовании его собеседников. По времени съемки Надежда сделала вывод: в гостиной он отсутствовал только тогда, когда говорил по телефону в примерочной. Все остальное время до самого ухода из ателье он находился на людях.
Звонок телефона прервал ее изыскания. Виктория заговорила с ней строгим, взволнованным голосом:
– Надежда Алексеевна, вам лучше спуститься.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
– Пожалуйста, приходите быстрей.
Надежда вышла из кабинета и столкнулась в коридоре с матерью. Она тоже спешила к лестнице, и у нее был такой же взволнованный вид.
В гостиной они увидели группу из четырех человек: трех мужчин и одной женщины. Один из них предъявил удостоверение:
– Старший специалист «Мосжилинспекции» Тюленев.
– Чем обязаны? – спросила Ираида Самсоновна.
– Я представляю комиссию, – он очертил рукой полукруг, указывая на остальных ее членов. – У нас предписание проинспектировать перепланировку объекта по вашему адресу. – Он открыл папку и показал документ.
– С чего это вдруг? – удивилась Надежда.
– В соответствии с поступившим заявлением и с целью предотвращения возможных нарушений.
– На все, что вы здесь видите, есть разрешительные документы.
– Речь идет о вновь приобретенных помещениях, где в настоящее время осуществляется незаконная перепланировка. – Старший специалист обернулся и махнул рукой в сторону фойе: – Это там. Прошу сопроводить комиссию. Произведем осмотр и заактируем все нарушения в вашем присутствии.
Он двинулся ко входу в мужскую гостиную, остальные члены комиссии пошли за ним. Ираида Самсоновна и Надежда, переглядываясь, отправились следом.
Войдя в мужскую гостиную, Тюленев достал из папки план Бюро технической экспертизы и продемонстрировал товарищам по комиссии:
– Изменение утвержденной планировки налицо. – Он обернулся к Надежде: – У вас есть проект перепланировки?
– Сейчас позову дизайнера.
Тюленев продолжил:
– Возможно, у вас имеется согласование «Мосжилинспекции» и разрешение на перепланировку, как того требует жилищное законодательство Росийской Федерации и города Москвы?
Заметив рабочего, Надежда спросила:
– Где твой начальник?
Тот молча указал на ящики с мебелью. Надежда заглянула за них и, увидев Филиппа, спросила:
– Прячетесь?
Он бодро вышел и представился:
– Архитектор Филипп Целуйко. В соответствии с заключенным договором осуществляю строительные работы на данном объекте.
– Вы уже начали оформлять разрешение на перепланировку помещений? – спросила Надежда.
– Как раз собирался, – с улыбкой ответил он.
Старший специалист распорядился, адресуя свои слова единственной женщине в составе комиссии:
– Составляйте акт, Аллочка…