В 1597 г. на медицинском факультете Марбургского университета было проведено исследование причин распространения «священного огня», врачи пришли к выводу, что в нем повинно употребление в пищу продуктов из зерен ржи, зараженной спорыньей. Во Франции к такому же заключению в 1630 г. пришел врач герцога де Сюлли, доказавший токсическое действие спорыньи опытами над животными. Тем не менее эрготизм встречался в разных странах еще долгое время.
В ранних исследованиях были описаны психические расстройства во время токсидемии, охватившей Вестфалию, Гессен, Витгенштейн и Валиден в виде делирия, мании и эпилепсии. В 1598 г. среди отравленных отмечены ступорозные состояния, бред. В 1697 г. в Гессене были описаны случаи, когда больные, перенесшие корчу, становились эпилептиками, теряли умственные способности.
Первая изученная токсидемия в России наблюдалась в 1722 г. в Москве и в Московской губернии, распространяясь к Нижегородской губернии вплоть до Волги. По велению Петра I это заболевание было изучено медиком Готлибом Шобером, давшим клиническое описание болезни и установившим Готлибом причинную связь ее со спорыньей. Следующая токсидемия наблюдалась в 1785 г. на Украине и была описана штаб-лекарем Яковом Васильевичем Стефановичем-Донцовым. Затем на протяжении XIX в. отмечались отдельные периоды – с краткими промежутками – почти три десятка токсидемий[134].
В конце XVIII в. в Санкт-Петербурге было издано сочинение Стефановича-Донцова «Описание о черных рожках, причиняющих корчи и помертвение членов»[135]. Автор приводил свой опыт наблюдения крестьян из Киевского наместничества, пораженных «злыми корчами». Он упоминал, что следствием их может быть «падучая» (приступы, подобные эпилептическим) и безумство. Причина болезни установлена автором однозначно: «1785 года, в сих местах рожь родилась c родившимися в оной во множестве черными рожками, которую обыватели села Евминки и Одинцов употребляли в пищу, и после употребления оной чрез несколько часов почувствовали тоску, рвоты, тяжесть и слабость; а чрез пять или шесть дней такие припадки исчезли, вместо же оных в членах появились корчи, от продолжения которых те члены, почерневши, лишившись чувств, отпали». Причем отмечено, что чаще всего жертвами недуга становятся крестьяне, поспешившие собрать незрелые колосья, так как в них находится больше рожков спорыньи, а к концу сезона они высыхают и высыпаются из колосьев. В этом же виделась причина связи распространения корчей с дождливой погодой – высокая влажность вызывает позднее созревание злака, и крестьяне собирают его колосья недозревшими. Правда, насчет природы черных рожков в данном сочинении сделан неверный вывод – они считаются сгнившими зернами самой ржи (хотя грибная природа спорыньи была ранее установлена немецким ботаником Отто фон Мюнгхаузеном). Стефанович-Донцов верно понимал, что почернение конечностей вызвано нарушением кровообращения, но причина его ошибочно указывается в том, что ядовитый сок черных рожков якобы портит саму кровь, затрудняя ее циркуляцию (позже было установлено, что в данном случае стойкий спазм мышц вызывает нарушение циркуляции крови в капиллярах).
Спорынья
Рассмотрим природу возбудителя, вызывающего эрготизм. Спорынья (Claviceps purpurea (Fries) Tulasne относится к представителям семейства спорыньевых (Clavicipitaceae) класса сумчатых грибков (Ascomycetes). На ржаных колосьях находятся склероции (secale cornutum, маточные рожки) – покоящаяся стадия грибка, которая имеет вид продолговатых, почти трехгранных, длиной 10–30 мм, шириной до 5 мм, слегка изогнутых черно-фиолетовых рожков. Существуют и другие виды спорыньи, паразитирующие на разных злаках.
Русское название «спорынья» происходит от слова «спорый», означающего избыток, изобилие[136]. Появление черных рожков воспринималось крестьянами как удачная добавка к колосу, дающая дополнительную пищу. Увы, это заблуждение заставляло употреблять и высеивать зараженные колосья, и очевидная связь с развивавшимся впоследствии недугом долгое время ускользала от народного понимания.
Спорынья содержит биологически активные вещества из группы алкалоидов двух типов – так называемые эргоалкалоиды и клавиновые алкалоиды. Фармакологически наиболее активны левовращающие изомеры эргоалкалоидов, являющиеся производными лизергиновой кислоты. К ним относятся эрготамин, эргозин, эргостин, эргокриптин, эргокристин, эргокорнин и эргометрин. Меньшей активностью обладают клавиновые алкалоиды (пенниклавин и др.)[137], [138].
Психиатрические проявления у пострадавших от эрготизма пациентов описаны в труде Андрея Юлиановича Выясновского, занимавшегося исследованиями этой болезни в СССР в начале XX в. По его наблюдениям, при остром отравлении спорыньей в высоких дозах быстро развивалось оглушение, а затем кома. При подострой интоксикации нарушения проявлялись преимущественно астенией. Типичны были и парестезии в конечностях (чувство онемения, ползания мурашек, холода или жжения, стягивания). Болезненные тонические судороги сгибательных мышц конечностей сопровождались чувством страха, тревогой, двигательным беспокойством, вегетативными расстройствами. При утяжелении общего состояния у лиц с подострой интоксикацией нарастало оглушение. В тяжелых случаях было возможно развитие психозов с синдромами нарушения сознания. Типичным для отравления спорыньей отмечен синдром сумеречного помрачения сознания. Из переходных синдромов при подостром отравлении иногда встречался галлюцинаторно-параноидный, депрессивный, реже маниакальный и кататонический ступор[139].
При всей опасности спорыньи, она нашла применение в медицинской практике. Еще в древности было замечено, что малые дозы препарата этого грибка усиливают сокращение маточной мускулатуры, не приводя к отравлению. Это свойство с XVIII в. стали использовать для ускорения родов и остановки послеродового кровотечения[140].
Долгое время для больных эрготизмом не существовало специфического лечения. Однако деятельность общин св. Антония приносила существенную пользу – заболевшие переводились на здоровый рацион, исключающий отравленную муку, им оказывалась паллиативная помощь и уход. Стефанович-Донцов, следуя своей логике, предлагал использовать средства, «разжижающие кровь», а также хинин[141]. Впоследствии были разработаны эффективные приемы купирования отравлений спорыньей, но проблема в том, что симптомы эрготизма могут проявляться медленно, постепенно, через некоторое время после приема отравленной пищи, что затрудняет своевременную диагностику и лечение.
Внимание современных исследователей привлекает психиатрический аспект эрготизма. В отравлении алкалоидами спорыньи видятся причины массовых психозов и множества «мистических» явлений, сопровождающих историю Средневековья. Порой эта точка зрения доводится до абсолютизации. Некоторые исследователи приписывают спорынье происхождение множества «религиозных откровений» и даже инициацию Крестовых походов. Такую точку зрения высказывал, в частности, Жак ле Гофф. Он утверждал, что участниками Первого крестового похода были крестьяне из земель, наиболее сильно пострадавших от «священного огня»[142].
Эта гипотеза стала предметом научной полемики. Конечно, нельзя отрицать влияние психических расстройств на жизнь средневековых людей, но в подведении социально-исторических процессов под воздействие каких-либо биологических факторов следует проявлять осторожность. Токсидемии эрготизма не могут быть единственным объяснением всплесков военной активности и возникновения легенд о «потусторонних» явлениях, сопровождавших историю европейских стран.
Естественно возникает следующий вопрос: неужели психоделические свойства спорыньи долгое время ускользали от внимания людей, и ее препараты применялись только в сфере акушерства? Этноботаником Робертом Гордоном Уоссоном была выдвинута гипотеза, согласно которой спорынью использовали «по прямому назначению» – в качестве галлюциногена еще в античные времена элевсинских мистерий[143]. Однако идентификация компонентов древних «колдовских зелий» в данном случае остается дискуссионным вопросом.
ЛСД-25
Особую остроту эта тема приобрела в свете широкого распространения синтетического галлюциногена ЛСД-25 в конце XX в. В 1938 г. швейцарский фармацевт Альберт Хофман занимался исследованиями алкалоидов спорыньи. В его цели входил поиск средств для облегчения схваток у рожениц. Ранее он синтезировал несколько соединений, содержащих компонент алкалоидов спорыньи – лизергиновую кислоту, и 25-е из вновь полученных веществ называлось «тартрат диэтиламида d-лизергиновой кислоты». В его структуре к чистому алкалоиду были искусственно добавлены этильныегруппы – отсюда новое вещество получило название LSD-25 (нем. Lysergsäurediethylamid). После длительного перерыва, в 1943 г., Хофман решил перепроверить результаты своих довоенных исследований, испытать полученные вещества на животных. Экспериментальный препарат ЛСД-25[144] попал ему на кожу, что вскоре вызвало галлюцинации. Так был открыт психоделический эффект синтетического производного лизергиновой кислоты.
К концу 1950-х гг. препарат ЛСД вошел в фармацевтическую практику, ему пророчили широкое применение в психиатрии. Его предлагали использовать для лечения депрессий и улучшения памяти у больных, страдающих амнезиями. Считалось, что вызванные им галлюцинации способны влиять на процессы регенерации памяти у людей, забывших под воздействием физической или эмоциональной травмы какую-то часть своей жизни (однако эти предположения не получили надежного доказательства)