Впрочем, антропоморфизм в растительном мире – явление не единичное. Стоит вспомнить женьшень (Panax ginsegn), чей корень также напоминает человеческое тело (или некоторые его части). Воистину удивляет строение цветков некоторых видов Dracula sp., а также Orchis italica, относящихся к орхидным, – в их очертаниях можно увидеть птиц, обезьян, человечков и т. п. Очевидно, что подобная игра природы возникает не случайно. Единые морфологические шаблоны проявляются в различных царствах природы.
Учение о сигнатурах
Немалый интерес к данному феномену проявляли естествоиспытатели прошлых веков. Так возникло натурфилософское «учение о сигнатурах», распространенное в древней ботанике и медицине. Согласно подобным воззрениям, внешний вид того или иного организма указывает на его скрытые свойства, что якобы позволяет подбирать лекарства для различных органов и частей тела, основываясь на их облике – наличии неких природных знаков, т. н. сигнатур[280]. Морфологические признаки растений и животных воспринимались как своего рода подписи, оставленные Творцом мироздания во благо человеку. Сходство корня растения с человеческим телом также воспринималось как проявление сигнатуры. В XVIII веке этот феномен был переосмыслен естествоиспытателем Жаном Батистом Рене Робинэ, учившим, что на пути эволюции природа производит своего рода эскизы, являя зачатки животных форм в растениях, растительных в минералах и т. д.[281].
Подробный разбор этого вопроса уводит в область синергетики и теории самоорганизации биологических систем. С точки зрения современной науки можно утверждать, что единые законы химии и физики обуславливают формообразование всех живых организмов и минеральных структур. Их внешний вид также определяется целесообразностью, отточенной длительным отбором. Морфогенез биологических форм определяется принципом оптимизации, минимизацией энергозатрат на образование элементов организма. Так что не стоит удивляться, обнаруживая в природе растительных «человечков» и другие проявления сходства между представителями разных царств.
IX. Полеты на шабаш
«Шабаш ведьм в Стране басков», Ф. Гойя (1798)
Обычным атрибутом европейских легенд о колдовстве являются полеты ведьм и колдунов на шабаш, сходку приспешников злых сил. Шабаш описывался как некое празднество, совершаемое, как правило, на вершине горы, у разожженного костра, в присутствии нечистой силы. На этом сборище старые ведьмы якобы подтверждали свою приверженность демоническим наставникам, а молодые – принимали посвящение. Все это народная молва сопровождала пародиями на церковные службы, совершением оргий и человеческих жертвоприношений.
Шабаш, ковен
Само слово «шабаш» происходит от еврейского sabbath – покой, день субботний. При чем же здесь иудеи? Следует учесть, что с самых ранних времен христианство находилось в противостоянии с иудаизмом (хотя во многом усвоило иудейскую традицию). Евреев в Средние века зачастую подозревали в совершении преступных дел, в том числе – в ритуальных целях (т. н. кровавый навет). В католической среде распространилось представление о том, что нечестивые колдовские сходки совершаются именно по субботам[282].
Особое название для колдовских сообществ – «ковен» (лат. convenire – собрание) закрепилось в английской традиции. В этом смысле ковен обозначает организованную группировку ведьм, своего рода «колдовской синдикат». В настоящее время этот термин используется сектантами-неоязычниками (в том числе приверженцами учения «викки»).
Насколько глубока была вера средневековых людей в колдовство? Понимались ли злодеяния, приписываемые ведьмам, буквально или символически? Стоит сказать, христианство ранней эпохи демонстрировало куда большее трезвомыслие. Разного рода чудеса и колдовство ассоциировались с языческим наследием, от которого христианская церковь стремилась избавить свою паству. Вера в магическую силу ритуалов и заклинаний преподносилась как суеверие, чуждое христианскому духу.
И в самом деле, предания о полетах ведьм напоминают европейские языческие мифы о «дикой охоте» божеств, проносящихся в ночном небе (в частности, распространенные у древних германцев). Что стояло за ними – метеорологические явления, миражи, северное сияние или еще нечто иное, – это отдельный вопрос. Но складывается впечатление, что от призрачной свиты Одина народное воображение перешло к небесным путешествиям ведьм.
К XIV–XV вв. ситуация изменилась. Для широкомасштабного распространения охоты на ведьм было необходимо отказаться от прежнего скептицизма, убедить людей в истинности совершенно фантастических измышлений. Такие метаморфозы восприятия колдовства можно наблюдать на страницах одиозного «Молота ведьм».
В своем труде Крамер и Шпренгер сперва ссылались на древний церковный канон Episcopi, отрицающий реальность колдовских полетов:
«Не должно также оставлять без внимания и того, что некоторые преступные женщины, совратившиеся сатаной, становясь жертвами демонского мороченья, верят и утверждают, будто они ночною порой скачут на разных зверях с Дианой, языческой богиней, или с Иродиадой и с бесчисленным множеством других женщин, и будто они проносятся таким образом в ночном безмолвии через необозримые пространства, повинуясь во всем велениям богини и т. д. А поэтому служители Божии должны проповедовать народу, что это сущая ложь и что подобные видения вселяются в души верующих не силою Божественного духа, но злого. Если же это и бывает, то сам сатана превращается в лица и образы различных людей и плененные им души во время сна посредством своих чар уносит в некоторые отдаленные местности»[283].
Надо понимать, какое значение имел этот канон для средневековой церковной жизни. Данный свод, принятый еще в IX в., далее был возведен в статус авторитетного юридического документа. Охотникам на ведьм XV в. было необходимо найти способ обойти положения епископского канона, не опровергая их напрямую. Вот какие рассуждения использовали для этого авторы «Молота ведьм»:
«Итак, то, что ведьмы могут летать телесно, доказывается различными способами, прежде всего другими действиями чародеев. Ибо, если они не могут перелетать, это происходит потому, что или этого не допускает Бог, или этого дьявол не в состоянии сделать, или это не свойственно живому существу. Первое невозможно, так как, если с Божьего попущения может случаться большее, тем более – меньшее; но большее очень часто случается как с мальчиками, так и со взрослыми, как это ясно из случаев с праведниками и в благодати находящимися. Если спросят, случаются ли при помощи демонов подмены детей и может ли демон переносить с места на место людей, даже против их воли, то на первый вопрос нужно ответить утвердительно, ибо и Вильгельм Парижский в последней части сочинения «О Вселенной» говорит, что при попущении божием демон может подменить ребенка и перенести с места на место…».
Затем в качестве аргументов приводятся сказочные байки о перенесении людей с места на место некоей сверхъестественной силой. Наконец, дается примечательная оговорка:
«Конечно, нужно признать, что подобное может случиться не только с бодрствующими, но и со спящими, то есть, что они могут телесно перелетать с места на место. Это становится ясным из примера людей, которые в сонном состоянии бродят по крышам домов и самых высоких зданий; во время их переходов ничто не может им препятствовать ни наверху, ни внизу; если же кто-либо из присутствующих окликнет их по имени, они тотчас падают на землю, как будто их кто-то столкнул».
Итак, здесь говорится о том, что люди могут совершать путешествия в сомнамбулическом состоянии. О ночных прогулках сомнамбул собрано много свидетельств (см. главу «Лунатизм»), но инквизиторы к тому же наделяют их способностью к левитации.
Далее описывается «практическая реализация» колдовских полетов:
«Способ же полета таков. Ведьмы приготовляют мазь из сваренных частей детского тела, особенно тех детей, которых они убивают до крещения; по указанию демона намазывают ею какое-либо седалище или палку, после чего тотчас же поднимаются на воздух; это бывает и днем, и ночью, видимо и невидимо, так как демон может посредством одного тела скрыть другое тело. И хотя демон пользуется такою мазью и многим другим в этом роде с целью лишить детей благодати крещения и спасения, однако он может действовать и без мази, когда он переносит ведьм на животных, которые на самом деле не животные, а демоны в их лице; иногда же ведьмы перелетают без всякой внешней помощи, невидимо действующей силой демонов».
Здесь мы сталкиваемся с описанием колдовской мази, которая не раз будет фигурировать в подобных преданиях. Еще одна примечательная деталь – бытовая утварь или животные в качестве средства перемещения, которое, впрочем, может и отсутствовать.
В XX веке распространенные мотивы мифов о колдовстве были воплощены Михаилом Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита»[284]. В данном описании присутствуют все те же детали: магический крем, полученный Маргаритой от Азазелло, полеты на животных и половой щетке, и наконец – шабаш, представленный балом у Сатаны всеисторического масштаба.
Можно счесть подобные предания сказками и не искать более глубокой подоплеки, но при внимательном изучении проблемы обнаруживаются весьма интересные факты. Исследуя происхождение легенд о колдовском шабаше, рассмотрим несколько вероятных предпосылок их формирования: 1) наследие языческих ритуалов, негативно воспринимавшееся христианской церковью; 2) полеты во сне и вестибулярные галлюцинации, в том числе вызванные сонным параличом; 3) галлюцинации, намеренно индуцированные употреблением природных психоделиков в ходе колдовских ритуалов; 4) наблюдение необычных атмосферных и астрономических явлений.