Бронк нахмурился, глядя на труп, как будто сомневался, может ли подобное послание прибыть с таким курьером.
– Что это значит?
– Палач, – сказал Чань. – Из химической свадьбы.
– Что это означает? – потребовал ответа полковник.
Фойзон вздохнул почти печально и снова сложил бумагу.
– Что Друз Шофиль должен умереть.
Фойзон отослал в ночь еще одного гонца, теперь уже пешком, с известием о находке.
– Но что же мы нашли? – Бронк посмотрел на собеседников с надеждой, а потом выдохнул с шумом через нос в направлении трупа. – Мы можем оставить его здесь, и я пошлю моих людей обыскать ближайшие дома…
Фойзон отрицательно покачал головой.
– У вас недостаточно людей, чтобы одновременно обыскивать дома и поставить кордон. Все, кому стоит беспокоиться, а такие здесь есть, убегут. Конечно, поскольку курьер уже не может ничего сказать, а послание такое непонятное, мы даже не знаем, было ли оно предназначено миссис Крафт.
– Кому еще?
– Друзу Шофилю – его люди передали ему вашу угрозу и, без сомнений, посоветовали сдаться.
Бронк проглотил это саркастическое замечание. Слуги полковника построились и ждали.
– Итак, что же дальше? Мы закончили или нет?
– Вероятно, закончили.
– Хорошо. – Бронк не пытался скрыть облегчение. – Куда вы направитесь? Мы можем обеспечить эскорт…
– Мы с кардиналом Чанем сами сможем добраться.
– В Харшморт? Пешком? На это уйдет два дня.
– Возможно, вокзал Строппинг и поезд, идущий на восток.
– Тогда пойдемте вместе, вокзал недалеко от того места, где лорд Аксвит…
– В этом нет необходимости.
– Но что я скажу лорду?
– Что мы прибыли слишком поздно. Наши поиски были бесплодной затеей, и теперь вы свободны от них. Удачи вам в ночи.
Фойзон подхватил цепь Чаня и пошел, трое оставшихся слуг потрусили через двор, чтобы присоединиться к нему. Кардинал оглянулся. Бронк в кольце своих гренадеров, окруженных недовольной толпой, стоял как статуя в свете факелов и смотрел, как собеседники удалялись.
Как только они свернули за угол, Фойзон остановился, прислушиваясь.
– Он придет?
– Должен, – ответил Чань. – Как только будет меньше свидетелей.
Они свернули на широкую улицу, на которой спрятаться было негде. Фойзон пошел за пленником и начал снимать с него цепь.
– Когда вы догадались? Еще до нелепого убийства?
– Во время допроса Горина.
– А почему?
– Свенсон. Если он вылечил Маделин Крафт, мы должны были бы искать его. А мы не искали, потому что кто-то его уже схватил. И это был не Вандаарифф, иначе вы бы знали.
Фойзон свернул снятую цепь кольцом, чтобы ее можно было нести, потом передумал и выбросил.
– Свенсон может быть мертв.
– Почему он тогда не сказал этого?
Фойзон пошел вперед, ничего не ответив. Чань брел следом, растирая запястья. Двое мужчин в зеленых мундирах торопливо двигались перед ними, а третий охранял их с тыла. На перекрестке двое, которые были впереди, остановились и осторожно заглянули за угол. Фойзон и Чань также остановились и ждали.
– Сообщение было для Бронка, – сказал Чань, – приказ убить нас. То, что палач похож на Махмуда, – просто забавное совпадение.
Фойзон вздохнул.
– Значит, Шофиль был дома, когда мы пришли.
– Кто еще мог послать такое распоряжение Бронку, не сомневаясь, что тот его выполнит?
– И если Маделин Крафт также была там, что, как вы говорите, вполне соответствует ее характеру, сейчас она уже ушла.
– Настоящий вопрос – масштаб предательства и заговора против вашего хозяина. Бронк вступил в союз с Шофилем – но кто они такие? Кто их направляет? Аксвит?
– Я не вижу смысла в подобных вопросах, – сказал Фойзон. – Хозяин владеет всеми.
Передние охранники помахали им, и они заспешили перейти улицу. Как только они оказались на другой стороне, третий охранник отстал, а остальные ушли вперед.
Чань знал о своем собственном месте в каталоге рабов Фойзона. Все же как быстро менялась его судьба: свободный человек, пленник, беглец – все это соответствовало судьбе разрушающегося и деградирующего города. Первая битва города с заговорщиками была битвой за то, кто получит контроль над органами власти. Например, Граббе пытался подкупить министерства, но те не поддались. А теперь казалось, что любая организация может погибнуть, любое здание может быть разрушено.
Чань вздохнул. Если Свенсон выжил, то он их пленник, как сам кардинал был сейчас пленником Фойзона, как Селеста Темпл была в руках графини. Значит, вот во что превратился их великий союз: каждый привязан к собственному демону?
Передние охранники просигналили, что нужно остановиться. Чань пригнулся, все еще беспокоясь о том, оторвались ли они от погони. Фойзон вытер двумя пальцами пот с шеи, а потом нервно облизал их, как животное, которому нужна соль. Они замерли, слушая, как поблизости шумела толпа, как голоса людей отражались эхом от крыш.
– Пройдем еще пару улиц и найдем экипаж, – сказал Фойзон.
– Или еще одну пустую конюшню.
Тот не ответил. Чань плюнул на мостовую.
– Бросьте вы: мы одни. Никто не услышит. Что означает то, что ребенок мертв? В чем смысл того, что миссис Крафт исцелена? Почему ваш хозяин выбрал меня, а не Селесту Темпл?
– Все это меня не интересует.
– Кого-то можно спасти. Вы можете выбрать.
– И последовать вашему примеру «государства из одного человека»? Тщеславие и суета.
Эта смесь обреченности и долга у Фойзона сводила Чаня с ума почти так же, как чертов доктор… Доктор Свенсон. Кардинал протянул руку:
– Дайте мне послание из конюшни!
Фойзон вынул бумагу из кармана плаща, и Чань выхватил ее. Черный палач был набросан энергичными скупыми штрихами, как картинки на картах Таро. Это был примитивный рисунок, но исполненный символической силы – топор в его руках, ларец у ног…
– Объясните, – потребовал Фойзон.
– Тщеславие. Химическая свадьба. – Чань постучал пальцем по чернильной полосе на голове у палача. – Палач надевает маску, чтобы убить: это приказ Бронку прикончить нас.
– Мы знаем.
– Да, но посмотрите на сам рисунок, вырванный из старинной книги.
– Ну так что? Друз Шофиль перенял эзотерические привычки своего дяди…
– Вы знаете подробности химической свадьбы?
– А мне следует? Мои обязанности не…
Чань оборвал его.
– Именно. Вы знаете, что она существует, но исключительно благодаря интересу к ней вашего хозяина. – Чань поднял вверх лист бумаги. – Шофиль ничем не отличается. Ему знакома эта тема, и он пытается собрать информацию из книг. Но сам граф д’Орканц отказался от книг, чтобы создавать собственные версии, вы понимаете? Шофиль не мог знать представлений графа о химической свадьбе, потому что не мог увидеть картину.
Фойзон, помолчав, спросил:
– А вы видели?
– Мы все видели: Свенсон, Селеста Темпл и я. Воспоминания о картине до того, как она сгорела, сохранены в синем стекле.
Впереди на дороге раздался свист одного из людей Фойзона. Не сводя глаз с Чаня, Фойзон поднял ладонь, чтобы тот подождал.
– Значит, вы лгали. А почему вы заговорили об этом сейчас?
Чань протянул бумагу назад Фойзону.
– Потому что это не из книги.
Линии букв пересекали верх и низ рисунка, они были так тесно написаны, что казались просто украшением, как рамка с орнаментом. Но не было сомнений в том, что они были нарисованы так же недавно, как и повязка палача. Фойзон громко прочитал вслух:
– «Дева Люцифера. Не сердце, а кубок».
Он посмотрел на Чаня.
– На картине графа, – объяснил кардинал, – нет сердца в ларце. Палач отрубает голову Невесте и Жениху, и их кровь стекает в кубок. Разве вы не понимаете? Это послание от кого-то, кто видел картину и видел меня в передней дома Шофиля. Для любого другого эти слова будут алхимической бессмыслицей.
– Вы полагаете, доктор Свенсон вставил свое собственное сообщение в послание для Бронка?
– А кто еще? Первая строка – это подтверждение, что писал он, предназначенное для меня. Теперь читайте вторую.
Фойзон перевернул лист, потому что буквы на нижнем поле были написаны вверх ногами.
– «Мать Дитя Наследник… Девственница Люцифера… Мне жаль…»
– Символы! – Чань водил пальцем по тексту, как первоклассник. – За словами «Мать Дитя Наследник» следуют два символа элементов, взятых из картины графа, для железа и ветра. За словами «Девственница Люцифера» следуют знаки воды и огня. У Свенсона не было времени, поэтому он использовал код – посмотрите внимательно: это уже не Virgo – дева, а Virgin – девственница. Девственница и Люцифера. Два человека.
Фойзон изучил рисунок, потом кивнул, раздосадованный собственной несообразительностью.
– «Мать Дитя Наследник» – это Крафт, ее сын и Шофиль. Они вместе, и «железо и ветер» – это означает, что они поедут в Харшморт на поезде. «Девственница» – это мисс Темпл, «Люцифера» – графиня. Огонь и вода, поскольку в символ вовлечен полковник, означает Королевские термы. Они или остаются там под защитой королевы…
– Или? – спросил Чань.
Фойзон снова положил рисунок в карман.
– Или старые предания верны.
– Какие предания?
Лицо Фойзона застыло. Чань повернулся и посмотрел туда же, куда смотрел его спутник. Третьего охранника в зеленой форме, охранявшего их с тыла, нигде не было видно.
Стуча сапогами, сзади них в темноте появились гренадеры Бронка, они примкнули к винтовкам штыки, намереваясь действовать тихо. Фойзон и Чань одновременно бросились бежать, помахав передним охранникам, которые, ничего не подозревая, трусили к следующему перекрестку. Раздался треск выстрела, и ближайший к Чаню охранник споткнулся и упал.
Дальний конец улицы был заблокирован перевернутыми фургонами. Кардинал побежал к ним, петляя, чтобы не оказаться легкой мишенью. Он готовился перемахнуть через импровизированную баррикаду. Послышались выстрелы, солдаты в цель не попали, но от фургонов полетели щепки.