– Там ступени, – предупредил мистер Келлинг.
Свенсон открыл двери стенного шкафа и достал металлический железнодорожный фонарь.
– Как вы его нашли? – спросил Шофиль.
– Понт-Жюль должен был использовать тоннели для наблюдения.
– И посмотрите, что с ним стало. – Шофиль сплюнул, а потом закричал всем: – Спичку! Спичку! Зажгите эту чертову штуку!
Келлинг ждал их, находясь рядом с кучей одежды. Шофиль стоял у черного бассейна, глядя на бурлящую воду. Министерские чиновники суетились вокруг. Один из них, пытаясь быть одновременно и заботливым, и исполнительным, держал за руку герцогиню, потому что Шофиль не решился оставить ее одну. Другой высоко поднимал фонарь, но из пещеры не было другого выхода, только через бассейн.
Свенсон взглянул на свечу и заметил, что снизу к ней прилип пепел и крошечный завиток несгоревшей бумаги красного цвета. Графиня оставила сообщение, и мисс Темпл хватило предусмотрительности его сжечь.
Загадка одежды была даже проще: одна женщина последовала примеру другой и разделась, перед тем как поплыть. Свенсон опустился на колени у воды, сунул палец в пенящуюся влагу, понюхал его, а потом лизнул.
– Холоднее, чем в купальнях, – сказал он, – минеральная вода с чем-то смешивается. Канал выходит в реку. Под землей.
– Это секретный путь, – сказала герцогиня. – Он использовался для страшных вещей.
Доктору не потребовались какие-либо объяснения: они, в конце концов, были под дворцом.
– Путь на воздух не должен быть долгим. Мы последуем за ними?
Он взялся за свой мундир, как будто собирался раздеться. Шофиль осклабился.
– Конечно, нет. Этот пепел, Келлинг, что здесь сожгли?
– Записку. Ничего прочитать нельзя, сэр.
– Проклятая женщина. Бесстыдная. Дерзкая. – Друз неодобрительно указал на брошенную одежду. – У нее наготове новый гардероб на другой стороне? Конечно, так и есть. И как только там появится ваша зверюшка, она получит мою книгу!
Свенсон думал, что мисс Темпл мертва, но снова встретил ее в купальнях, причем вместе с графиней, и ее представили, подумать только, больной, заторможенной королеве. Из своего укрытия они с Шофилем слышали всю беседу, коварные обвинения графини Вандаариффа и лорда Аксвита в том, что они убили герцога Сталмерского. Через несколько минут на аудиенцию пришел полковник Бронк и выслушал все оскорбления и обвинения, предназначавшиеся Аксвиту, чья просьба поставить королевскую печать была с негодованием отвергнута. Шофиль чуть не выдал их укрытия, хихикая над неудачей своего дяди. Дядя! Что, кроме жизни в постоянной зависти рядом с этим могущественным человеком, могло объяснить внутреннюю натуру Шофиля?
Свенсона передали гнусному Келлингу. Он вместе с двумя гренадерами отвел доктора в другую обитую пробкой комнату, наполненную печатной продукцией, относящейся к графу д’Орканцу и синей глине. Там были книги и документы, диаграммы, картины, а также какие-то полуобработанные куски меди и стали. Келлинг жадно отмечал, что привлекает внимание Свенсона, будто тот был пилигримом в алхимической аллегории, которому показывают стол, заваленный сокровищами, и выбор определит дальнейший путь его души.
– Лоренц. – Свенсон постучал по стопке заметок. – Выброшен из дирижабля в ледяное море.
Келлинг продолжал молчать. Свенсон перешел к следующей пачке.
– Фохтман. Убит выстрелом в голову в Парчфелдте. – Он улыбнулся Келлингу, как будто это было дружескими воспоминаниями. – Грей, убит в Харшморте кардиналом Чанем. И Крунер… о нем все время забывают. Потерял обе руки – они были превращены в стекло и отбиты. Умер от шока, как я предполагаю…
– Как насчет свадьбы? – Келлинг вытянул свою узловатую шею, как гриф-падальщик.
– Вы имеете в виду картину?
– А как вы думаете?
– Или ритуал, который на ней изображен? – Свенсон приятно улыбнулся. – Такой человек, как граф д’Орканц, будет рассматривать это как рецепт. Поскольку он был абсолютно сумасшедшим.
Свенсон вынул помятую сигарету и, не дожидаясь разрешения Келлинга, зажег ее. Он выпустил дым.
– Вы знаете, что случилось с графом?
– Он погиб на дирижабле, – ответил Келлинг.
Доктор Свенсон сделал еще одну затяжку и покачал головой.
– Нет, мистер Келлинг. Он в аду.
Гренадеры отвели его в другую комнату, собеседника отозвали, и, как показалось Свенсону, он был рад уйти. Келлинг был особого сорта выращенной при дворе жабой. С такими людьми доктору часто приходилось иметь дело, когда он охранял принца. Он чувствовал их неприязнь к себе, потому что самоуважение этих людей полностью зависело от одобрения хозяев, а раз Свенсон отказался от подобной безусловной преданности хозяину, они его воспринимали как прокаженного.
Но еще больше, чем компания Келлинга, доктора тревожило его собственное пребывавшее в смятении сердце. Когда он остался один, чувство вины, которое ему удавалось приглушить, когда его доставили к Шофилю, снова проснулось. Франческа. Элоиза. Графиня.
Вошел солдат с деревянным блюдом, где были хлеб и мясо, а также кружка пива. Свенсон одним глотком выпил половину кружки и поставил блюдо на колени, заставив себя тщательно прожевывать каждый кусок. Хлеб уже успел зачерстветь, видимо, его нарезали уже несколько часов назад, а сероватое мясо неприятно пахло уксусом. Однако он доел все до последней крошки, допил пиво и отнес пустую посуду к двери.
Когда охранник забирал у него блюдо и кружку, доктор Свенсон выглянул в коридор.
– Как вы думаете, мне можно немного размяться? – спросил он. – Я почти не спал, если я не похожу, то свалюсь.
– Почему бы вам сейчас не поспать?
– Нет времени. Мистер Шофиль говорит, нам нужно куда-то поехать, а мне потребуются мои мозги.
Он вынул пару последних сигарет, предложил одну гренадеру. Тот, к счастью, отказался. Свенсон спрятал сигарету, зажег другую и указал на маленький коридорчик:
– Вот здесь, можно?
Охранник не возражал, и Свенсон подошел к окну. Уже спустилась ночь, но он заметил какое-то движение снаружи: человека в белом пиджаке со связанными руками солдаты тащили к конюшне. В нескольких шагах позади шел Келлинг. Примерно через минуту они вернулись одни.
Вдали послышался звук открываемых дверей. Свенсон подошел в конец коридора вовремя, чтобы увидеть графиню в сопровождении охранников.
– Вот вы где! – сказала она с такой уверенностью в собственной значимости, что охранники позволили свернуть к Свенсону. Он поклонился, когда дама приблизилась.
– Графиня ди Лакер-Сфорца, – сказал он своему охраннику, – дворянка из Венеции.
На его ответ, как и на попытки ее собственных слуг вмешаться, графиня просто не обратила внимания.
– Доктор Свенсон, слава богу. Я только что была у ее величества, – это замечание было явно предназначено охранникам, – и я бы поговорила с мистером Шофилем, однако, видите ли, у меня может не оказаться для этого времени. Из-за ее величества. – Она показала за спину Свенсона. – Это там вы ждали? Можем мы поговорить?
– Я к вашим услугам, – ответил Свенсон.
– Мистер Шофиль хочет, чтобы вы ждали, – вмешался один из охранников.
– Конечно, я подожду, – выкрикнула графиня. – Но если королева потребует моего присутствия, что вы предложите? А так я сумею передать информацию доктору Свенсону. Он тоже дожидается мистера Шофиля и передаст ему необходимые сведения, если я сама не смогу. Разве вы не понимаете?
Она зацокала скрытыми под подолом каблучками по коридору с окнами, как цирковая лошадь копытами.
– Я постучу, когда закончу, – сказала графиня. – Что там, пиво? Принесите еще две кружки. Умираю от жажды.
Она вплыла в комнату и села на единственный стул. Свенсон сконфуженно улыбнулся охраннику и начал закрывать дверь.
– Пиво, – напомнила графиня.
Она расправила платье. Кучка солдат уставилась на женщину, не обращая внимания на доктора. Свенсон взял у них две кружки пива и ногой захлопнул дверь.
– Чего вы ждете? Фанфар?
Графиня схватила кружку и сделала глубокий глоток, потом вдохнула и допила.
– Пейте. Или отдайте мне. Времени очень мало.
Он посмотрел на дверь.
– Наверняка все, что мы говорим, слышно…
Графиня взяла Свенсона за ремень и дернула вниз, так что он опустился на одно колено. Она взяла его кружку и резко поставила на пол. Пиво пролилось на лакированный пробковый пол.
– У нас есть неоконченное дело.
– Мадам, ничего, что произошло между нами…
Графиня дернула его за ремень, чтобы он не вставал.
– Говорите тихо, – прошептала она, потом поднесла губы к его уху: – У нас есть разные неоконченные дела, Абеляр Свенсон. Не отрицайте.
– Я и не стану. – Он сглотнул слюну. – Но этим утром – нет, я не могу…
– Не можете что?
– Вы убили миссис Дуджонг…
– Кто-то должен был.
Раздался громкий хлопок от пощечины, доктор Свенсон, разгневанный и ужаснувшийся тому, что он сделал, вскочил на ноги.
Глаза графини сверкали.
– Вы заплатите за это.
– Уже заплатил.
Графиня разразилась хриплым смехом. Дверь открылась, и заглянули два гренадера, встревоженные звуком удара, но сейчас их смутил ее смех и красное от стыда лицо доктора. Графиня небрежно махнула им, чтобы они вышли, и солдаты подчинились надменной женщине. Она приложила два пальца к щеке.
– Боже мой.
– Что бы вы ни начали говорить, мадам, договаривайте.
– Не буду, пока вы не встанете на колени. – Она в ожидании подняла брови. Свенсон вздохнул и опустился на колени, отодвинув кружку с пивом.
– Я выпью его, раз уж вы не пьете. – Она сделала еще один долгий глоток. – Я была в купальнях. Неудивительно, что кожа сходит с нее лохмотьями.
– Купания сушат и обезвоживают кожу, – заметил Свенсон. – Как и алкоголь.
– Уж точно не пиво. – Она предложила ему кружку. Он отрицательно покачал головой, и дама допила пиво сама.
– Солдаты не станут ждать бесконечно. А уж тем более Шофиль.
– И не Бронк. Вы знаете полковника? – Графиня отдала ему кружку, которую доктор раздраженно отставил в сторону. Когда он снова поднял глаза, дама держала в руке плотно свернутый кусок шелка, который вынула из декольте, пока он не смотрел на нее. Графиня бросила его доктору, как кусок комнатной собачке.