⠀⠀ ⠀⠀
№ 1⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
В какую рубрику «Химии и жизни» можно бы поставить это: «Лицо трудно было различить, но глаза фосфоресцировали, а ноздри темнели…»? Наверное, «Земля и ее обитатели». А вот, похоже, для раздела «Технология и природа»: «По Парижу продолжают ездить машины на жидком топливе, замаскированные под электромобили. Имеющиеся у вас приборы позволяют легко выявить нарушителей». Между тем обе цитаты — из фантастических историй новогоднего толка.
По случаю Нового года принято печатать таинственные, назидательные, развлекательные и т. п. рассказы; теперь в их сюжеты все чаще проникают современные научные ноты. И впрямь, если уж привидение в старинном замке, то совсем не сверхъестественное, а, напротив, вполне материальное — просто еще один биологический вид, развивающийся по законам природы. А если празднование Нового года, то исключительно с синтетическими елками, с пластмассовыми подделками под старину и неведомым «дипсометром», распознающим семь степеней опьянения…
Оба рассказа, здесь напечатанные, написаны известными французскими прозаиками, в общем и целом отнюдь не фантастами. Наверное, это характерно для нашего времени: писатели, далекие, казалось бы, от жанра научной фантастики, обращаются к нему, чтобы сказать то, о чем иначе, быть может, и не скажешь; в подтверждение упомянем Чингиза Айтматова и Джона Пристли.
Автор истории о смертных призраках — Анри Труайя (настоящее имя — Лев Тарасов), член Французской академии, писатель с мировой славой. Он хорошо известен у нас в стране, и вряд ли надо представлять его более подробно. А вот Борис Виан, написавший циркулярное письмо парижской префектуре — о том, как наводить порядок в канун XXI столетия, — на русский язык пока переводился мало (сейчас издательство «Художественная литература» выпускает его однотомник). Виан умер в 1959 г., и его фантастический рассказ, датированный концом века, на самом деле написан почти тридцать лет назад. К сожалению, за прошедшие годы человечество преодолело не все барьеры, и то, что прежде казалось шуткой, все более звучит как предупреждение — не только о порядках и нравах, но и о возможных последствиях технической цивилизации, включая наркотики в кондиционерах и загрязнение среды.
Впрочем, тут, быть может, мы сгущаем краски. В конце концов, новогодним историям не пристало быть излишне серьезными…
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Анри ТруайяСтранный случай с мистером Бредборо
⠀⠀ ⠀⠀
Редакция «Женского Ералаша» послала меня взять у мистера Оливера Бредборо интервью по поводу его разрыва с лондонским обществом психических исследований и отставки с поста президента Клуба искателей призраков. Я знал его как автора статей об оккультизме и, будучи в этом деле новичком, полагал, что такой человек должен жить в старинном особняке, где стены украшены оленьими рогами, окна завешены тяжелыми портьерами, полы устланы медвежьими шкурами, а в невероятных размеров камине пылают огромные поленья.
Меня ожидало разочарование, от которого интервью неминуемо должно было пострадать. Мистер Бредборо жил в пансионе с табльдотом на Корт Филд Гардене. Дом как дом: фасад кремового цвета с парочкой колонн; в подъезде чисто, дорожка на лестнице, половицы в коридоре скрипят, освещение не хуже, чем в витрине магазина, только слегка пахнет кухней. Может быть, комната Оливера Бредборо обставлена в согласии с моим воображением? Я постучал в дверь с затаенной надеждой.
— Войдите!
Увы, действительность вновь обманула меня: обои в цветочках, стандартная мебель, стандартный газовый камин… Я почувствовал себя так, словно меня обокрали.
Хозяин комнаты поднялся мне навстречу.
— Мистер Бредборо?
— Он самый.
Это был кряжистый, несколько сутуловатый здоровяк. Загорелое лицо траппера, седые волосы, подстриженные ежиком, светло-голубые глаза, усы торчком, как у кота… Редакция предупредила его о цели визита. Он был явно польщен.
— Не думал, что столь серьезный вопрос может интересовать ваших читательниц, — сказал он, устремив на меня внимательный взор.
Французским языком мистер Бредборо владел в совершенстве. У него был низкий голос, и слова грохотали во рту, как булыжники.
Я что-то промямлил насчет высокого культурного уровня наших подписчиц. Он хихикнул.
— Ладно, садитесь. Виски? Вы парень ничего. Так что же вам надо?
Я чувствовал себя неуверенно: мистер Бредборо разочаровал меня, как и вся обстановка. Должно быть, на здоровье не жалуется, любит кровавый ростбиф, холодный душ по утрам, прогулки на свежем воздухе… Ничто в нем не выдавало, что он — завсегдатай астрального мира, водится с призраками и укрощает вертящиеся столики. Все же я начал:
— Публика с удивлением узнала о том, что вы заявили об уходе с поста президента Клуба искателей призраков, и мне хотелось бы…
— Выяснить причины?
— Да.
— Дорогой мой, вы уже пятнадцатый журналист, задающий этот вопрос. Отвечу, как и вашим предшественникам. Но вы, как и они, не напечатаете того, что я вам расскажу.
— Уверяю вас…
— Не уверяйте, я знаю.
— Неужели такая страшная история?
— Не страшная, а странная. В высшей степени странная. Но сначала скажите, вы верите в призраков?
— Да… То есть… — замялся я.
— Врете. Но скоро поверите.
— Скоро?
— Как только выслушаете мой рассказ. До последнего времени я полностью разделял мнение членов нашего клуба о природе призраков. Бесплотные существа, общение с которыми доступно лишь тем, кто наделен особым даром, существа бессмертные, всеведущие и так далее. Но после событий, о которых я вам поведаю, мои убеждения поколебались настолько, что я просто вынужден подать в отставку.
— Что же вы узнали?
— Что призраки смертны, как и мы с вами. Они живут, как и мы, но в мире, отличном от нашего; они умирают, как и мы, от старости, болезней и несчастных случаев, но тотчас же воплощаются в другие существа. Ничто не гибнет безвозвратно, ничто не возникает из ничего.
— Переселение душ?
— Вроде того.
— Но как же духи Наполеона и Юлия Цезаря, которых вызывают спириты?
— Шутки других духов! Духи Наполеона и Юлия Цезаря давным-давно скончались. Вернее, вселились в кого-нибудь, совершая кругооборот. А среди духов есть немало шутников, играющих на легковерии спиритов.
— Я поражен…
— И я был поражен, когда понял это. Слушайте же!
Мистер Бредборо понизил голос и, отведя глаза, вперил их куда-то в пространство.
— Месяца два тому назад мои друзья Уилкоксы пригласили меня на уикэнд в свой замок в Шотландии…
Я вынул блокнот и карандаш.
— Не надо! Мой рассказ настолько необычен, что вы запомните все и без записи. Замок Уилкоксов стоит на вершине голого каменистого холма, вечно окутанного туманом. Его не реставрировали, как почти все шотландские замки, и он подставлял всем ветрам свой дряхлый фасад с узкими стрельчатыми окнами, массивными башнями и зубцами, увитыми плющом. Впрочем, мои друзья жили в южном крыле, переустроенном по их вкусу: скрытые светильники, двери на роликах, современная мебель, похожая на ящики… Комнатами для гостей — а они расположены в северном крыле — пользовались редко. Как только я приехал, мне объявили, что в комнате, предназначенной для меня, появляется призрак. Не стеснит ли это меня? Не предпочту ли я ночевать в гостиной? Я наотрез отказался.
Мы провели весь день в прогулках и беседах на сугубо земные темы. В одиннадцать часов вечера Джон Уилкокс предложил проводить меня в мою комнату. Так как в этой части замка электричества нет, он вручил мне три свечи и коробку спичек, взял подсвечник с горящей свечой, и мы двинулись длинным коридором, стены которого были увешаны потемневшими от времени картинами и рыцарскими доспехами. Каменные плиты пола гулко отражали звуки наших шагов. Слабый свет свечи падал то на чье-то бледное лицо, склоненное над молитвенником, то на блестящее лезвие шпаги, и эхо, казалось, шло нам навстречу.
Доведя меня до двери, Уилкокс пожелал мне доброй ночи и удалился. Желтоватое пламя свечи окружало его словно ореолом. Я остался один…
— Наверное вы очень волновались?
Мистер Оливер Бредборо отхлебнул виски и отрицательно покачал головой.
— Нисколько. Я давно привык к уединению и к призракам. Все вы делаете одну и ту же ошибку: вы их боитесь.
А бояться совершенно нечего, надо привыкнуть к этим явлениям природы, как привыкают к молниям, к блуждающим огням, к насморку. Здравый смысл должен быть превыше всех суеверий!
Но вернемся к тому вечеру. Я вошел в комнату. Высокий потолок, кровать с балдахином, массивная мебель, слабый запах переспелых яблок. Внизу, под окном, темнел ров, которым опоясан замок. Звериные шкуры и лохмотья, бывшие некогда штандартами, прикрывали стены. Царило могильное молчание, лишь изредка раздавался крысиный писк или доносился крик ночной птицы. Я вставил свечу в канделябр и начал раздеваться. На кресло возле кровати положил револьвер, а рядом — фотопистолет своего изобретения, которым еще ни разу не пользовался; с его помощью я рассчитывал сфотографировать призрака при яркой вспышке, доказав тем самым его существование. У пистолета оказались и другие свойства, но об этом я тогда не знал. Минут через десять я лег на отсыревшие простыни, и сон быстро одолел меня.
Как долго я спал? Не знаю. Меня разбудили яростные завывания ветра и стук дождевых капель о стекло. Я открыл глаза. Вспышки молнии то и дело озаряли комнату, вырывая из мрака отдельные предметы. Сквозь шум ливня и ветра я различал и какой-то другой звук, что-то вроде пощелкивания пальцами или постукивания клювом о стекло: тук-тук! Затем раздалось визгливое, протяжное мяуканье, будто где-то поблизости рожала кошка. Мне показалось, что от окна исходит слабое свечение. Оно трепетало, приобретая постепенно неясные очертания, и наконец превратилось в высокую белую фигуру, прозрачную, как хвосты китайских рыбок. Лицо трудно было различить, но глаза фосфоресцировали, а ноздри темнели.
Мистер Бредборо сделал паузу, чтобы насладиться моим удивлением. У меня и в мыслях не было записывать его слова — затаив дыхание, я внимал поразительному рассказу.
— Что же вы сделали?
— То, что сделал бы каждый на моем месте: стал ждать, что будет дальше. Призрак принялся бродить по комнате, постукивая по стенам костяшками пальцев: тук-тук! тук-тук! Пожал смутно видными, будто в тумане, плечами и, приблизившись к двери, прошел сквозь нее, впитался, как клякса в промокашку.
Я вскочил с кровати, схватил револьвер и фотопистолет и бросился вслед за духом. В коридоре светились следы. Босиком, на цыпочках, я двинулся по ним в надежде настичь духа и убедить его покинуть замок, чтобы не причинять беспокойства моим друзьям. Он убегал молча; в лицо мне веял разреженный будто в горах воздух. Когда я почти настиг его и громко закричал «Стой! Стой!», произошло нечто ужасное: призрак обернулся, и вокруг него заполыхали зеленые искры гнева! Он поднял над головой длинные руки, простер их ко мне, и внезапно шпага, висевшая до того на стене, упала к моим ногам, едва меня не поранив. Вслед за тем массивный щит задел мое плечо и с грохотом покатился по плитам коридора.
Я прижался к стене и заорал: «Что вы делаете? Я не желаю вам зла!» В ответ просвистела стрела и вонзилась в стену, вибрируя в считанных сантиметрах от моей щеки. В панике я выхватил револьвер и нажал курок. Вслед за громким выстрелом послышался дребезжащий смех. Призрак подбрасывал на светящейся ладони маленькую темную пулю. Тотчас вторая стрела разорвала рукав моей пижамы. Тогда я непроизвольным движением нажал на спуск фотопистолета; сам не знаю, как это пришло мне в голову. Раздался щелчок, яркая вспышка озарила мрак коридора, а затем наступила тишина. Я успел заметить, как подогнулись слабо светившиеся колени призрака. Он рухнул на плиты и остался недвижим. Мужской голос, задыхающийся, без всякой интонации, доносился как бы издалека: «Я ранен!».
Я рванулся к своей жертве. «Я ранен! — повторил голос. — Ваше оружие смертельно для меня». — «Откуда мне было знать…» — пробормотал я. — «Но я-то знал, вернее, предчувствовал. И поэтому бежал, увидев этот пистолет на вашем кресле. И защищался, когда вы преследовали меня. Теперь уже поздно…» — «Но разве духи умирают?» Он покачал смутно очерченной головой. Пятнышки ноздрей стали шире, зрачки поблескивали, словно два светлячка. — «Увы, мы так же смертны, как и вы», — простонал он.
И я стал свидетелем небывалого, потрясающего, непостижимого зрелища: смерти призрака.
Из груди, на которой он скрестил руки, вырывалось прерывистое дыхание, но губы оставались невидимыми. Его тело, неплотный сгусток субстанции, материализованной лишь частично, порою резко вздрагивало.
— О, как я страдаю! Нет, вы не виноваты, вы же не знали, не могли знать. Как больно! И я боюсь, боюсь будущего. В какое существо я перейду? Дайте вашу руку!
Его холодные, светящиеся пальцы коснулись моей ладони.
— Кто вы? — спросил я.
— Неважно. Призрак, каких много.
— Могу ли я что-нибудь сделать для вас?
— Останьтесь со мной. Я чувствую, что умираю. В меня проникает иная жизнь… Это ужасно! Моя душа вселяется в чуждое мне тело, я как бы между двумя мирами… Не хочу умирать, я так молод. Я многого не успел узнать. Хочу…
Свет, испускаемый призраком, стал медленно угасать, мерцая. Голос был еле слышен.
— Нет, лучше исчезнуть. Довольно страданий! Я покину свою оболочку, так надоевшую мне, я узнаю мир. Прощайте…
Пробормотав это, призрак содрогнулся в последний раз. Я склонился над ним, но увидел только каменные плиты. Его рука растаяла в моей, как тают снежные хлопья. Все было кончено.
Некоторое время я стоял там, потрясенный до глубины души. Затем вернулся в комнату, открыл окно и выбросил в ров револьвер и фотопистолет. В углу послышалось мяуканье: в мое отсутствие кошка произвела на свет черных котят. Они копошились, сбившись в кучку, и тихо пищали. Дождь перестал лить, ветер утих; лишь ветви деревьев за окном продолжали ронять капли.
На другое утро я покинул замок. А еще через день подал в отставку.
Мистер Бредборо умолк. Я не мог отвести глаз от этого здоровяка с румянцем во всю щеку, вернувшегося из потустороннего мира так спокойно, будто он побывал в бане.
— Какая замечательная история, — промямлил я. И тут же вздрогнул, услышав мяуканье. Выгнув спину, мягко ступая кривыми лапками, ко мне приближался черный кот. Его зрачки блестели, как драгоценные камни.
— Я взял одного, — сказал мистер Бредборо. — Почем знать… Его зовут Тук-тук.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Перевел Валентин Дмитриев
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Борис ВианПариж, 15 декабря 1999…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀⠀ Префектура Сены
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀⠀ От главного инженере Бориса Виана,
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀⠀ комиссара Старого Парижа
Вы наверняка и сами знаете, что через две недели с хвостиком мы, пусть и не без труда, дотопаем до конца двадцатого столетия.
По случаю этой даты, как ни произвольна точка, от которой она отсчитана, прошу вас сделать все необходимое, чтобы существенно улучшить как вид столицы, так и жизнь в ней.
⠀⠀ ⠀⠀
Согласно моему мартовскому письму, вам надлежит завершить переселение административных служб. Особо напоминаю, что:
A
Те сотрудники полицейских и судебных органов, которые еще остаются в зданиях на набережных Сены и по бульвару Пале-Рояль, должны освободить все занимаемые ими помещения. Для проведения внутреннего и наружного ремонта вышеупомянутых зданий вам следует связаться с мсье Ксантцем, директором отеля «Георг V». По условиям нашего соглашения с этим господином, все парижские дома, имеющие историческое значение, постепенно превращаются в отели класса семь звездочек (туристические экстравысшей категории, минимальная стоимость номера сто долларов в день, эквивалент миллиона наших теперешних дерьмовых франков). Мебель, где только возможно, должна соответствовать эпохе здания. Если мебели не хватит, фабрики пластмассовых изделий в Бурже поставят нам в кратчайшие сроки неотличимую от оригинала копию любого экспоната Национального музея мебели.
Последние служащие Консьержери[19] переводятся в Блуа, в Национальный центр тихой полиции.
Завершить все до 1.01.2000.
B
Плавательный бассейн у Триумфальной Арки открыть вновь как можно скорее, а солярий над ним с такой же скоростью спрятать под крышу.
Несколько зданий до сих пор заняты сотрудниками «Радиотеледиффюзьон франсэз». Эти здания надлежит взорвать в течение ближайших восьми часов, потому что, как показывает опыт, вышеназванных лиц можно удалить только таким путем. Останки отправить в крематорий, освободившееся место преобразовать по типу А-5 (кусты-цветы-овощи).
Это вроде бы последние из мартовских указаний, по сей день не выполненные. Сделать молниеносно!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
A
Лук-порей на улице Опера так разросся, что представляет опасность для прохожих. Обрезать до высоты 3 метра 25 сантиметров. Не позднее 30.12.99.
B
Все 1130 движущихся пешеходных тротуаров вдоль главных транспортных магистралей покрасить в светло-желтый цвет, потому что он мне нравится.
Обращаю ваше внимание на то, что упомянутые тротуары уже введены в действие, но подарок от фирмы мне до сих пор не доставлен, от так и торчит около их конторы. А поскольку вы все равно бездельничаете… Не позднее 24.12.99.
C
Как вам известно, в нарушение моего запрета аж от мая 91 года, по Парижу продолжают ездить машины на жидком топливе, замаскированные под электромобили. Имеющиеся у вас приборы позволяют легко выявить нарушителей. Нет нужды указывать на опасность, которую представляют для всех шестисот тысяч парижан выхлопные газы этих тридцати четырех — число установлено достоверно — автомобилей с бензиновыми моторами.
Что касается четырехсот тысяч кресел-колясок на электрическом ходу, то позаботьтесь, чтобы их тоже перекрасили в желтый цвет. Не позднее 24.12.99.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
На новогоднюю ночь соизвольте приостановить снегоуловитель, чтобы дать возможность ветру, который вы создадите на этот случай, пронести над столицей ровно половину всех облаков, производимых горнодобывающей промышленностью. Оживление в небе наверняка порадует празднующих и даст им повод хоть раз посмотреть вверх — ничего страшного с ними от этого не случится.
Установите температуру воздуха минус пять по Цельсию, чтобы снег падал в благоприятных условиях и не превращался в слякоть. Область означенной температуры желательно ограничить в высоту шестьюстами метрами. Предусмотренное похолодание неизбежно будет нарушено снегопадом, однако движение облаков не должно, пострадать ни в коем случае. Выпутывайтесь как можете, но чтоб снег и облака были!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Напоминаю вам о необходимости:
на месте применять эвтаназию к тем, в руках у кого (встречаются еще такие) обнаружат не синтетическую, а натуральную елку;
немедленно промывать желудок каждому, чье дыхание покажет на дипсометре Рикара седьмую степень опьянения;
допрашивать, соблюдая меры предосторожности, всех вооруженных автоматами детей в возрасте от трех до пяти лет, проверять документы взрослых (от семи до пятнадцати) и стариков (старше пятнадцати).
Проследите, чтобы владельцы кондиционеров не закладывали туда наркотики в количествах сверх того, что установлено Законом о праздничных днях. Злоупотребления отмечаются каждый Новый год, и я хочу, чтобы это наконец прекратилось. Извольте захотеть того же.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
ШУМ
Разумеется, полиция будет бросать гранаты в любое окно, откуда послышится хотя бы малейший шум.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
РЕЛИГИЯ
Хотя нашей официальной религией остается коржибскизм, к католикам проявляется терпимость — если только не будет петь мерзкий отец Дюран. Если он все-таки будет петь, стреляйте в толпу, и чтобы раненых не оставалось!
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
ИГРУШКИ
По-прежнему категорически запрещены:
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ атомные бомбы,
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀ ⠀водородные бомбы,
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ лунные ракеты для детей,
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ танки весом более шести тонн.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Разрешаются ножи с лезвием не длиннее 60 см, дубины, кастеты, револьверы калибра 9 мм и другое стрелковое оружие. Если потребуется, тактично регулируйте количество.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Ясно, что очень многое я забыл или пропустил. Если до 18 часов завтрашнего дня вы не заполните пробелы, я вас выключу.
Запомните, что роботы не спорят.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Главный инженер,
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀комиссар Старого Парижа
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Борис Виан
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Перевел Ростислав Рыбкин
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀