Что касается фактической потребности в йоде, то следует заметить, что Гаспар Шатен, вероятно, недооценил суточную дозу йода для парижан, живших в 60-е годы XIX века, или же у них тоже были серьезные проблемы с нехваткой йода. Рекомендованная суточная доза на сегодняшний день составляет 100–220 мкг, и она еще выше для беременных и кормящих женщин; для сравнения: Шатен оценил ее на уровне 10 мкг в сутки.
В конце главы отметим, что Орас де Соссюр был первым человеком, предавшим широкой огласке проблемы с зобом и кретинизмом в Альпах, и он же первым стал побуждать людей к восхождению на Монблан, объявив в 1760 году награду для того, кто первым доберется до вершины. Сам он стал третьим побывавшим на вершине человеком в 1786 году, через год после Жака Бальма и Мишеля Габриеля Паккарда. Что касается первой женщины, покорившей эту гору, то это более темная история, где споры идут между двумя именами – Марией Паради и Генриеттой д’Анжевилль, добравшихся до вершины в 1808 и 1838 году соответственно.
14 Две блестящие карьеры
В главе 14 мы исследуем взаимосвязь убийства и гор в истории, в которой химическое понятие растворимости используется, чтобы раскрыть преступление и изготовить эффективные таблетки для фармацевтической промышленности.
К году издания этой книги прошло ровно 50 лет с тех пор, как Боб Дилан ответил на множество загадочных вопросов двусмысленной строчкой «ответ – в дуновении ветра» на стороне А пластинки «The Freewheelin’ Bob Dylan». Но по крайней мере на один из этих вопросов – «Как долго может просуществовать гора, прежде чем ее смоет в море?» – мы можем попытаться ответить, поскольку часть ответа заключается в одном из известных универсальных правил, которые учат все химики-новички: соединения положительно заряженных ионов металлов с оксидами (О2–), сульфидами (S2–), фосфатами (РО43–), силикатами (SiO42–) и карбонатами (СО32–) не растворяются в воде; а соответствующие нитраты (NO3—), хлориды (Cl—) и бромиды (Br—) растворимы[168].
Если применить это правило к тому, что можно найти на вашей кухне, это означает, что, когда вы кладете ложку столовой соли (NaCl) в воду, соль «исчезает», и делает это быстрее при нагревании или перемешивании, а вода при этом выглядит такой же, какой была до того. Чтобы найти нерастворимые вещества, перейдем к более дорогостоящему содержимому наших сервантов и посмотрим, в каком состоянии находится столовое серебро и медная посуда. Когда подобные вещи выставлялись на всеобщее обозрение, моя мама заставляла меня чистить их при помощи специального средства для серебра или меди, поскольку оксиды и сульфиды, образующие пятна на металлических поверхностях, не исчезают при мытье водой – они абсолютно нерастворимы. Это подходящее для ребенка, но скучное занятие заменяло мне в детстве набор юного химика.
Однако в учебниках по химии обычно не рассказывается о существовании всеобъемлющих следствий этих правил, которые можно увидеть по всему миру. Почему горы состоят из пород, в составе которых есть оксиды, сульфиды, фосфаты, силикаты и карбонаты? Потому что они нерастворимы! Любую гору, состоящую из хлорида натрия, и в самом деле «смыло бы в море» тысячи лет назад, а там, где добывают NaCl, он также известен как «каменная соль», и его можно найти либо под землей, либо в регионах с очень засушливым климатом[169].
И этот факт приводит нас к герою и героине данной главы. Насколько мне известно, Агата Кристи (1890–1976) и Герберт Доу (1866–1930) никогда не были знакомы, но оба они отчасти обязаны своей блестящей карьерой одному и тому же элементу – брому, адрес которого в Периодической таблице выглядит так: зарядовое число 35, 17-я группа, 4-й период, символ Br; бром живет прямо под хлором.
Поскольку ион брома (Br—) – это единственная форма (или скорее степень окисления), в которой этот элемент встречается в природе, законы растворимости говорят нам, что добыча бромсодержащих полезных ископаемых вряд ли может увенчаться успехом. Соединения типа NaBr очень легко растворяются в воде, а бром к тому же тяжелый элемент – они встречаются в природе реже, чем легкие (это весьма общее правило, из которого существует множество исключений). Однако схожесть свойств элементов из одной группы (столбца) означает, что там, где мы находим хлор, можно обнаружить и бром, но в меньшей концентрации. И в самом деле, в морской воде на каждый ион брома приходится 666 ионов хлора (это число выглядит зловещим, но я уверен, что это всего лишь совпадение, а не послание от высших сил).
Герберт Доу, химик и изобретатель с отличным деловым чутьем, придумал свой собственный способ извлекать бром из рассола (концентрированной соленой воды), который он закачивал насосом из огромного подземного озера в Мидленде, штат Мичиган, США; этот проект он затевал, еще будучи студентом учебного заведения, ныне носящего название «Университет Кейс Вестерн Резерв». В то время, в 1891 году, производство брома было новой разработкой. Этот относительно недавно открытый элемент был доступен в больших количествах всего около 30 лет. Бром пользовался спросом в новом ремесле фотографии (в качестве одного из реактивов для производства фоточувствительного бромида серебра AgBr) и, что более удивительно, на быстро растущем рынке «патентованных лекарств».
В мире, где абсолютно все новое считалось хорошим (если только вдруг это новое не нарушало установленный общественный порядок), преобладал авантюрный подход к недавно созданным соединениям. Им находили применение и быстро выпускали их на рынок. Акушер королевы Виктории сэр Чарльз Локок предлагал ионы брома в качестве средства от эпилепсии, и бромид калия KBr был первым средством (неэффективным по сегодняшним стандартам), которое врачи применяли для контроля над этим хроническим заболеванием.
Вскоре стало понятно, что ионы брома оказывают общий седативный эффект, и его стали применять передовые врачи, такие как Жан-Мартен Шарко, работавший в госпитале Сальпетриер в Париже (этот огромный больничный комплекс рядом с вокзалом Аустерлиц существует до сих пор). Среди его пациентов был парижский рассыльный, страдавший странными повторяющимися и порой длительными приступами, во время которых он не осознавал, что делает, но мог передвигаться по городу, общаться с людьми и даже уехать на поезде аж до прибрежного города Бреста. Из заметок Шарко об этом случае можно сделать вывод, что пациент частично излечился благодаря неоднократной терапии бромом, после которой (при условии продолжающегося приема препарата) у него наступали долгие периоды без симптомов заболевания и случались лишь краткие рецидивы. Однако похоже, что бром скорее облегчал симптомы, чем излечивал болезнь, так как меньше чем через год после последнего курса лечения этот пациент исчез, и никто больше о нем не слышал[170]. Частичный успех, которого добился доктор Шарко, и другие подобные истории, в сочетании с острой нехваткой терапевтических методов, которую испытывали врачи в 90-х годах XIX века, привели к тому, что доктора почти повально выписывали KBr и NaBr. По-видимому, некоторые специализированные клиники использовали тонны этих веществ ежегодно[171], что означало процветание для фармацевтической индустрии (которая тогда находилась в зачаточном состоянии), в частности процветание доктора Майлза. Максимальная суточная доза пациента доктора Шарко составляла 7 г; это вам не 0,2 г активного вещества в таблетке ибупрофена.
Вряд ли это потревожило сон Герберта Доу, и ему, надо полагать, незачем было применять препарат «Нервин» доктора Майлза, который производился в Элкхарте, в соседнем штате Индиана, поскольку Химическая компания Доу вполне преуспевала[172]. Справедливо будет предположить, что бромовые соли, которые использовал доктор Франклин Майлз и которые стали первым продуктом появившейся позже компании Miles Laboratories, крупной американской фармацевтической корпорации, закупались на фабриках мистера Доу.
Рисунок 29. Реклама «Нервина» доктора Майлза – препарата на основе солей брома, таких как NaBr. Из сборника Dr. Miles New Jokebook 1933 года.
Более значительным деловым достижением Доу оказалось его противостояние всемогущему Deutsche Bromkonvention, картелю немецких компаний, который почти монополизировал мировую торговлю бромом. Немцы наводнили США дешевым бромом, чтобы сбить цены на товар Доу, который попытался выйти на британский и японский рынки. Однако у Доу оказалось достаточно финансовых возможностей, чтобы тайно скупить немецкий бром в США и реэкспортировать его в Европу, включая саму Германию, так что в итоге ситуация переломилась не в пользу всемогущего картеля[173].
А вот кто действительно страдал от проблем со сном, так это миссис Инглторп, хозяйка и тиран поместья Стайлс, повторно вышедшая замуж вдова, у которой имелось множество родственников, то и дело появлявшихся в поместье с более или менее убедительными претензиями на наследство. Изучавшая фармацевтическое дело Агата Кристи воспользовалась этой бессонницей как предлогом, чтобы поместить жидкий «Нервин» доктора Майлза или подобный ему раствор бромида на туалетный столик в спальне миссис Инглторп, где он очень кстати оказался под рукой у ее убийцы.
Если вы не читали «Загадочное происшествие в Стайлсе» – первый роман Агаты Кристи, опубликованный в 1920 году[174], – то можете не волноваться и не пролистывать главу: я не стану раскрывать подробности сюжета, а только расскажу вам, как было совершено убийство. Возможно, вы умнее меня и эта информация поможет вам узнать, кто убийца, раньше, чем Эркюль Пуаро, ее теперь уже знаменитый бельгийский детектив, в классической манере пригласит главных героев на «небольшую встре