Юм – гигант электрической силы; он обладает магнетической силой множества людей, взятой совокупно, и поэтому-то он может, по желанию, направлять ток и действовать им свободно: он перемещает мебель, открывает окна, разбивает столы, показывает множество рук, которые в действительности его же собственные руки, потому что принадлежат существам, ему подчиненным; он обладает необыкновенной магнетической силой; он может, говорят, как Казотт, видеть призраки в среде живых людей; он может, как известный сомнамбула Алексис, дать точное описание особ, давно уже умерших; он может, как Франциск Синий Чулок, о котором рассказывает Нодье, читать в лучах планетного тока все, что происходит за тысячи верст. Мы уже говорили, что все эти чудесные явления зависят от переизбытка астрального тока, который дает начало вдохновению, гению, фантазии. Мы разовьем эту мысль впоследствии.
Отшельники фиваидские постом и молитвой, изнурением тела достигали возвышения души своей над человеческим миром и получали дар видеть существа небесные. Этот факт имеет то же основание, как и предыдущий, различаясь только результатами. Горит ли дымный ночник, свеча или ослепительный электрический свет – все это явления одного порядка: огня, изменяющегося сообразно составу горящего тела. Мы не знаем жизни Юма и не можем судить, к какой сфере он принадлежит, мы берем из его жизни только одно важное доказательство нашей теории: наш мир находится в прямых сношениях с двумя мирами, находящимися вне нас – миром подземным и миром небесным.
Кажется, мы уже довольно говорили о каббалистике; мы не обещали прочесть курс магии; мы принимаем это слово только в его первоначальном значении, в смысле учености, мудрости.
Есть еще другой род магии, положение гордости человеческой, магии, которая хочет повелевать элементарными стихийными духами.
Ее называют черной магией.
Ее истинное название – безумие. Маги, по следам которых мы идем, те самые волхвы, которые, руководимые звездой, пришли поклониться младенцу Иисусу, лежащему в яслях, в пещере Вифлеемской.
Нам надо было только предварить нашу теорию хиромантии объяснением трех мировых сфер и влияния планетного, астрального тока. Мы сделали это как могли. Может быть, в некоторых местах мы даже перешли назначенные границы, но уверены, что читатель не будет в претензии за это.
Мы закончим эти заметки несколькими словами, которые заключают в себе всю каббалистику: самая могущественная магическая сила – воля!
Первый принцип каббалистики следующий: что ты твердо хочешь сделать – то рано или поздно сделаешь, если только ты не требуешь невозможного.
Хирогномония
Хиромантия, как мы увидим далее, основана на каббалистике; она складывалась постепенно, после тщательных наблюдений и опытов в продолжение нескольких веков. Это наука основана на вычислении (calcul). Хирогномония возникла без предварительных открытий. Нет сомнения, что все тайные науки существовали в древности, люди оставили их в забвении, но начертания их остались в планетном эфире и они вдруг, мгновенно, познаются высшими организациями.
Г. Арпантеньи говорит в своем предисловии: «Я присваиваю себе только ту честь, что я первый уразумел, какое обширное поле для изучения представляет эта наука, которую я предугадал или, – прибавляет он со свойственной ему скромностью, – может быть, открыл».
Анаксагор, говорят, тоже видел различные знаки на руках, выражающие различные наклонности человека.
Я спросил однажды г. д’Арпантеньи, каким путем он открыл свою теорию. Вдохновением, отвечал он мне.
И действительно, говоря таким образом, он подтверждал свою доктрину; у него чрезвычайно тонкие пальцы, а в магии объясняется, почему люди с тонкими пальцами более других подвержены вдохновению.
Мы говорили в предисловии, что изложение теории д’Арпантеньи недостаточно ясно; мы прибавим здесь, что эта неясность зависит от того, что у автора книги длинные пальцы.
Длинные пальцы означают наклонность, любовь к мелочной отделке подробностей.
Действительно, автор входит в самые мельчайшие подробности, прелестные сами по себе, но уже слишком прелестные, потому что отвлекают внимание от главной идеи, отодвигая ее на второй план.
Увлекаясь подробностями, он, кажется, забывает сам и заставляет и читателя забывать, что речь идет о хирогномонии.
Между тем, теория его не подлежит никакому сомнению; в продолжение семи лет мы применяли ее при ежедневных опытах, и весьма редко случалось нам ошибаться.
Но его теория непременно требует поддержки хиромантии, которая ее развивает и комментирует.
Д’Арпантеньи – человек с изящными манерами, прекрасной внешности и в высшей степени скромный. Нисколько не выпячивая своих заслуг, он очень скромно относится к своему открытию.
В обществе он просто умный, блестящий молодой человек и больше ничего.
Придет время, когда на него будут смотреть, как на одного из самых замечательных и самых полезных людей своего времени.
Вот как он дошел до своего открытия.
В юности д’Арпантеньи жил в провинции и часто бывал в обществе, собиравшемся у одного богатого помещика.
Этот человек имел страсть к прикладным наукам и в особенности к механике. У него поэтому часто собирались геометры и механики.
Жена его, наоборот, по закону контрастов, страстно любила искусства и принимала только артистов.
Таким образом, у мужа и у жены были назначены особенные приемные дни.
Д’Арпантеньи, который не был ни механиком, ни артистом, участвовал как в том, так и в другом обществе.
У него были прекрасные руки, и он немало гордился ими, когда сравнивали их с другими, и сравнение всегда кончалось лестными похвалами его рукам.
Он заметил, между прочим, что математики и люди, часто обращающиеся с железом, имеют пальцы узловатые, а пальцы артистов гладки и ровны.
По его словам, эти два общества демонстрировали два совершенно различных рода рук.
Он был поражен странным этим контрастом: ему были нужны иные доказательства.
Он бросился отыскивать артистов и почти у всех встречал гладкие пальцы.
Он начал посещать кузницы, железоплавильные заводы, отыскивал геометров, математиков и везде находил по большей части узловатые пальцы.
С этого дня он разделил людей на две категории: на людей с гладкими пальцами и на людей с узловатыми пальцами.
Он заметил у людей с гладкими пальцами склонность к чувствительности, самопроизволу, созерцанию, мгновенному возбуждению, заменяющему расчет, каприз, способность к суждению с первого взгляда, а вместе с тем и стремление к искусству.
У людей с узловатыми пальцами он, напротив, встретил способность к рассуждению, к порядку, расположение к цифрам, к таким наукам, как механика, земледелие, архитектура, инженерное искусство, навигация – ко всему тому, что требует приложения разума, а не чувства.
Убедившись относительно этого пункта, он не захотел остановиться на нем; изучая, сравнивая и рассуждая, он пошел дальше.
Все формы рук, в их разнообразии, имели для него значение, которое признал он только впоследствии. После многих исследований, достаточно многочисленных для того, чтоб он мог позволить себе сделать заключение, то есть после тридцатилетних занятий, он основал систему, построенную на фактах, и пренебрег отыскиванием причин.
И к чему это служит? Нет логики увлекательнее и неумолимее логики фактов. Все оспаривают, исключая вещественные доказательства. А д’Арпантеньи почти всегда представлял эти доказательства.
Поищем объяснение его открытия там, где мы нашли доказательства хиромантии: в магии. И, исходя из нее, в трех мирах.
Вот почему прежде всего мы так много говорили о них.
Мы уверены, что будем в полнейшем согласии с нашим изобретающим разумом.
Мы начнем с большого пальца, который соединяет в себе все черты или линии руки.
Большой палец
Если б и не было иных доказательств, говорил Ньютон, то большой палец убедил бы меня в существовании Бога.
Подобно животным, говорит д’Арпантеньи, мы имеем инстинктивную волю и инстинктивную решимость; но большой палец представляет только разумную волю, только разумное мышление и разумную решительность.
Высшее животное в руке, человек – в большом пальце.
Большой палец у обезьян весьма не гибкий, а потому мало или даже и вовсе не противостоит другим.
Тогда как человеческий большой палец, напротив, поставлен и организован таким образом, что всегда имеет возможность действовать иначе, чем прочие пальцы, в противном им направлении. Поэтому-то он и выражает, как уже сказано мною, внутреннее или нравственное чувство, которое мы противополагаем своему желанию, и наступающую причину, противополагаемую увлечению наших инстинктов и наших чувств. Доказательств этого положения бесчисленное множество,
Здесь, как доказательства, д’Арпантепьи приводит идиотов от рождения, являющихся на свет без больших пальцев или с бессильными и уменьшенными; сосунков, которые, пока искра разума не зародится в их мозгу, держат остальные пальцы выше большого; эпилептиков, которые во время припадка сгибают большой палец прежде других; и людей, близких уже к смерти, которые скрывают большой палец между остальными.
Мы можем прибавить, что в Неаполе скрывают большой палец в ладони для избежания jettatura, или влияния дурного глаза.
Магически большой палец заключает в себе весьма ясно различимые три мира, и чтобы доказать это, мы шаг за шагом будем следить за описаниями, сделанными самим д’Арпантеньи.
По его мнению, первый сустав, на котором находится ноготь, выражает волю, изобретательность, инициативу.
В некоторых случаях этот сустав выражает также господство.
Это божественный мир каббалистов.
Второй сустав, который сразу же следует за первым, есть знак логики, то есть ясного понимания, суждения, разума.
Это мир духовный.
Бугорок, который на внутренности ладони составляет корень большого пальца, освещает, говорят хироманты (давшие ему название Венерина бугорка), большую или меньшую наклонность к любви [15] . Он составляет третий сустав.