Наблюдение и анатомия разделили душу на три великие части: инстинкты, чувства и разум. Инстинкты, то есть страсти, занимают боковые, задне-нижние части и общи как для людей, так и для животных. Они удовлетворяют их потребностям сохранения, любви к обладанию и воспроизведению. Чувства помещаются на верхушке задней части; это – способности воображения, нежности, долга, права, воли, привязанности и совести; это еще не разум, но иногда более чем разум. Наконец, разум, этот высший признак человека, присутствует во лбу, в старших частях, где сжато группируются способности, искусства, науки, освещаемые лучами мысли».
Это длинное извлечение казалось нам необходимым для утверждения нашей системы; мы имеем надобность в заимствовании у артиста, у господина френологии, даже если бы мы с ним и не сходились.
Из этой цитаты явствует, что, по словам френологов, череп формируется на мозгу и что он заключает между двумя своими пластинками костный мозг – губчатую субстанцию.
И потом получается, чего мы наверное и ждали, что френология разделяет череп на три мира. Это, как видят, вошло совершенно в нашу систему, то есть в общую гармонию, которая управляет всей природой, а вслед за тем и всем человеческим телом. В одном только мы не согласны с френологом, который словами «Это еще не разум, но иногда более, чем разум» как будто неохотно дает нам его.
По нашему мнению, говоря френологически:
Чувства представляют божественный мир.
Разум – абстрактный или рассудочный.
Инстинкты – материальный.
Если смотреть на голову в профиль, повернутый на восток, исходную точку света, чувства, божественный мир занимает высшую часть головы, созерцающую небо.
Инстинкты занимают зад головы, близ позвоночного столба (который служит материальным или физическим страстям и находится в непосредственном сношении с ними), но несколько выше.
Разум занимает перед, и разумными невольниками имеет глаза, нос и рот, назначенные для принятия и выражения идей. Это опять-таки борьба Якина и Бохаса, уравновешиваемая свободной волей, волей, помещенной среди чувств, господствующей над всей головой. Это опять – треугольник.
Чувства, божественный мир, изображены сначала волей, потом благоговением или религией, снисходительностью, совестью, надеждой, страстью к чудесному, идеальностью, подражательностью, а гранича с линией инстинктов и сливаясь с ней в какой-то сладостной связи, – веселостью, самоуважением, одобрительностью и осторожностью.
Да позволено нам будет заметить здесь, что воля помещена на верхушке головы и господствует над всем телом, точно так же, как в хиромантии палец Сатурна – рок – превышает все другие. Таким образом, воля и судьба управляют существом; только воля, помещающаяся на высшей точке черепа, может заставить повиноваться судьбу, подобно тому как мозг приказывает руке.
Мы заметим еще, что она так предназначена быть руководительницей человека на земле, что представляющий ее орган помещен прежде благоговения (религии) и снисходительности (милосердия), которая после религии есть один из самых божественных даров на земле.
По нашему мнению, доктор Дюван совершенно ошибается, удивляясь в одной из своих статей, помещенной в журнале Френология, что снисходительность помещена среди чувств. Он хотел бы встретить ее среди инстинктов.
Но снисходительность – это милосердие, третья божественная добродетель; вера, надежда, милосердие изображены на черепе религией, надеждой и снисходительностью.
Разум, мир абстрактный, представлен на черепе козальностью и сравнением, основаниями истинной науки, потом памятью фактов, местности, времени, тонов, порядка, колорита, веса, форм, языка. То есть человеческой наукой, а следовательно, рассудком, силой сопротивления.
Инстинкты, мир материальный, представлены страстью к приобретению, способностью отделения, страстью к разрушению, к битвам – дурные инстинкты, но полезные в борьбе, вознаграждаемые привязчивостью, оседлостью, страстью любить; это – деятельная сила.
Теперь да будет нам позволено повторить полное объяснение нашей системы, которую до сих пор мы не могли представить со всеми подробностями.
Мы сказали, что три находящихся в нас существа таким образом вдыхали звездный свет: мысль – глазами, волосами, ногами и руками; интеллектуальное тело – пупком и детородными частями, а тело материальное – дыхательным аппаратом, поищем теперь если не доказательств, то вероятностей.
Вероятность звездного вдыхания и выдыхания
С помощью магнетизма сомнамбулы, освободившись от мысли, видят в звездном свете, не глазами, но желудком и пупком. Посредством последнего дети привязаны к матери и через него получают питание; посредством него ребенок сообщается со звездным светом; кошмары, бесформенные фигуры, плавающие в звездном свете, являются нам во сне, когда сильное засорение тревожит пищеварительный аппарат, соединенный с общей симпатией и, по нашему мнению, звездное тело вдыхает и выдыхает пупком и детородными органами.
Мысль, будучи более совершенной, вдыхает свет руками, глазами, волосами, которые как будто нарочно имеют трубочку, долженствующую иметь цель, ибо природа ничего не творит напрасно.
«Ламбер, – говорит Бальзак, – шестилетний мальчик, лежа в большой колыбели возле постели матери, но не всегда сразу засыпая, видел, как электрические искры срывались с волос его матери, когда она их расчесывала».
И далее:
«В подтверждение своих определений Ламбер выставил в качестве великолепного вызова науке много требующих решения проблем, разрешения которых он предполагал найти, спрашивая самого себя: не входит ли принцип, рождающий электричество, как основа в тот особый флюид, откуда появляются наши идеи и наши волнения? Не образуют ли полосы, которые обесцвечиваются, светлеют, падают, исчезают, в зависимости от различных ступеней рассеяния или кристаллизации мыслей, некую систему сосудов, то поглощающих, то выделяющих и движимых электрической силой? Являются ли токи нашей воли субстанцией, возникающей в нас и внезапно начинающей действовать под влиянием еще не подвергшихся наблюдению причин, и являются ли они более необычными, чем те токи, которые создает невидимый, неощутимый флюид или вольтов столб, воздействующий на первую систему мертвеца».
Глаза видимо поглощают и отбрасывают свет. Когда смотрят пристально, то некоторым образом поглощают образ, отражение предмета, говорят: пожирать глазами, и так как эти выражения приняты потому, что они истинны, говорят также: глаза бросают молнии; и вот это – вдыхание и выдыхание глаз, освященные народной мудростью.
И не явно ли это вдыхание и выдыхание в акте магнетизма? Не бросает ли магнетизер своими глазами потоки флюида, которые поглощаются глазами магнетизируемого, а эти последние понемногу заволакиваются, пока не станут совершенно тусклыми? Это такие упражнения, которые весь свет видел и которые видят каждый день.
Недавно, после трудной работы, мы заметили, как каждую минуту как будто искры сыпались из наших глаз; и один человек, с которым мы советовались, сказал нам, что это электричество, которое, совращаясь с дороги вследствие возбуждения слишком деятельной работой, выходило необычным путем; но если это электричество, то оно вылетало из глаз, и потому что его обычный путь был заперт, оно стремилось выйти по другим каналам и делалось видимым в огненной искре.
Итак, оно имеет сообщение с внешностью. Ясно, что это то электричество, более или менее обильное, которое дает блеск глазам разумных людей и оставляет, через свое отсутствие, тусклыми и широкими зрачки глупцов; но когда собираются думать, глаза тоже расширяются и тускнеют, потому что всю электрическую жидкость собирают в мозгу, который уже ничего не испускает наружу, подобно тому как удерживают дыхание, чтобы сделать что-нибудь тяжелое.
Когда в глаз получают удар, то видят тысячи искр. Но есть ли это, спрашиваем мы, изобилие электричества, потревоженного в своем течении и рассеянного сильным ударом, подобно тому как брызжет вода, когда по ней ударяют палкой? Не чувствуют ли магнетизеры, что жидкость, или вибрация, как бы с треском освобождается из их руки, и не трясут ли они пальцами, чтоб освободиться от жидкости сомнамбулы, которую они вдыхают, и заменить своей, выдыхаемой их руками?
Разве не похожи ногти на жидкость, затвердевшую на воздухе, причем сохранившую телесный цвет.
«Если считать, – говорит Бальзак в Луи Ламбере , – что линия, где кончается мясо и начинается ноготь, содержит необъяснимую и невидимую тайну постоянного превращения наших жидкостей в рог, нужно признать, что нет ничего невозможного в чудесных изменениях человеческой субстанции».
В отчете публичных заседаний Академии наук, от 14 марта 1858 года, мы видим, что Флуранс читал записку, стремящуюся доказать нервную циркуляцию, существующую в человеческом теле.
Он разделяет эту циркуляцию на возвратную чувствительность и отраженное действие. При невозможности следовать за ученым в его объяснениях, мы приведем только вывод из его доклада.
«Отраженное действие есть дополнение действия возвратного; оно возвращается по краям нервов, как действие возвратное совершает это для сильного мозга».
Два полукружия, возвратное и отраженное, составляют полный круг, полную циркуляцию.
Для нас, для всего света, нервная циркуляция есть поток света (вдыхание и выдыхание). Магнетизм давно уже доказал, что эта циркуляция существует вне и извне же получает впечатления. Движение не концентрировано в человеке, оно во всей природе. Это – всемирная жизнь, связь человечества.
Мы искренно благодарим науку, которая дает нам новые доказательства этого.
Может ли череп уступать постоянному действию воли?
Для нас это несомненно.
С помощью этого непрерывного вдыхания и выдыхания электричество, привлеченное концами волос и ресниц и проникающее по волосяным трубочкам и ноздреватости костного мозга, может, когда оно более специально призвано на какой-либо п