Все эти науки держатся и подкрепляются одна другой, но всем предлагает поддержку хирогномония, явно наиболее нужная в жизни.
Скажем теперь, что если френология затруднительна для упражнения в частностях, то бывает совершенно противное, когда исследуют общее; таким образом, высокий, широкий и выдающийся лоб всегда выражает разум; выпуклый верх головы – снисходительность и религию, если же она возвышается посередине, то выражает замкнутость и волю; развитый затылок головы выражает привязчивого человека, любящего свое отечество, детей, друзей и иногда любовниц; если же он плоский и не имеет важности – это признак некоторого эгоизма. Голова широкая у висков (выше ушей) должна внушать недоверие, ибо там находятся воровство, ложь и убийство или, когда развитие посредственно, жажда стяжания, скрытность, гнев. Эта форма черепа составляет принадлежность людей, о которых говорят, что они себе на уме.
Можно почти судить людей по форме шляп: шляпы длинноватые принадлежат людям знания, привязанности, широкие – людям себе на уме.
Конечно, понятно, что можно также иметь в одно и то же время длинную и широкую, круглую голову: что дает и науку и уменье жить.
Во всяком случае, широкая, повыше висков, голова выражает идеальность и страсть к чудесному.
Что касается лба, на котором очень легко читать, то, если он выпукл вверху, это – козальность и сравнение (философский ум); если выпукл в середине – историческое чутье, память фактов, если выпуклость внизу, над бровями – любовь к путешествиям; затем является, следуя за надбровной дугой, тупость, колорит, порядок и около виска – мера и тон, орган музыкальный.
Между бровями у корня носа – это орган индивидуальности или любопытства, ниже – образование или любовь к форме.
Выпуклые глаза непременно означают память слова.
Мы не имеем намерения, и это вовсе не было нашей целью, составлять курс френологии; однако мы пойдем далее.
Мы окончим эту статью размышлениями, полными правды, опять-таки принадлежащими доктору Каруцу, одному из наиболее известных исследователей боязливой Германии.
«Наиболее важные органы сдвигаются один к другому в передней части головы, и простые выражения: пустой лоб, полный лоб – уже указали на важность этих органов, прежде чем возник вопрос о физиогномии мозга. Галль из двадцати семи органов, которые он принял, насчитал на передней части головы пятнадцать, тогда как в середине он нашел девять, а сзади только два».
«Что касается выпуклостей, находящихся на границе глазных впадин и около висков, то их место около этих двух великих органов нашей духовной жизни: зрения и слуха – достаточно доказывает их психическую важность. Форма, пространство, колорит, порядок, счет суть следствия зрения.
Орган звуков находится на границе лба и равнины висков, выше порядка, и естественно связан с ухом.
Шишка осторожности также в соседстве с ним, ибо ухо есть орган боязни; животные, которые лучше слышат, наиболее скромны, тогда как те, которые лучше видят, наиболее смелы.
Широкая часть черепа была присваиваема этому органу, предназначенному пробуждать благоразумие и боязнь в дурном состоянии ума и призывать человека к осторожности. Боязливые люди имеют широкую голову на своде сзади ушей и ниже (народ называет головой коноплянки ту голову, которая не имеет органа благоразумия).
Галль поместил жестокость вверху ушей, потому что у свирепых животных мускулы челюстей придают ширину этой части черепа».
Действительно, в минуты гнева человек сжимает зубы, подобно свирепому животному, и заставляет тогда выдаваться мускулы.
Как бы ни был прекрасен орган, он становится вредным, когда он слишком развит и особенно если несоразмерно велик в сравнении с другими, долженствующими помогать ему. Он тогда становится бессильным, подобно превосходному генералу без армии. Так идеальность, доведенная до излишества, становится безумием, страсть к чудесному – суеверием, снисходительность – слабостью. Даже сама козальность, – этот перл разума, – козальность, которая, по словам Бальзака, ведет из интеллектуального мира в мир божественный, когда она не сопровождается сравнением, светящим ей, приводит к атеизму, разочарованию, безнадежности. Во всяком случае, видели один только чудесно развитый орган, дававший известным людям громадное преимущество, но в одной только точке, тогда как во всем другом этот человек обладал обыкновенным умом.
Между тем существуют почти неуловимые оттенки, которые удостоверяют совершенство разума совершенным соотношением гармонии. Во френологии два человека могут обладать одними и теми же органами, одной и той же глубины, а между тем один из этих людей будет тем, кого называют гением, другой будет только иметь все способности, чтоб сделаться им, и, несмотря ни на что, останется обыкновенным человеком. У одного из них будет, без сомнения, неоценимая гармония соотношений, которая приведет к совершенству. В этом случае хиромантия может принести большую помощь френологии, своей сестре. У этих двух людей линия солнца и головная линия непременно не будут похожи, и, сверяясь с бугорками, можно будет поместить каждого в его мире и дать объяснение этой необыкновенной неравномерности.
Совершенные люди имеют круглую голову без выдающихся органов, по той причине, что все эти органы одной меры, таковы Наполеон, Вальтер Скотт… Но пусть человек имеет все органы, составляющие совершенного человека, он останется бессильным и бесцветным, если ему недостает того, что дает силу в магии: воли.
Физиогномония
Числа три, четыре, семь , составленное из трех и четырех , повсюду встречаются в каббале, так же как и двенадцать , пополняющее священные числа.
Сила семи абсолютна в магии, ибо это число решительно во всех вещах.
В физиогномонии мы снова находим три и семь , найденные нами также и на ладони.
Лицо разделяется прежде всего на три мира:
Лоб, божественный мир, неизвестный, закрытый, где зреют мысли вследствие сокровенной работы.
Физический мир, нос и глаза, составляющие треугольник с лбом и ртом; мир материальный, составляющий треугольник в обратном виде, с челюстями и подбородком.
И потом мы отыскиваем семь.
По Гермесу, Юпитер председательствует в правом ухе, Сатурн – в левом, Солнце в правом глазу, Луна в левом. Сатурн искажает иногда влияние Луны; тогда левый глаз становится дурным глазом.
Не давайте обнимать себя левому глазу, говорит народная пословица.
Левое крыло носа посвящено Венере. Правое – Марсу.
Гнев и любовь одинаково раздувают ноздри.
Рот и подбородок посвящены Меркурию, богу красноречия и лжи.
Венера в метоскопии (лицегадание) занимает пространство между бровями, где во френологии помещают любопытство; другие каббалисты отдают этот орган Луне. Любопытство есть первый двигатель науки, оно требует света разума, чтоб заставить сиять отражение.
Лафатер из физиогномики сделал науку, которую мы стараемся объяснить наиболее ясно, с нашей точки зрения, и которая находится, как мы видим из ежедневных упражнений, в совершенном согласии с хиромантией, хирогномикой и френологией, и было бы удивительно, если бы было иначе.
Физиономия может быть изучаема в двух различных видах, и так изучал ее Лафатер:
В виде формы органов и в виде выражения.
Лицевой нерв играет главную роль в системе физиогномонии.
Чтоб обобщить, мы скажем, что «его господство понимают все мускулы лица и уха до затылочного» [55] . «Он возбуждает не только строительные и расширительные мускулы носа и рта, но и те, которые расширяют и сжимают зев» [56] .
Ясно, что в мускулах, так же как и в органах, в которых держится и соприкасается, чем сильнее развитие, тем качество мускулов или органов имеет большее могущество. Может даже, как мы уже видели, явиться его излишек.
Мы узнаем сейчас, что Лафатер следовал этой системе.
Лицевой мускул действительно зависит от мозга и повинуется его велениям.
Не менее верно, что лицевые мускулы сжимаются также впечатлениями, проистекающими из органического существа.
«Страсти могут (мы уже видели) действовать симпатически или на мозг вообще, или на одну из его частей, реакция которой на мускулы, получаемая ими через нервы, определяет движение, которое тогда наблюдают. В произведении этих движений орган, так сказать, действует пассивно, тогда как он действует насильно, когда воля управляет его усилиями.
Движения лица существуют тогда только по симпатии» [57] .
То же можно сказать и о жестах, которые суть деятельная физиономия тела и которые, повинуясь тем же причинам, производят аналогичные следствия.
Наконец, наблюдения медиков установили, что лицо, в продолжение времени и через повторение тех же самых идей, страстей и привязанностей и, следовательно, тех же движений мускулов и кожи различных частей его, сохраняет обыкновенно особенное выражение, достаточно тождественное у различных личностей.
Итак, чем больше вульгаризуется человек, чем больше он нравственно унижается, тем больше он стремится инстинктивно обезобразиться. Его жесты становятся грубыми, походка – неблагородной, голос – неприятным; его лицо искажается отвратительными гримасами, и он приноравливается ко всему этому потому, что повинуется, сам того не зная, великому закону природы, которая хочет гармонии, какой бы то ни было, между душой и телом, и на этом-то символическом принципе основаны все системы предсказаний. По мере того, как интеллектуальное тело воспринимает господство над мыслью, – человек оскотинивается (это народное выражение, а язык народа полон верными и магическими образами) и, теряя свою часть божественной искры, все более и более принимает инстинкты того животного, образ которого он носит.
Итак, выражение физиономии есть действие страстей, вещественные причины которых объясняет френология, а невещественные – магия.
Лафатер восходит от действий к причинам; Галль нисходил от причин к следствиям. В этом все различие, и ясно, что Лафатер принес Галлю громадную пользу, дав ему точку для сравнения