В конце семидесятых от перфузии коронарных артерий с помощью АИК полностью отказались. В 1977 году Джеральд Бакберг из Лос-Анджелеса доказал, что холодная кровь лучше подходит для доставки кардиоплегических веществ, чем прозрачный солевой раствор. Кровь доставляла больше кислорода к мышце, имела более сопоставимое осмотическое давление и защищала миокард от вредного воздействия свободных радикалов. Благодаря этому кардиохирурги могли проводить более длительные и сложные операции. Однако с увеличением времени подключения к АИК возрастал и риск сопутствующих осложнений.
К тому моменту началась моя собственная карьера. Я точно знал, что хочу стать кардиохирургом, и с этой целью наблюдал за операциями из редко используемой смотровой галереи своей лондонской больницы. Мой первый визит состоялся в октябре 1966 года. Я в одиночестве смотрел внутрь распахнутой грудной клетки пациентки на операционном столе, как вдруг у нее открылось сильное кровотечение. Артериальное давление плохо поддавалось контролю, и при отключении АИК шов на аорте разошелся.
Фонтан крови ударил в операционные светильники, и женщина скончалась у меня на глазах. Но отпугнуть меня было не так-то просто.
В 1974 году, еще совсем «зеленый», я смог договориться о должности хирурга-резидента в Бромптонской больнице и стал последним ассистентом Освальда Табба. Лорд Брок, уже вышедший на пенсию, иногда выступал с лекциями, и я случайно обнаружил его старые операционные ботинки, которые с радостью надевал, тем самым развлекая своих начальников. Можно сказать, что я буквально пошел по его стопам. Смертность в кардиохирургии того времени все еще оставалась довольно высокой.
После изучения общей хирургии, когда я оперировал днем и ночью, мне попалось объявление о вакансии хирурга на замену на острове Гонконг. Я, до глубины души очарованный Востоком, не долго думая отправил резюме – и меня наняли.
Когда я приступил к работе, пошли слухи, что меня хотят допустить до кардиоторакальной хирургии: мне предложили на благотворительной основе помогать с операциями в крупной больнице Коулуна. Там нередко возникали проблемы, с которыми я никогда не сталкивался в Великобритании. Кроме того, местные пациенты не питали больших надежд. Когда все проходило гладко, семьи были безмерно благодарны, и вскоре у меня собралась целая коллекция нефрита. Я, довольный, возвращался на остров по бухте Виктория на пароме «Стар», наблюдая, как кроваво-красное солнце опускается в Южно-Китайское море. Романтично, но одиноко.
Заключив контракт, я поселился на горе Пик, в квартире хирурга, которого заменял, ездил на его «Порше» и получил доступ в знаменитый Гонконгский клуб на набережной. Однажды вечером, после многих дней в операционной, я по воле случая оказался в сауне вместе с полковником Бобом Стюартом, выдающимся главой Секретной разведывательной службы МИД Великобритании. После предсказуемой болтовни о моей врачебной работе, разговор сместился в сторону тяжелой гуманитарной ситуации в материковом Китае. Я спросил, существовала ли там вообще кардиохирургия. Наш разговор состоялся осенью 1978 года, вскоре после смерти председателя Мао Цзэдуна. Великая пролетарская культурная революция завершилась, но ее события оказались невероятно разрушительными, особенно для южного Китая.
Мао спровоцировал революцию в 1966 году, призвав бедные слои населения («массы» – уничижительный термин) восстать и захватить контроль над Коммунистической партией. Группы студентов превратились в жестоких красногвардейцев, призванных «стереть дурные привычки старого общества». Это включало нападения на «монстров и демонов», а точнее интеллектуальную элиту. Началась охота на академиков, учителей, врачей и состоятельных людей – тысячи из них были убиты. Появлялись даже ужасающие сообщения о каннибализме. Закрывались университеты, школы и больницы, по всему Китаю были разграблены церкви, усыпальницы, магазины и жилые дома. В 1967 году в Пекине разрушили здание посольства Великобритании, дипломатам, к счастью, удалось спастись. В результате границы Китая закрылись для Запада больше чем на десятилетие. Ни контактов, ни торговли, ни обмена идеями.
Совершенно неожиданно, глядя на меня через сигаретное марево в баре, Стюарт спросил, хочу ли я увидеть последствия разрушения китайской медицины. Во многих больницах даже не было ни наркозного аппарата, ни какого-либо диагностического оборудования, кроме обычного рентгена, ни антибиотиков, ни одноразовых инструментов и игл. По причинам, выходящим за рамки моего воображения, Стюарт знал заведующего кардиохирургическим отделением в южном порту Гуанчжоу, примерно в 150 км от нас. Кантон – как его еще называли в Великобритании – был опустошен революцией, и главную больницу провинции Гуандун закрыли. Хирургов отправили работать в поля, но теперь предпринимались попытки возродить утраченное. Стюарт предположил, что врачи, на столь долгий срок лишенные контактов с западной медициной, должны были тепло меня принять.
«Как они проводят операции на сердце без анестезии и аппаратов искусственной вентиляции легких?» – удивился я. «Они используют акупунктуру», – ответил мой собеседник, но я ему не поверил.
Тем не менее я собирался разузнать это лично в ходе уникального приключения. И действительно, история кардиохирургии в Китае оказалась не менее захватывающей, чем на Западе.
Как и в Европе, вооруженный конфликт повлиял на прогресс в этой области с самого начала. В 1946 году доктор Ин-Кай Ву провел первое в Китае лигирование открытого артериального протока в Центральной больнице Чунцина.
Этот южный город стал военной столицей, поскольку Пекин был в значительной степени эвакуирован во время японского вторжения. В 1947 году Ву провел перикардэктомию, но только в марте 1953 года Мей-Х Син Ших провел первое шунтирование Блэлока-Тауссиг в Шанхае.
В распоряжении Шиха не было ни тонких игл, ни шовного материала, поэтому ему пришлось создать их самостоятельно. Непростая задача для микрососудистой хирургии новорожденных.
Рисунок 7.2: Ин-Кай Ву и его жена.
Рисунок 7.3: Доктор Ших с председателем Мао.
После Второй мировой войны Китай во многом оставаля отрезан от внешнего мира, лишь в 1954 году Си-Чунь Лан попробовал провести закрытую митральную вальвулотомию в Шанхае. Опять же, у него не было вальвулотомов, доступных на Западе, но он достиг успеха, просовывая указательный палец через ушко левого предсердия. В следующем году Лан сообщил о 32 случаях, из которых только один пациент умер от инсульта. Стали оперировать аневризмы грудного отдела аорты, применяя гипотермию и кадаверные сегменты аорты в качестве трансплантатов. Ци-Чэнь Лянь из Второго шанхайского медицинского колледжа использовал ванны с холодной водой для упрощения закрытия дефектов межпредсердной перегородки под прямым визуальным контролем и иногда проведения открытой пульмональной вальвулотомии. Судя по всему, умелому Ляню требовалось всего семь минут, чтобы проникнуть в правое предсердие, напрямую зашить отверстие и закрыть разрез.
Как и во многих других странах, в клиническую практику АИК внедрил молодой хирург, проходивший обучение в США. Прежде чем отправиться в чикагский Северо-Западный университет в 1949 году, Хун-Си Су во время Японо-китайской войны служил военным врачом. В университетской лаборатории Су работал над проектом искусственного кровообращения и на собственные деньги приобрел аппарат Деуолла-Лиллехая и пузырьковый оксигенатор, которые привез домой вместе с молодой американкой-женой Джейн Макдональд.
В 1958 году Су назначили заведующим отделением сердечно-сосудистой хирургии Четвертого военного университета в Нанкине, и вскоре он применил АИК для закрытия дефекта межжелудочковой перегородки у шестилетнего мальчика. Это была первая подобная операция в Китае, и она оказалась непростой. В больнице не было кондиционера, и перед подключением к аппарату у покрытого тяжелыми хирургическими простынями пациента начались сильные фебрильные судороги[65]. Решительно настроенный на успех, Су не собирался останавливаться – он быстро охладил пациента с помощью теплообменника и завершил операцию. На следующий день все китайские газеты писали о его достижении.
Из-за отсутствия одноразовых расходников одни и те же резиновые трубки и оксигенатор использовали повторно для многих пациентов. Однако всего за несколько недель изобретательность китайских инженеров позволила Шанхайской фабрике медицинского оборудования запустить их производство. Вертикальный ширменный оксигенатор и роликовый насос типа Дебейки тоже были скопированы, и Ших использовал их для хирургического лечения тетрады Фалло.
Недавно открывшаяся в Пекине больница Фувай запустила амбициозную программу кардиологических операций с гипотермией до 30°C с помощью ванны без применения искусственного кровообращения.
Рисунок 7.4: А. Охлаждающая ванна в больнице Фувай. Б. Аппарат искусственного кровообращения больницы Фувай.
Ю-Лин Хоу с коллегами трудились не покладая рук: закрывали дефекты межпредсердной и межжелудочковой перегородок, восстанавливали ревматические митральные клапаны и устраняли аневризмы аорты. В 1959 году больница Фувай получила АИК от Китайской академии медицинских наук, и хирурги получили возможность оперировать более сложные дефекты.
Мао Цзэдун положил всему этому конец. Революция принесла кровопролитие и голод, после которых маоистская медицина ограничилась оказанием базовой медицинской помощи в сельской местности. Образованный медицинский персонал заменили «босоногие врачи», что-то вроде парамедиков, только необученных[66]. Они оказывали первую помощь, делали прижигания и лечили инфекции травами, потому что антибиотиков не было. Мао описывал свою чистку от буржуазии как «великое смятение под небесами». Да, смятение – подходящее слово, в результате этого «смятения» китайская кардиохирургия прекратила свое существование на целое десятилетие – с 1967 по 1976 год. Препараты, оборудование и знания не импортировались.